Свободная девушка

     1

  Научная станция «Плутон-Орбитальный» удивляла нового пилота Алексея Зера контрастом размера и недоделок внутри. Созданная из четырёх магистральных грузовозов, отслуживших свой срок на межпланетных линиях, она напоминала карданную крестовину от какого-то диковинного механизма. Сходство усиливал центральный шарообразный модуль – Централь. На внешнем торце одного из грузовозов была закреплена чаша антенны дальней космической связи. Мимо неё Алексей Зер разворачивал станционный планетолёт, готовясь подойти к резервному стыковочному узлу. К основному причалил рейсовик с Урана, который несколько месяцев назад доставил на станцию самого Алексея, а теперь, обойдя несколько автоматических станций в Поясе Койпера, возвращался обратно. Зер знал, что с этим рейсовиком на Землю отбывал старший помощник Дим Шум и часть экипажа станции: начинался период подготовки станции к плутонианской «зиме», длящейся два века. Вместо отбывающих членов экипажа на станции оставалась команда техников с У-станции, выполнивших сервисные работы на маяках-автоматах в Поясе Койпера.
     Сама станция новичка разочаровала. Он старался не показывать вида, но не совсем понимал, как люди могли прожить несколько десятилетий бессменно в таком «недострое». Из всех помещений станции Зер выделял Бульвар Пришельцев и директорскую. Они, по его мнению, выглядели достойно представителей великой земной цивилизации. Но, когда он однажды попал в личные апартаменты старшего помощника Шума, то прекратил все свои попытки уговорить «сделать красиво» и нарёк весь экипаж «закоренелыми спартанцами». Да, они почти все когда-то и строили станцию, но потом-то? Они же люди, а не груз, которому всё равно, где лежать? В результате Алексей не выдержал и самостоятельно оформил выделенный ему отсек на жилой палубе, превратив его в симпатичный «деревянный» домик на берегу океана (за «окном» была видеопанорама океанского побережья). Знакомые-коллеги восхищённо пощёлкали языками, но его примеру никто не последовал. Только некоторые сменили свои типовые оконные фоны с пальмовым раем и лазурным морем на реалистические виды родных мест. Вскоре, чтобы не выделяться, Алексей тоже свою вычурную «деревянную» со «старинными» накладными петлями дверь в личном отсеке вернул к виду обычной арки. Выделяться он не любил.
     В Звёздной академии факультет пилотирования собирал вовсе не любителей бешеного космического драйва. Перед пилотом ставилась простая задача: любой ценой довести корабль и груз до места назначения. Небесная механика крутила планеты вовсе не так, как хотелось бы человеку, благоприятные «окна» для полёта ожидались порой годами. От грузовых «караванов» зависела жизнь многих внеземных поселений и станций. Их иронично называли «большим завозом», но цена, в самом деле, была высока. Поэтому пилотов учили всему, что могло пригодиться в «нештатных ситуациях». Они сами себя иронично называли «специалистами по выживанию». На Земле факультет пилотирования базировался в исторических местах – в Звёздном городке и Хьюстоне, там проходил первый год обучения. Потом – только вне Земли. Основная база была на одном из орбитальных околоземных городов. Начиная со второго года обучения курсанты приступали к частой лётной практике, сперва на «легких» рейсах «Земля-Луна» и по околоземной орбите (чаще всего на утилизаторах космического мусора), а потом до Марса и пояса астероидов. Алексей всегда хотел летать до Плутона, почему – он сам не знал. Хотел, и всё. Но персональное приглашение на станцию «Плутон-Орбитальный» стало для него, выпускника Академии, неожиданностью.
     Хотя нет, был один эпизод во время марсианской практики. Он летал стажёром-пилотом в пояс астероидов между Марсом и Юпитером на Цереру. У карликовой планеты главное богатство – водяной лёд. Она почти все Внеземелье снабжает пресной водой. Каждый курсант получил свою «водовозку», которую должен был посадить к терминалу рудника-автомата, загрузить льдом, вернуть на орбиту и поставить в «караван». Алексей всё выполнил без помарок и дожидался общего сбора курсантов в орбитальном сортировочном центре, именуемом на сленге «сортиром». Там было достаточно комфортно, бассейн, всякие тренажёры, шикарные оранжереи. Во время одной из прогулок по каскадам цветущих японских садов-бонсай он познакомился с симпатичным и общительным сверстником из Марсианской автономии. Про саму Автономию имелись разные сведения, Алексея заинтересовала возможность узнать из первых рук. Никакого запрета на общение с колонистами Автономии на Земле не было, они сами ограничили контакт. Разговорчивый марсианин казался просто находкой!
     Через несколько дней марсианский визави вдруг пропал, но то, что он успел рассказать, будоражило воображение. Они хотели заменить грузовые караваны телепортацией. Они занимались запрещённым на земле клонированием, но только для того, чтобы избавиться от телепортирования тел людей на межзвёздные расстояния. Фантастика? Ещё какая! Алексей хорошо понимал, что никаким покорителем космоса человек не был, если живёт в искусственной среде. Это как акванавты на Земле. Пока не научились «дышать водой», таскали на себе баллоны с воздухом…
     «Сортир» на Церере никогда не жил авралами, это было спокойное планомерное хозяйство. «Караваны» готовились загодя, на внешних причалах всегда висело несколько связок сразу для разных направлений. Алексей стоял на смотровой палубе, наблюдая как межпланетный буксир-грузовоз забирает один из караванов для У-станции. Эту операцию им предстояло проделать самим на следующей практике. На Уран они не летели, конечно, сдавали работу наставникам, но всё проделывали самостоятельно, как настоящие пилоты грузовиков. Другая практика была с пассажирским терминалом на околоземной орбите , там они становились пилотами пассажирского лайнера. Всё обучение – теория, тренинги, практики, два раза в год – месячный отпуск на Земле. Только Алексей подумал про отпуск, как его осторожно тронули за плечо. Курсант обернулся. Перед ним стоял пожилой, но крепкий мужчина с лысой головой, волевым приятным лицом, одетый в космофлотовский комбинезон с нашивкой «Р.П.Петрович» на груди. Улыбка у него была очень интеллигентная, и сам он производил ощущение профессора, но среди знакомых профессоров в Академии Алексей его вспомнить не смог.
     - Курсант Зер, профессор, - на всякий случай уставно козырнул он.
     - Я не профессор, курсант Зер, - спокойно ответил незнакомец. Один глаз сильно косил, а второй смотрел на нас прямо и пытливо. – Служба безопасности Земли. Меня зовите Ростиславом Петровичем. Курсант, вы бы согласились работать на Плутоне?
     - Как пилот – да, как агент – нет, - прямо ответил Алексей.
     - Мне нравится ваш ответ, юноша, - сказал Ростислав Петрович. – Я и не предлагаю вам стать агентом. Но мог предложить ваш знакомый с Марса.
     - Он ничего не предлагал! – запротестовал Алексей. – Он только рассказывал!
     - Верно, - остановил его Ростислав Петрович. – Мы убедились, что вам это интересно…
     С этими словами он посмотрел за спину курсанта. Когда Зер повернулся, то увидел перед собой двух улыбающихся до ушей одинаковых марсиан.
     - Прости мне розыгрыш, Алексей, - сказал один из них протягивая руку. – Я был похож на марсианина?
     Зер растерянно посмотрел на них, потом пожал плечами.
     - Не ожидал, что СБ будет разыгрывать простого курсанта, - обиженно сказал он.
     - Вы лучший курсант выпуска, - продолжил Ростислав Петрович. – Мы давно присматриваемся к вам. Хотели предложить работу с нами, пилотом оперативного дисколёта. Но видим, что вас тянет Плутон. Мы не будем мешать, удачи, курсант!
     - А то, что вы мне рассказали о марсианских исследованиях, - правда? – спросил Алексей.
     - Да, правда. На Плутоне вы всё увидите сами. Удачи!
     Они быстро ушли. А через несколько месяцев Алексею пришла информация из Академии, что его приглашает на работу станция «Плутон-Орбитальный». Было «окно», и Зера выпустили экстерном, засчитав за итоговую практику перелёт вторым пилотом до Урана. Вот такие дела.
     На самой станции новичка сразу загрузили, что называется, под завязку. Планетолёт был один – «Гибралтар», переделанный из военного сторожевика. Разбираться с матчастью помогали пилот Марек и боцман Зелёный. Несколько полётов Зер совершил вместе с Мареком, потом стал летать один или с планетологами. Программа полётов была очень плотная. Алексей быстро понял, что только пилотом быть недостаточно, сам попросил у планетологов нужные обучающие гипнокурсы, чтобы им ассистировать. За планетологами потянулись астрофизики, с ними тоже летал…
     Алексея радовал Плутон. Вблизи планета оказалась очень своеобразной и даже красивой. Если забыть, что на поверхности минус двести сорок, то вполне симпатичное место… А какие спиральные туманы! А белоснежная поверхность плато Спутник! Сделанные Алексеем голографические снимки уже побеждали на конкурсах, им с Земли и Внеземелья строчили восторженные отзывы, но полного удовлетворения от известности не было.
     Многим на станции было известно, что принятию решения об ускорении начала консервации способствовали прежние события, связанные с арендаторами – марсианскими исследователями. Наслушавшись в столовой и на «посиделках» рассказов о притащенной марсианами биомассе и полюбовавшись на её жалкие остатки в оранжерейной, скрученные в тугой рулон, Алексей счёл бы их байками, но путешествие с Главным планетологом Маринкиной на Плутон изменило его взгляды. Пытливый юноша начал сам пытаться найти правду. Зер полюбил ночные вахты в Централи, во время которых вахтенный мог спокойно читать записи бортового журнала станции. Однако в записях не было никакой аналитики, только факты. Взрыв биомассы, нарушение центровки станции, сбой голосового интерфейса… После потопа в оранжерейной и трагической гибели биолога Эвелины Седа никаких «аномальных» событий не было, вновь, как ни в чём ни бывало, появились марсианские миссии, эксперименты по телепортации воды и льда. Но станцию консервировали досрочно.
      Алексей незаметно для себя пристрастился к одиночным планетографическим облётам поверхности – наедине с Плутоном ему было легче. Сами полёты были интересными, они проходили на низкой высоте над местностями со сложным рельефом. Планетологи уточняли границы подповерхностного океана и искали какие-то кристаллические слои, пустоты, которые могли бы помочь объяснить сейсмические аномалии, наблюдаемые на Плутоне. Со сверхмалой высоты 10-15 метров Алексей не только делал потрясающие по красоте снимки, но и пытался найти какие-либо «правильные» образования, указывающие на возможное искусственное происхождение. В коллекции его находок уже были пять идеально круглых ледяных площадок, образующих в плане пятиугольник, несколько «правильных» кубов, разбросанных по дну одной ложбины, пара отверстий, напоминающих входы в пещеры. Эту информацию он складывал в досье, доступ к которому помимо него имела только Марьяна Маринкина.
     - Захват! – произнёс голосовой ассистент. На главном экране от причального узла станции к планетолёту потянулись три оранжевых луча. Когда они сменили цвет на зелёный, тот же голос сообщил, что началось сближение. Шлюза-ангара на данном причале не было, планетолёт присасывался боком к герметичной галерее перехода, оставаясь снаружи станции. Это создавало некоторые проблемы в обслуживании внешней подвески с аппаратурой, но рейсовик скоро отчалит, и можно будет перепарковаться. Алексей подождал, пока пройдёт проверка герметичности перехода, запустил «спящий режим» и встал с пилотского кресла, забрав с ридера консоли личный памятный кристалл.
     Воздух в планетолёте имел какой-то неуловимый «пластмассовый» аромат, после которого станция сразу казалась «горной свежестью». Алексей с наслаждением глубоко вдохнул, поискал взглядом сегвей, но на стоянке было пусто. Зато на стене светилось приглашение назвать конечную точку маршрута. До лифта топать не хотелось. На сегвее было бы быстрее всего. Вдруг из-за угла на полу возникла тень, а за нею появился старший помощник Шум.
     - Приветствую вас, Алексей, - сказал он, протягивая руку. – Как слетали?
     - Штатно, - улыбнулся Зер. – На борту происшествий нет.
     Дим Шум посмотрел на него, кивнул и молча исчез в «Гибралтаре». Алексей постоял немного, ожидая, что его тоже позовут, но приглашения не последовало. Пожав плечами, пилот направился к лифту. У старшего помощника могли быть свои задачи, докладывать о них он не обязан. Словно в подтверждение, по громкой связи раздалось оповещение о предстартовой готовности и закрытии люка. Почти одновременно тренькнул прибывший лифт.
     - Жилая палуба, шестой холл, - сказал Алексей, входя в кабину.
 
     2
 
     Дим Шум действительно вскоре улетал на Землю. Он попросил разрешения директора станции напоследок посетить базу на Плутоне, чтобы взять из неё личные вещи – свои и Эвелины, которые там оставались. Они в прошлый раз не всё забрали с собой, надеясь повторить визит, но судьба распорядилась иначе. Директор отпустил неохотно. Старший помощник улыбнулся, вспомнив разговор с Маринкиным. Тот снова влез в свою роль образцового руководителя, давая понять, что период «разброда и шатаний» на станции закончился. Он хотел оправить вместе с Шумом кого-нибудь из планетологов, предлагал поручить дело пилоту Зеру, который как раз был на Плутоне, но старший помощник настоял, что полетит сам и один. После прозрачного намёка на некие интересы безопасности Земли директор сдался.
     На самом деле никакого отношения к безопасности Земли полёт за личными вещами не имел. Однако ореол таинственности предстоящей миссии дошёл даже до боцмана Зелёного, который по коммуникатору предложил Диму свои услуги. Шум успокоил друга, рассказав ему ещё одну причину полететь одному: он хотел попытаться возродить синего малыша. Кристалл летел с ним.
     На главном экране медленно поползла в сторону ферма с прожекторами, вместо внешней обшивки корпуса станции появились звёзды и далёкое Солнце. Осторожно отойдя на микроимпульсах от станции, планетолёт лёг на курс к Плутону. Через несколько часов Дим Шум вошёл в помещения базы. Сразу поднявшись наверх, он прислонился к стенке арочного прохода и закрыл глаза. «Вот здесь мы поставим бокс с грунтом, около стенки будут наши растения», ярко вспомнился ему голос Эвелины. Она так радовалась, что они вдвоём!.. Он осмотрелся. Бокс грунтом стоял на прежнем месте. Растения увезли ещё тогда, вместо них – пустая стена. Планетологи здесь периодически бывали, но ничего не трогали. Старший помощник вздохнул, вытащил кулон с кристаллом и опустился на колени около бокса, проверяя подключения. На боксе оставались следы вмятин, которые он тогда сделал, сдавив его руками. Грунт внутри ещё оставался, но его было явно мало. Рядом стояла канистра с надписью маркером «ГРУНТ». Это были остатки того грунта, который они с Эвой привезли в тот раз из оранжерейной. Дим высыпал их в бокс, тщательно перемешал ручным миксером и вдавил в пухлую смесь камешек из кулона. Идею ему подсказал Джей Редди. Он полагал, что, оказавшись в родной среде, кристалл мог нарастить новый поверхностный слой и «ожить». Что при этом будет с информацией, которую ранее нёс в себе синий малыш, никто сказать не мог.
     Дим Шум придвинул кресло к боксу и сел, стараясь максимально расслабиться и воскресить ощущения. Тогда это была волна тоски и скорби, которая обрушилась на него и смяла, буквально бросив на контейнер с будущим кристаллом. Теперь этого не хотелось. Вики нет, Эвы тоже, пусть спят в памяти, родные девочки… Что он хочет? Разбудить их? Это противоестественно. Тогда – что? Он помнил, как судорожно обхватил бокс руками, прижал к себе, а потом долго болел. Эва его выхаживала. Сейчас выхаживать некому. Он один…
     «Дим… Дим…»
     А это откуда?! Шум поднял голову и осмотрелся. Никого. Померещилось. Он снова откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
     «Я вернулась, мой капитан…»
     Не буду открывать глаза, решил он. Будь, что будет. Плутон знает, что делает. Вдруг вспомнился этот мальчик, Алексей… У него тоже контакт с Плутоном. Интересно, открытый у него контакт, или скрытый, на подсознательном уровне? Судя по снимкам, парень проникся планетой. Да они все на станции прониклись, поэтому и работают бессменно. Впитали эманации Плутона и жить без него не могут. Интересно, он, Дим Шум, до Земли долетит, или эманации Плутона вернут его обратно с полпути? Нет, он долетит, на Земле его ждёт их с Эвой малыш. Плутон, ты отпустишь к малышу? Плутон, отпусти…
     «Дим… Дим…»
     Туман, как в тот раз. Что, сейчас скрутит и бросит на бокс? Тело инстинктивно напряглось, надо расслабиться… «Оооомммм..» Дим Шум понял, что орёт во весь голос, но себя не слышит. Уши как заложены, в них колышется тишина. Даже ударов сердца не слышно. Он жив?
     «Готово, Дим…»
     Одновременно уши услышали жуткий треск. Старший помощник открыл глаза. Трещал бокс. Его что-то распирало изнутри. Шум каким-то чудом успел зажмуриться, когда стенка бокса лопнула, и взорвалась пылевая бомба. Лицо засыпало толстым слоем пыли. Он попытался протереть глаза, но понял, что это невозможно. Где тут вода, чтобы смыть?
     - База, база, отвечайте! – раздался по громкой связи голос Зелёного. Была как раз его вахта. – База, что случилось?
     Губы оттереть рукавом было проще. Но попутно выяснилось, что тянуть нельзя - пыль просто заклеила глаза. Коротко сообщив о себе и возникшей проблеме, Шум попросил Кена довести его до ближайшего санитарного отсека с водой.
     - Встань с кресла, повернись на девяносто градусов вправо, сделай два стандартных шага прямо…– начал через некоторое время командовать боцман. Следуя его приказам, Дим Шум вслепую спустился на следующий ярус и почти точно оказался перед нужным местом. Отмываться пришлось долго. С одеждой и обувью тоже пришлось расстаться. Уцелели от пыли только трусы. Кожа покраснела и чесалась. На помощь пришёл Бринёв, подсказал нужный спрей в настенной аптечке. Выпустив на себя целый флакон, шлёпая босыми ногами и обходя свои же пыльные следы на полу, Дим Шум вышел в холл. Там он полюбовался на собственный «маршрут», отметив, что навык хождения с закрытыми глазами, полученный ещё в годы учёбы на пилота, сохранился и неожиданно пригодился, зашёл в первый попавшийся жилой отсек, стащил с койки простыню и завернулся в неё. Пока синтезаторы будут готовить новую одежду, и простыня сойдёт, решил он, оценивая в зеркале оригинальный вид «покорителя Плутона». Кстати, а почему человечество стремилось всегда всё именно «покорять»?
     - Я готов, Централь, но лучше меня широкой публике пока не показывать, - сообщил Дим Шум. – Вид не уставный.
     - База, вас понял, - отозвался Зелёный и хмыкнул. Он уже увидел фигуру в простыне с камеры в холле.
     - Централь, тут техническая проблема, - сказал старший помощник, наблюдая за предсмертными муками робота-пылесоса, попытавшегося убрать пыльные следы на полу. – Чем убирать пыль? Она клейкая. Один робот, как вижу, сгорел. А пыль могла попасть в вентиляцию.
     - Дим, отправляй «Гибралтар» на станцию за помощью, - сразу ответил Кен. – Готовим десант уборщиков. На техническом этаже есть монитор состояния систем, посмотри на нём. По нашим данным, забило только наверху, аварийный фильтр отсечён.
     Старший помощник пошлёпал было вниз, но становился, увидев, что лестница им почти не затоптана, и он может аккуратно подняться наверх. Любопытство пересилило. Выбирая чистые места, Дим Шум пробрался к арке и заглянул внутрь. В воздухе никакой пыли не было. Она покрывала все тончайшим слоем. На месте бокса красовалось нечто, похожее на большой грецкий орех. И цвет похожий – светло-коричневый. На мутном экране был виден зал Централи с Кеном на переднем плане. Шум поднял руку и приветственно помахал.
     - Не удержался всё-таки? – послышался голос боцмана. – Ну, что видишь?
     Выслушав ответ, боцман почесал нос, с кем-то переговорил и повторил просьбу отправить «Гибралтар». Станция была готова взять планетолёт на полное сопровождение, но нужно было закрыть шлюзовой переход. Это можно сделать или с консоли, которая сейчас вся в пыли, или непосредственно из шлюзовой.
     - Может не получиться, - заявил Дим Шум. – Меня в простыне шлюз не идентифицирует. В его библиотеке образов нет банных и древних одеяний. А ты лучше меня знаешь, что идентификация по триаде – вид, голос, сетчатка глаза. Ждём, пока сменная одежда вырастет, я уже гардеробную озадачил.
     - База, переключаю вас на директора! – вдруг заявила станция.
     - Старший помощник, доложите обстановку! – раздался голос Маринкина.
     Чертыхнувшись про себя, Дим Шум официальным тоном сообщил, что во время пребывания на базе наблюдалась спонтанная реакция бокса с марсианским грунтом, которая привела к частичному запылению помещений. Жертв и разрушений нет. Визит продолжается, но потребует проведения полной уборки помещений верхнего яруса.
     - Жертв нет? – переспросил директор.
     - Нет, - подтвердил старший помощник. – Но от пыли пришлось отмываться и заказывать новый комплект одежды. Приношу извинения за временный внешний вид, директор.
     - Дим Шум, вы действительно не видите опасности пребывания на Плутоне? – вопрос Маринкина прозвучал странно, но надо было отвечать быстро.
     - Опасность в пределах стандартного риска, директор. Особых угроз не наблюдаю. Пришельцев тоже не вижу.
     - А светло-коричневый морщинистый шар рядом с креслом?
     - Это просто комок марсианского грунта, директор. В боксе был только сильно дегидрированный марсианский грунт. Пыль тоже от него.
     - Благодарю, - произнёс Маринкин и отключился.
     К концу дня пилот Зер доставил на Плутон бригаду сервисной службы, вооружённую моющими автоматами. Шум встречал их уже одетым в новенький космофлотовский комбинезон с шевроном исследовательского корпуса и надписью «ПЛУТОН» на спине.
     - Вам Главный планетолог прислала, - произнёс Зер, пожимая протянутую руку. Покопавшись в нагрудном кармане, он извлёк памятный кристалл и отдал его Шуму. – Она просила, чтобы вы срочно ознакомились.
     - У меня консоль на базе не доступна, я посмотрю на ридере в «Гибралтаре», спасибо, - кивнул Шум.
     Бригаду «мойщиков» возглавлял знакомый ещё по оранжерейным делам техник Юрис. Дим Шум быстро показал ему масштаб бедствия, наказав остановиться около «ореха» и позвать его самого. Юрис развернул свой фронт, начиная от нижнего этажа, и занялся сгоревшим роботом. Дим Шум немного посмотрел, как они чистят, и вернулся в «Гибралтар». Пилота он там не нашёл. Вместо него была записка, что надо снять с внешней подвески оборудование для астрофизиков, и он вышел наружу. Дим Шум понял, что Зер постарался оставить его одного для просмотра записи с присланного кристалла – срочности в снятии оборудования не было никакой. Техники бы помогли, когда закончили мыть. Да и он сам тоже не без рук.
     Запись была короткой – всего несколько минут. Автоматические регистраторы, поставленные в пещере с зеркалами, зафиксировали возникновение в пространстве двух одинаковых женских силуэтов, которые через некоторое время слились в один, а потом растворились в полумраке. Запись велась камерами ночного видения, освещение в пещере не включалось. После того, как силуэты исчезли, в тумане возникло уплотнение, которое росло, росло, и превратилось в пристально смотрящий глаз человека. Дим узнал его. Вдруг глаз неожиданно исчез. Запись показала пустую ледяную стену, прямоугольники зеркал и кончилась. Дим Шум посмотрел на время съёмки. Да, время совпадало…
     - Спасибо, Марьяна, - прошептал старший помощник. – Кажется, я понял, что произошло…
     Вытащив памятный кристалл из ридера консоли, он быстро поднялся к «мойщикам».
     - Юрис, сможете мне срочно промыть дорожку до вон того круглого «ореха» около кресла? – спросил он техника. – Сам «орех» пока не трогайте. Кресло только почистите, я в него сяду.
     Техник кивнул. Пока они работали, Шум сбегал вниз, нашёл в энергоотсеке длинный металлический штырь и вернулся обратно. Юрис как раз отмывал кресло. Увидев штырь в руках старшего помощника, он прервал своё занятие.
     - Вы хотите разбить это? – спросил техник, показывая на «орех».
     - Ни в коем случае! - ответил Дим Шум. - Он должен очиститься сам. Внутри синий кристалл, Юрис. Он оброс грунтом. Не могу сказать, почему так, сам такое впервые вижу. Но думаю, что это произошло специально. Юрис, оставьте меня одного на десять минут, хорошо? Потом войдите в комнату, если я не буду реагировать, то выньте штырь из моей руки.
     Сев в тщательно вымытое кресло, он осторожно придвинул один конец штыря к «ореху». Перед тем как лопнуло, он услышал: «Готово, Дим». Если готово, то можно попробовать ментальный контакт через штырь. Раньше кристалл с ним разговаривал…
     Не получилось. Через десять минут Дим Шум услышал осторожное покашливание и повернул голову. Встретив вопросительный взгляд техника, старший помощник смущённо улыбнулся:
     - Не захотел он со мною общаться, Юрис. Не всё могут короли… Спасибо вам, не буду больше мешать.
     Он стал с кресла и аккуратно прошёл к выходу по промытой для него дорожке. Снова стройным хором загудели моечные агрегаты, вбирая в свои недра частицы въедливой марсианской пыли. В гардеробной шлюза Алексей Зер уже вылезал задом наперёд из скафандра, нащупывая ногой ступеньку.
     - Всё, сгрузил! – довольным тоном сказал он, заметив краем глаза Шума. – Вам нужен «Гибралтар»?
     - Нет. Алексей, маршрут в квадрат 10-69 в транспортёре сохранился?
     - До пещеры? Да, конечно. Вы хотите съездить?
     - Хочу. Составишь компанию, пилот?
     Зер задумался. В его полётное задание прогулка до пещеры с зеркалами не входила. Приглашение старшего помощника можно было расценить как приказ. С другой стороны, есть планетолёт, на нём четверть часа туда, четверть обратно. На транспортёре значительно дольше. Он высказал это Шуму и подчеркнул, что в библиотеке автопилота прыжок от базы до пещеры тоже имеется.
     - Тогда – летим! – согласился Дим Шум и пошёл предупредить техников.
 
     3
 
     В крышку стола, установленного посередине пассажирского салона «Гибралтара» был установлен экран нижнего обзора. Планетолёт быстро поднимался, следуя рассчитанной параболе прыжка. Дим Шум рассеянно следил, как уменьшаются и без того маленькие строения базы. Пилот покинул своё место и сел напротив.
     - Можно спросить, старший помощник? – нерешительно произнёс он и продолжил, увидев одобрение собеседника. – Станцию законсервируют на орбите Плутона?
     Дим Шум отрицательно качнул головой.
     - Нет, её подготовят к автономному исследовательскому полёту в Поясе Койпера. Она вернётся к Плутону через двести лет, когда он вновь приблизится к Солнцу.
     - А база?
     - Про базу не знаю. Наши арендаторы вроде хотят обосноваться на поверхности. Не думаю, что это будет просто.
     - Скажите… Вы намерены посетить пещеру с зеркалами?
     - Хотел бы, да. А что?
     - У нас нет таких скафандров, которые могут по габаритам пройти в лаз. Я только сейчас это вспомнил. Но они есть в транспортёре. Нам надо вернуться.
     - Возвращаться – плохая примета, - вздохнул Дим Шум. – Не станем. Думаю, что мне хватит наружного контакта. – С этими словами он показал на чёрный мешочек, лежащий около его руки. – Сетка для приёма мыслеречи. Мне нужно понять, вызовет ли моё личное присутствие около пещеры такой же отклик… То, что вы привезли, Алексей, Марьяна записала с регистраторов в пещере. Я вас попрошу мне помочь…
     Когда он кончил рассказывать свой план, машина пошла на снижение. Через несколько минут она замерла на расчищенной площадке. Дим Шум связался со станцией и попросил Маринкину лично понаблюдать за возможной реакцией зеркал. Потом он ушёл облачаться в гардеробную шлюза. Пилот выходить наружу не стал. Он помог присоединить кабель от надетой на голову Шума сетки к разъёму внешней антенны, закреплённой на скафандре. У Алексея была своя задача: когда старший помощник отойдёт на безопасное расстояние, поднять и отвести в сторону планетолёт, чтобы минимизировать помехи.
     Поверхность под кораблём оказалась скользкой. Дим Шум медленно выбрался за пределы посадочного круга. Дальше идти было легче. Он добрался до ложбины, ведущей к лазу в пещеру с зеркалами и поднял руку. С Алексеем была договорённость, что радиосвязью они пользоваться не будут для чистоты эксперимента. С планетолёта пришли три световые вспышки и почти сразу он быстро взлетел. Через час он вернётся. Дим Шум осознал, что чувствует чьё-то молчание. Нет, не молчание. Безмолвие. Безмолвно зависли над освещённым склоном дальней горы полукольца суть заметного тумана, под ногами безмолвно скрипели кристаллики синеватого льда. Как в древней духовной практике: слушать безмолвие. У него в шлеме никакой духовной практики нет, просто специально отключён звук, оставлена только сетка на голове. Всё-таки снаружи что-то есть, шестое чувство говорит, что есть. Он не зря пришёл. По ложбине, переходящей в расщелину, старший помощник добрался до треугольного лаза. Да, внутрь не проползти, горб на скафандре великоват. Он прислонился к стене и попытался очистить голову от посторонних мыслей. Не сразу, но получилось.
     Пещеру с зеркалами он себе представлял хорошо, мысленно проникнуть в неё не составило труда. Мрак не мешал. Дим Шум мысленно осознавал расставленные зеркала, их холодную (это при минус 220 по Цельсию!) поверхность, чуть более «теплые» кромки, абсолютно «нейтральные» ледяные стены. Какая-то «вялая» энергия исходила от поставленного у входа регистратора, но она не мешала… Вдруг он понял, что сейчас чего-то увидит. И увидел. Губы. На ледяной стене. Губы он узнал сразу. Они ему улыбнулись и зашевелились. Чтение с губ, как и хождение вслепую, - это азы пилотской подготовки. Но язык был не знаком. Оставалось только запоминать произнесённое, не понимая смысла. Фраза была короткой. Она повторилась два раза.
     Контакт оборвался. Последнее слово осталось непонятным. Что-то вроде «эвели». Что оно может означать? Отчаянно хотелось поскрести голову, но – скафандр же… Дим Шум посмотрел в сторону выхода на поверхность и заметил опускающийся планетолёт. Что, уже прошёл час? Когда? Но час в самом деле прошёл – экран шлема внизу показывал текущее время. Выбравшись на поверхность, старший помощник поднял руку, и тотчас с «Гибралтара» замигали вспышки. «Регистраторы передали, станция записала всё. Синий кристалл очистился. Жду на борт», прочитал он.
     Алексей помог Шуму выбраться из скафандра и, когда он промахнулся ногой мимо ступеньки, подхватил под руки и усадил на откидной табурет.
     - Мне кажется, вам сейчас нужно просто поспать, старший помощник, - сказал пилот, встретив измождённый взгляд Шума. – У вас браслет жизни горит жёлтым.
     - Снимите сетку с головы, - попросил Дим Шум. – Мне надо собрать вещи… И стартовать. Кто-нибудь знает, что такое «эвели»?
     - Уже известно, - ответил Алексей. – На станции перевели. Язык древний – латынь. «Аd eum Evelyn» - «назвать его Эвелин».
     - Я понял, - прошептал Дим Шум, наклонив голову. – Она выбрала имя для сына. Спасибо вам всем, коллеги… – Он поднял глаза на пилота и произнёс:
     – Мне нечего больше здесь забирать. Стартуем.
     - А синий кристалл? Он сам полностью очистился от пыли и светится.
     - Он останется здесь, на базе, - твёрдо сказал старший помощник. – С Плутоном. Это дитя Плутона. А мы вернёмся. Хотя… Может быть, и не «мы» уже, мне не прожить два века. Но Эвелин вернётся и встретится со своей мамой. Я ему всё расскажу. Её звали Эвелиной… Летим, Алёша…
     Забрав техников, «Гибралтар» вернулся на станцию. Весь полёт Дим Шум молчал. Синего малыша он перед уходом с базы взял в руки, обошёл с ним все помещения, задерживаясь в некоторых подолгу, а потом вернул на прежнее место. Когда погасло освещение, темноты не было – кристалл светился.
     - Ну вот, первый постоянный член экипажа базы «Плутон» готов к долгому странствию, - грустно сказал Дим Шум Джею Редди, сидя с ним в лаборатории синтеза. – Дорого бы я дал, если б было по-другому… Ты оказался прав, друг.
     - И ты тоже правильно рассудил, - мягко ответил Джей. – Нам останется только придумать, как держать связь с синим отшельником на Плутоне.
     - А что думать? Кристалл в оранжерейной. Сесть около него перед переборкой и мыслить…
     - Да сидеть и мыслить будет некому, мы же покидаем станцию, - напомнил Редди.
     - А, ты про тот период… Да, действительно… Но, времени достаточно, может, коллеги Марса что придумают.
     - Дим, ты знаешь, что они предложили взять на себя последний этап консервации, когда станция уже сильно удалится в Пояс Койпера? Они на полном серьёзе уверяют, что смогут себя телепортировать с неё на Марс.
     Дим Шум задумчиво погладил пальцем лежащую перед ним круглую подложку с мелким тиснёным рисунком, на которой стояла кофейная чашка и лежала пластинка десерта. Снятая обёртка синтепищи уверяла, что продукт имеет вкус бисквита с шоколадом и орехом. До «бисквита» старший помощник ещё не добрался, а чашка с чёрным напитком уже была наполовину пуста. Аромат кофе от неё исходил. Перед Джеем стоял бокал с фруктовой водой.
     - Слышал, Джей. Но верится с трудом. Я уже говорил свои соображения директору.
     - А он что?
     Дим Шум не ответил. Допив свой кофе, он вдруг вспомнил и рассказал, как Эвелина отреагировала на появление синего малыша – вытащила кристалл из бокса и на ночь ставила в бар охлаждаться вместо напитков, потому что кристалл любил прохладу.
     - Как на ребёнка, - улыбнулся Редди.
     - Так он и есть ребёнок! Дитя трёх миров – человека Земли, Марса и Плутона. Чем больше я думаю об этом феномене, тем сильнее верю, что так и должно быть, - сказал старший помощник. – Истинная связь лежит через общность. Коммуникация – это только инструмент создания общего.
     - Ты считаешь, что Плутон разумен?
     -Не люблю таких вопросов, - поморщился Дим Шум. – Вот, скажи, эта плитка – бисквит с шоколадом и орехом? Так и «разумность» Плутона. Что-то в нём себя проявляет, хранит информацию, от имени Эвы подсказывает мне, как назвать сына… Я просто боюсь, Джей, сотворить кумира… Не знаю, Джей. Видим невзрачную плитку, чувствуем шикарный бисквит… Но всё живое по-своему разумно.
     - Не смотри на неё, а положи в рот, - посоветовал Редди. – Я понял твою мысль. Мой вопрос некорректен.
     Через несколько суток от станции «Плутон-Орбитальный» стартовал рейсовый межпланетник на Уран. Дим Шум стоял на обзорной палубе, пока крестовина станции не исчезла из виду.
     – Аd eum Evelyn, - сказал он сам себе и улыбнулся удаляющемуся Плутону.
 
     4
 
     «Деревянный» антураж собственной спальни вдруг показался Алексею невыносимо скучным. Взгляд скользил по рельефным неровностям «брёвен», имитировавших перекрытия на потолке, по узорам сучковатых «досок» – и не хотел их видеть. После отлёта рейсовой «Урании» всю станцию «Плутон-Орбитальный» засосала хандра. Впервые за последнее время пилот Зер никуда срочно не спешил и не летел, а третьи сутки просто валялся на кровати, не зная, куда деть время до ужина. Даже вахт в Централи у него не было на две недели вперёд. В тренажёрный зал он уже утром сходил, контрольная фигурка человека на браслете службы жизни полностью зелёная, пышет энергией и здоровьем. Все необходимые профилактические таблетки выпиты, зубы аж три раза вычищены от нечего делать…
     Юноша перевернулся на бок и поджал ноги. Старая привычка, выработанная в курсантские времена, когда приходилось спать на раскладных креслах. Всё последнее время график был крайне напряжённый. Он приходил в свой отсек только спать, ложился и сразу «проваливался». Такой ритм был понятен: станция спешила отправить с рейсовиком как можно больше результатов, проб. Заодно, совершенно неожиданно для Алексея, на Уран отбыла группа девушек, среди которых была Мирта, дочка боцмана Зелёного, и приглянувшаяся ему зеленоглазая Дайна, с которой он так и не успел толком познакомиться. Старший помощник Шум тоже улетел. Эх… На полу около кровати лежала стопка видеостраниц, но читать не хотелось. Чтобы отвлечься, он начал придумывать новый антураж для комнаты. «Деревянного дома» больше не хотелось. Идея пришла неожиданно – Плутон. Как будет смотреться кровать, стоящая посередине льда и горного хаоса? Дико? Фантазия разыгралась и увлекла. Вдруг несколько раз стукнул деревянный молоток колотушки, которым он заменил информатор входной арки. Алексей встал и пошёл принимать гостя, гадая, кто бы это мог быть.
     Перед его аркой стояла незнакомая девушка. Вместо космофлотовского комбинезона на ней было красное в крупную клетку удлинённое платье с коротким рукавом, из-под которого виднелся коричневый свитер с высоким горлом. Чёрные густые волосы аккуратно обрамляли лицо с не совсем правильными, но очень приятыми и располагающими чертами. Она мягко улыбнулась, заметив его удивление.
     - Здравствуйте, вы – пилот Алексей? Я - Нина. Планетолог. Мы с вами теперь соседи, и я решила заглянуть, увидев на индикаторе входа, что вы сейчас дома. Вы не против?
     - Пожалуйста, очень рад, - пробормотал Зер, впуская гостью. – Я не так давно на станции, вроде всех планетологов видел, но не припомню…
     - Вы и не могли помнить, Алёша, мы не встречались, - спокойно ответила она. – Можно я вас буду звать Алёшей? Мне так больше нравится. Как у вас оригинально! Как на Земле! Вы сами придумали такой антураж или это готовый проект? Я как раз думала о том, что хочу у себя поменять вид апартаментов. Думала про большой шалаш на берегу тихого лесного озера.
     - А я как раз думал про то, что сменю свой на Плутон. – неожиданно для себя самого признался он. – Да вы присаживайтесь! Я сейчас!
     Он сбегал в спальню, накинул на плечи космофлотовскую куртку и вернулся. Девушка уже расположилась на диване за «деревянным и грубо сколоченным» столом – предметом тайной гордости хозяина. Но стол её интересовал мало. Она с нескрываемым удивлением и радостью листала лежащую на столе книгу, которую пару дней назад Алексей взял почитать у боцмана Зелёного.
     - Откуда она у вас, Алёша? – воскликнула девушка. – Это же стихи Милены, моей подруги! Она мне подарила точно такую же!
     - Взял почитать у нашего боцмана, - ответил Алексей. – Хорошие стихи. Я люблю стихи. А вот откуда у него – не знаю.
     - Кажется, знаю, - тряхнула волосами девушка. – Милена могла ему оставить, когда мы с ней тут были на стажировке. Ах, какие поэтические вечера нам Кен тогда устроил на Плутоне! Он так декламирует! Вы не слышали его?
     - Ещё не довелось, - откликнулся парень, кладя перед гостьей планшет с меню от настенного автоповара. – Набор у меня тут традиционный, но, может, что желаете?
     - Нет, спасибо, - девушка отодвинула рукой девайс и осмотрелась. Взгляд её задержался на настенном панно в «деревянной» раме. Оно изображало земную зиму и молодую девушку, озорно выглядывающую из-под заснеженной ели. – Снежная королева?
     - Угадали, - улыбнулся Алексей, вытягивая ногой табуретку и садясь за стол напротив.
     - Ой… - взгляд гостьи упал на нечто торчащее у стены за спинкой дивана. – Такое я видела у Милены. Это же гитара! Алёша, вы умеете играть на ней?
     - Немного, - Алексей встал и вытащил инструмент. Освободив его от чехла, он бережно положил гитару на стол, но струны всё равно тихо загудели. – Это старинная гитара, ей уже несколько веков. Мне её подарил на Земле один хороший человек, он же научил меня играть.
     - А я только на синтекристалле умею, - сказала девушка, поглаживая пальцами потёртый корпус инструмента. – Сыграйте мне, а?
     Не говоря ни слова, пилот взял гитару, пристроил её на ноге и бережно обхватил пальцами гриф.
     - Пою я любительски, - признался он, взяв несколько аккордов. – Ну, послушайте, эту песню любил мой старший друг, который и подарил гитару…
 
     Королева снежная,
     От морозной нежности
     На щеках румянится
     Ранняя заря,
     В нашей зимней вечности
     В нашей вечной снежности
     Навсегда останемся
     Вместе –
     Ты и я.
     Королева снежная,
     Замети метелями,
     Заблуди тропинками,
     Юною мечтой -
     Будет песня прежняя
     У тебя пред теремом,
     Значит, надо встретиться
     Снова
     Нам с тобой.
     Королева снежная,
     Жизнь пройдёт мгновением,
     Разнесёт нас в разные
     Дальние края,
     Звёздная вселенная
     Охладит дыханием
     И тебя напомнит мне,
     Милая моя.
     Королева снежная,
     Голове серебряной
     Положить захочется
     Пальцы на лады,
     Чтоб лесными дебрями
     Встретилась по-прежнему -
     И опять ответила
     Взглядом молодым!*
     ____________
     *Стихи автора
 
     Взяв последний аккорд, Алексей застенчиво улыбнулся и вернул гитару на стол. Нина сидела, не отрывая глаз от висящего не стене панно и всё ещё находясь во власти чарующей мелодии. Возвращение гитары на стол вернуло девушку к реальности. Она быстро посмотрела на своего соседа, снова погладила гитару и встала.
     - Спасибо, Алёша. Так проникновенно… Даже забыла, что до Земли пять с половиной миллиардов километров. У вас такая избушка получилась, что кажется: выйдешь за порог, а там ждёт королева снежная. Скажите, Алёша, если вы так любите Землю, то почему стали пилотом?
     - Мне одно другому не мешает, - отозвался юноша. – Очень рад знакомству. Спасибо, что зашли.
     - Я тоже рада… Приглашаю вас к себе! С гитарой!
     - Нина, а как вам удалось попасть на стажировку сюда? – поинтересовался Алексей, провожая гостью.
     - Это долго рассказывать, - улыбнулась она. – Две свободные девушки, если захотят, могут найти точку опоры и перевернуть мир… Алёша, я рада, что мы с вами – соседи! Увидимся! Счастливо!
     - Свободная девушка, - повторил вслух Алексей через некоторое время, как заново рассматривая панно на стене. Он только сейчас заметил странное сходство лиц нарисованной королевы и недавней гостьи.
 
     5
 
     Унылая полоса безделья затянулась, поэтому Алексей был рад, когда один из техников сервисной службы, которого все звали почему-то «дядей Лёвой», хотя по возрасту он никак до «дяди» не дотягивал, предложил дежурства на ледяном транспортёре. Станция в результате последней аварии потеряла довольно воды, поэтому рейсовик с Урана притащил на буксире небольшой караван «водовозок». Они были хорошо знакомы пилоту ещё по «сортиру» на Церере. Проблема возникла с разгрузкой. Обычно «водовозку» затаскивали в тёплый ангар, лёд растапливали и воду переливали в бортовые цистерны. Теперь его захотели складировать в замороженном виде, для чего и был задействован «транспортёр». За его работой полагалось наблюдать, за что и взялся Алексей.
     Нина оказалась его соседкой по шестому холлу, но на её арке постоянно горел красный индикатор и ответный визит с гитарой откладывался. Можно было найти девушку по коммуникатору, но Алексея заела собственная хандра, а делить её с кем-то ещё – радости мало. Нет человека дома, значит, он занят. Случайно он узнал, что Нины вообще на станции не было: она работала на Плутоне. Разгрузка «водовозок» подвернулась очень кстати.
     Работа наблюдателя, как скоро выяснилось, была довольно специфическим занятием. Транспортёр частями «заглатывал» в себя водовозку, демонтируя её секции, роботы разрезали лёд лазерными ножами на бруски, которые перемещались в ангар-хранилище и там плотно складывались. Наблюдатель активно вмешивался при смене «водовозок» и упаковке секций для транспортировки, помогая себе микробуксирами. Свободного времени были достаточно. Уже на второе дежурство пилот захватил с собой в кабинку транспортёра гитару.
     После смены он появлялся в пустой столовой. В это время там даже общий свет гасили, оставляя освещённой только зону бара с роботом-барменом. Еду Алексей заказывал заранее. Забрав поднос, он отправлялся за «любимый» столик под большой пальмой. Она скрывала его от зала и создавала полное уединение. Однажды робот вежливо сообщил, что заказ уже приняли. Поднос действительно уже его ждал, а напротив сидела Нина, потягивая через соломинку фруктовый сок из бокала. На её подносе уже лежали разорванные упаковки.
     - Мы вернулись пару часов назад, - улыбнулась она. – Одной мне показалось есть скучно, тем более, что бармен сказал о вас, Алёша. Я взяла свой и ваш заказ, вы не против? За исключением десерта, наши вкусы совпали.
     - Спасибо… Давай общаться запросто, соседка, - вдруг предложил он. – Мы можем опять посидеть втроём.
     Девушка удивлённо подняла бровь.
     - А, позволь спросить, кто третий?
     - Гитара, - ответил он, осторожно отщёлкивая крышку с «супа грибного с лапшой».
     - Ах, она! Я всегда «за»! Алёша, ты просто молодчина! Мы на Плутоне тебя заслушивались, когда со станции передавали твои концерты!
     - К-какие к-концерты? – поперехнулся парень. – К-кто передавал?!
     - Алёшенька, не подавись. Когда я снова слушала «Королеву снежную», то безумно хотела скорее вернуться. Правда. Марьяна тоже была в полном восторге. Она к тебе так хорошо относится!
     Алексей понял, что голову «дяде Лёве» он открутит своими руками. Кроме него пустить пение наблюдателя транспортёра в эфир было некому. А сам Лёва, действительно, слушал и восхищался. Они же были на прямой связи всё время.
     - Уран тоже в полном восторге, - сообщила Нина.
     - Я пел это только для себя и ещё одного слушателя, - твёрдо сказал он. – На публику не рассчитывал. С дядей Лёвой я ещё поговорю.
     - Слушатель готов продолжить слушать, - невозмутимо произнесла девушка. – Ешь и иди отдыхать, на следующую смену мы идём вместе. Ты не против?
     - Идём, - согласился Алексей, удивляясь тому, как сложное можно мгновенно сделать простым.
     Окончательно их сблизил Новый год. Это событие обычно никак не отмечалось. Иногда про него вспоминали, но чаще всего в связи с научными отчётами, подачей заявок на новые направления исследований или с банальной профилактикой систем. Внешнему наблюдателю станция показалась бы странным и скучным миром, но её обитателей понять можно было. Люди настолько втянулись в равномерный и монотонный уклад своей жизни, что им самим не хотелось его будоражить какими-то «праздниками». Как однажды выразился астрофизик Будюль, «на выселках Солнечной системы человек тупеет без солнечного света», что, по мнению этого выдающегося учёного, лишний раз доказывало бесперспективность покорения межзвёздных пространств и полезность зимней спячки мудрых земных медведей. Будюля Алексей Зер на станции уже не застал, но от астрофизиков про него слышал много. Впервые отметить Новый год в «орбитальном пансионате для трудоголиков близ Плутона» предложил именно Шарль Будюль. Было это так давно, что старожилы станции затруднились вспомнить, когда именно.
     - Что-то такое было, - почесал затылок боцман Зелёный, когда пилот спросил его об этом. – Шарль постоянно пытался что-то придумать, видел, по станции развешаны оптические иллюзии? Тоже его идея, а Эвелина Седа, наш биолог, довела до практической реализации. После неё и доводить некому, так старое и висит… Все такие затеи на личном энтузиазме держатся, коллега Алексей.
     - Встречу Нового года тоже некому было доводить? Так и осталась идеей?
     Кен не ответил. Вытащив свой планшет, он долго что-то искал в нём, перелистывая экран за экраном, но не нашёл.
     - Будет связь с Ураном, пошли Шарлю вопрос, может, он вспомнит, - посоветовал Зелёный.
     Алексей не стал говорить, что идею встречи Нового года недавно утром высказала Нина.
     - Алёша, ты видел когда-нибудь килек в банке? – неожиданно спросила она, проснувшись и сладко зевая.
     Зер поскрёб голову, но вспомнить это не смог.
     - Это такая металлическая банка, в которой плотными рядами лежат бедные рыбки в пряном соусе, - сообщила девушка. – Я их видела в музее вкусной и здоровой пищи на Земле. Мы на станции очень на них похожи.
     - Ты намекаешь, что кровать узковата? - догадался он. Они уже неделю как решили жить вместе. Нина стала переделывать свой отсек под шалаш, перебралась к «соседу» и… осталась. Все «водовозки» были успешно разгружены, благодарности от директора и боцмана получены, у обеих свободная неделя, чувства кипели, они вместе, с чего это она про килек каких-то? Алексей скосил глаз на прижавшуюся к нему под одеялом девушку.
     - У кого что на уме, - хихикнула она.- Не намекаю, а предлагаю всех наших «килек» вытащить из отсеков на Новый год. На Земле – Новый год, Алёша. В отличие от Плутона, он на ней наступает каждые триста шестьдесят пять дней, как же это здорово!
     Алексей почему-то вспомнил, что на Меркурии год проходит ещё быстрее – всего за восемьдесят восемь земных дней. А про Плутон и говорить нечего: его «год» – это двести сорок восемь земных лет. Одним словом – «не дождётесь».
     – Так прямо всех-всех и вытащить? И марсиан?
     – Слушай, ты – гений! – восхитилась Нина. – И марсиан тоже! А почему – нет?! Попробовать можно!
     Алексей рассказал ей про своё знакомство с «марсианином» на Церере. Нину оно не впечатлило. После завтрака она сама отправилась в директорскую. О чём там был разговор, так и осталось тайной, но Маринкин дал добро! Это было вообще феноменально. После необходимых официальных согласований Нина получила приглашение от арендаторов на беседу. У них была хорошо оборудованная переговорная комната, куда девушка и привела Алексея ближе к вечеру. Их ждали несколько «марсиан» в обычной космофлотовской униформе, но с нашивками «МА» - «Марсианская Автономия». Все они были клонами, но не похожими друг на друга.
     - Мы с пониманием относимся к сохранению земных традиций, - сказал один из них, с именной нашивкой «Джо К. Бель». – Коллеги могут рассчитывать на наше участие. Новый год – это как раз такой праздник, когда все люди думают о будущем, вне зависимости от того, где они живут.
     Нина быстро втянула их в обсуждение возможной программы праздника. Алексей помалкивал. Он уже давно заметил, что один из марсиан на него то и дело странно посматривает. Когда был перерыв с традиционным для марсиан морковным соком, который они умели превращать в нечто волшебное по вкусу, тот марсианин, Ван К. Лбер, сам подошёл к пилоту.
     - Ваша фамилия Зер, а не Линник? – спросил он.
     - До сих пор я всегда был Зером, - отозвался Алексей. – Не понимаю…
     - Вы очень похожи на колониста, которого я хорошо знаю, - пояснил марсианин. – Если бы не нашивка на вашей груди, то я бы подумал, что это он. Его фамилия Линник. Хотя мне было бы очень странно встретить его на Плутоне. Извините меня, коллега… Попробуйте наш новый напиток «Лабиринт Ночи», на Марсе он имеет большой успех, вон тот поднос, крайний…
     Алексей поблагодарил за внимание и взял рекомендуемый бокал. «Лабиринт» действительно был хорош. Пить его полагалось через трубочку, как коктейль. Первый глоток Алексей задержал во рту, пытаясь распознать вкусы. Морковь, лимон, очень недурной коньяк… Но алкоголь на Марсе запрещён. Он с удивлением посмотрел на своего визави. Тот улыбался.
     - Подумали про винный продукт? Нет, это такие специи. Это морковный сок на травяных настоях. Более того, мы всё выращиваем тут. И можем в качестве угощения предложить на Новый год.
     Они стояли вдвоём. Остальные обступили Нину и явно наслаждались её обществом.
     - Не ожидал, коллега Ван, что у вас тут подсобное хозяйство, - улыбнулся пилот. – Но получается восхитительно. Поздравляю.
     - Алексей, если вам понадобится помощь, найдите меня, хорошо? – быстро сказал Лбер, слегка поклонился и присоединился к общей группе.
     - Ну вот, а ты боялся! – воодушевлённо сказала Нина, когда они возвращались обратно. – Они предложили напитки, горловое пение, несколько иллюзионных номеров… Славные ребята! А ты чего такой странный-то?
     Он не ответил. В душе поселилось какое-то беспокойство. Оно жило несколько дней, потом хлопоты по организации праздника заполнили собой всё. Нине удалось завертеть всех. Каждая группа готовила свой номер-сюрприз. Даже станционные роботы объявили, что устраивают на Бульваре Пришельцев парад-алле. Про беседу с Лбером он рассказал Нине уже после замечательно устроенного праздника. Она отнеслась к этому внимательно и занесла информацию на свой личный кристалл.
     - Спой мне «Королеву», - попросила девушка, – а я свернусь клубочком около тебя, любимый.
     Он потянулся за гитарой.
 
     6
 
     Незадолго до праздника Алексей зашёл к боцману Зелёному вернуть книгу стихов. У них с Ниной такая теперь была.
     - Понравилась? – поинтересовался Кен.
     - Необычная книга, мне Нина немного рассказала про Милену, её автора. Она же с Марса, они её звали «принцессой Марса». Девушка, судя по всему, оригинальная, - отозвался пилот. Он хотел попрощаться и уйти, но боцман молча показал ему на диван, на котором сидел сам. Алексей послушался.
     - Коллеги с Марса проявили интерес к вашему мероприятию? – спросил Кен. – В чём они видят своё участие?
     - Хотят оформить на кольцевой галерее «марсианский» холл, поить желающих своими напитками. Один из них я попробовал – это что-то необычайное. Называется «Лабиринт Ночи». И горлом петь будут, - вспомнил Алексей. – Это у них традиционное пение такое, горловое.
     - Горловое пение на Земле давным-давно известно, - заметил Кен. – Больше ничего не предлагали? Странного ничего не заметил?
     - Странного? Странно то, что они вообще пошли на контакт.
     - В этом как раз ничего удивительного нет. Они знают, что Нина – подруга Милены Кисс, «принцессы Марса».
     - Так она из Марсианской Автономии? – удивился Алексей. – Я думал, просто из колонии.
     - Нет, она из Автономии, - вздохнул боцман. – Не нравится мне это, парень. Старший помощник Шум улетел, временно его задачи по безопасности на меня возложены. Нина – Ниной, её они не тронут…
     - А я для них какой интерес могу представлять? – спросил юноша. – Начинающий межпланетный водила с минимальным лётным стажем… Только, вот что… Один из них, Ван Лбер, говорил, что я на кого-то похож из его знакомых…
     - Не сказал, на кого?
     - Назвал. Кажется, Линник ему фамилия.
     - Вот видишь, а говоришь – «простой водила», - задумался Кен. – Не простой, а похожий на кого-то… Беседа останется между нами, девочками, понял? Не нравится мне быть на кого-то похожим, особенно из марсиан из Автономии. Не тот народ. Будь осторожен, пилот.
     В самый канун праздника Кен получил по своему запросу ориентировку с Земли, что пилот Зер – «ребёнок общества», у него был брат-близнец, который был перемещён на Марс по программе демографической поддержки колоний. Имя брата-близнеца Службе безопасности Земли известно, но не разглашается, согласно инструкции Генофонда о тайне рождения. Но Кен его и так уже знал – Линник. Если рассудить, что в этом такого? Ну, есть брат, растёт где-то, друг другу они никак не мешают, один на Плутоне, другой на Марсе… По статистике пять процентов землян имеют близнецов на Марсе. И в ус не дуют, что они у них там есть. Маниакальной подозрительности Кен не выносил, но покоя что-то ему не давало.
     - Кен, выброси из головы, - посоветовала уже во время праздника «снегурочка» - Марьяна Маринкина, с которой он поделился своими мыслями. – Алёша – очаровательный мальчик, ты слышал, как он поёт? Мы с Ниной на Плутоне просто млели… Я так рада, что ребята подружились…
     - Поёт, - проворчал Кен, поправляя на лице съехавшую на бок маску Деда-Мороза, которого он старательно изображал на параде роботов. – Марьяна, обрати внимание на того марсианина Вана Лбера.
     Ван К. Лбер собственной персоной трудился барменом за импровизированной стойкой, одаривая подходящих улыбкой на узком лице и рассказывая о преимуществах тех или иных напитков. При виде приближающихся к нему «сказочных» персонажей он просто «растаял».
     - Слава Марсу! Сам Санта-Марс! Но у нас на Марсе шуба должна быть вся красная, так что это земной вариант, да? Дорогие коллеги, лучшие напитки Марса для ваших уст! Попробуйте!
     Кен начал с «пробников». Войдя во вкус, он выбрал себе большую порцию «Лабиринта Ночи», после которой присоединился к вокальному трио, певшему горлом… «Снегурочка» увела его с большим трудом. Когда марсианский холл скрылся за поворотом, боцман сразу перестал «петь» и обычным голосом спросил:
     - Ну, что, ничего не заметила? У меня от этого пойла весь свитер мокрый, переодеться надо…
     Ошеломлённая Маринкина не нашлась, что ответить.
     Алексей развлекал публику пением под гитару на Бульваре Пришельцев. Марсиан среди его слушателей не было, а вот почти весь экипаж станции он собрал. Не отпускали его долго. Потом с оптическими иллюзиями выступили астрофизики. За ними появился Кен Зелёный, уже расставшийся с маскарадным прикидом сказочного деда, и Нина. Их художественному чтению громче всех аплодировал директор. А потом вдруг всем сразу стало скучно. Но люди ещё не расходились. Кен поманил пальцем Алексея и вместе с ним почти бегом поспешил к марсианскому холлу. Но там уже никого не было.
     - Видишь? – спросил он пилота, недоумённо уставившегося на пустой зал. - Никого. И нам тут же дали команду: «Рррразойдись!». Так что, будь осторожен, парень.
     Алексей ему не поверил. Мало ли почему ушли марсиане? Они постояли, попели, интереса к ним не было, ну и ушли. Он бы тоже ушёл на их месте.
     Через неделю после праздника Нина принесла задание на картографическую съёмку в районе гор Хиллари.
     - Мне предложили на выбор пилотов – Марека или тебя, я выбрала тебя, - заявила она Алексею. – Надо медленно пролететь над районом, сделать съёмку, вернуться… Там сейчас красиво - коричнево-жёлто-синий-белый-чёрный мир Плутона со спиральными туманами…
     - Горы Хиллари? – переспросил Зер. – Вроде уже летали над ними. Их и горы Тенцинга снимали эхолотом-альтиметром… Километра полтора высотой, они на границе плато Спутник расположены.
     - Они самые, - подтвердила девушка. – Улетаем на шесть суток. Я так заявила, Марьяна согласна. На самом деле работы там на сутки, а в остальное время мы найдём, чем заняться, правда?
     - В «Гибралтаре»? – скептически посмотрел на неё Алексей, сразу вспомнив узкие личные отсеки-капсулы на планетолёте.
     - На базе, - не моргнув, уточнила Нина. – Обработка результатов будет на базе. Потом, если нужно, повторная съёмка. Вылетаем завтра. Гитару возьми. У меня всё.
     - Навеска стандартная? – спросил Алексей, отложив планшет с книгой. Получив утвердительный ответ, он отправился в ангар готовить машину. Готовила её сервисная служба, пилот присутствовал при этом больше для проформы. Была уже глубокая ночь, когда, после выполнения обязательного ритуала с запуском тестов, Алексей освободился и решил подняться в Централь. Вахту в ЦУПе нёс инженер Крам. На боковом экране виднелась сборочная схема автоматического зонда, который станция должна была смонтировать и запустить в Пояс Койпера. Рассудительный Крам молодому пилоту нравился. С уважением приветствовав инженера, Алексей попросил разрешения посмотреть свежее проблемное досье по Плутону. Сводка замеченных аномалий была почти пуста, если не считать очередной попытки марсианской миссии что-то телепортировать на поверхность старичка Плутона. Поверхности это не понравилось, она устроила взрыв и сделала кратер. Ещё больше не понравилось это пилоту: он увидел близость к тому месту, куда должен был завтра лететь сам, о чём сразу сказал Краму.
     - Спасение утопающих… - начал инженер, оторвавшись от сборочного чертежа, но остановился. – Сформулируй вопрос, отправим нашим коллегам-арендаторам. Напиши им, что неделю надо потерпеть во имя светлого научного будущего.
     Алексей так и сделал. Ответ пришёл почти сразу. Марсиане просили перенести сроки миссии землян на Плутон в связи с невозможностью остановить серию своих экспериментов. Для объяснений предлагали срочно встретиться.
     - Сходи к ним, – предложил Крам. – Узнай, что у них и как, а утром доложи и пусть руководство решает. На мой взгляд, ваша миссия не горит, можно и повременить.
     Алексей подумал и согласился встретиться с марсианами. Прикинув, сколько ему добираться до их холла, он отправил подтверждение и время рандеву. По дороге он вспомнил предостережение боцмана, но отступать было уже поздно. Будить Нину он тоже не стал, рассудив, что вопрос чисто организационный. В холле его уже ждал Ван К. Лбер. Марсианин проводил гостя в небольшую, оформленную в пастельных тонах «Переговорную». Больше никого не было.
     - Меня миссия уполномочила проинформировать коллег и ответить на вопросы, если они возникнут, - сказал он, предлагая расположиться не за конференц-столом, а в креслах у стены.
     Из короткого рассказа Алексей понял, что в горах Хиллари марсиане нашли места, где опытная установка смогла выполнить дистанционный захват и передачу вещества, то есть, льда, с поверхности. До сих пор нигде им это не удавалось. Они просили отложить миссию землян всего на несколько дней, тем более, что картография от этого не пострадает. В порядке компенсации за доставленные неудобства марсиане предлагали совместно изучить «особенные» места, предоставив собственную аппаратуру.
     - Ван, я передам своему руководству, - ответил Алексей, чувствуя, что марсианин переоценил его полномочия. – Но, скажите, при создании общей карты Плутона на данных местах были отмечены аномалии?
     Вместо ответа марсианин включил проектор на столе, вызвал карту поверхности и показал нужный фрагмент.
     - Видите? Стоят метки темпоральных аномалий. Возможно, это следствия тектонических напряжений в недрах.
     Благодаря своей дополнительной подготовке, Алексей понимал в планетологии больше, чем обычный пилот. Несколькими уточняющими вопросами он дал понять марсианину, что пускать пыль в глаза не нужно. Лбер согласился, что «темпоральность» в аномалиях – это довольно вольная трактовка микрогравитационных искажений, которые фиксировали земные гравиметры. Он был бы раз завершить беседу, но пилота «понесло».
     - На уровне фемтосекунд , возможно, можно говорить о задержке или ускорении времени, мне бы хотелось увидеть, что именно удалось телепортировать с Плутона? Молекулы азотного льда?
     – Понимаете ли, коллега, в нашей теории телепортации важное место занимает телепортация образа. При квантовой телепортации именно образ кванта воссоздаёт его на новом месте. Я уполномочен предложить вам понаблюдать за нашими усилиями…
     - Непосредственно над экспериментом?
     - Нет, дистанционно. Непосредственно могут принимать участие только некоторые из нас, специально адаптированные к низким температурам. Я, например, не могу участвовать, - виновато улыбнулся марсианин.
     - Но есть же скафандры…
     - Нет-нет, коллега, не все датчики и сенсоры совместимы с искусственной защитой…
     Алексей опустил глаза. Он не хотел, чтобы клон увидел в них хоть малейший намёк на искусственность своего происхождения, запрещённую на Земле. Для землянина «некоторые, специально адаптированные» могли быть роботами, но никак не людьми. В этом вопросе Земля и Внеземелье согласия не достигали.
     - Я подумаю над вашим предложением, Ван Лбер, - сказал юноша. – Возможно, соглашусь. Хотя я понял, что смогу почувствовать. Это как в виртуальной реальности – берёшь предмет, а мозг достраивает его вес, если он известен, и кажется, что предмет «весит» в руке. У вас, вероятно, «молекула» размером с хороший булыжник?
     - Увеличение присутствует, - уклончиво согласился марсианин, внимательно наблюдая за собеседником. – Вас, как я понял, испугало моё заявление про адаптацию к низким температурам. Нет, физической морозоустойчивости ни у кого нет. Есть, как бы сказать, психологическая восприимчивость жизни при низких температурах. Когда на Земле на дне глубочайших впадин в океане обнаружили живые организмы, то не могли понять, как они выдерживают такие давления. В тоже время гималайские ламы могли сутками сидеть обнажёнными на морозе горных вершин. Жизнь – это феномен адаптации, надо только научиться его использовать.
     - Не могу ничего вам возразить, Ван. У меня нет специальной подготовки по этим вопросам. Я – простой пилот, - ответил Алексей. – Я буду вам признателен, если дадите советы, как себя вести рядом с вашими аномалиями? Планетолёт сможет к ним приблизиться?
     - После завершения нашего эксперимента, – ответил марсианин, – это будет знакомая вам природная аномалия. Она безвредна, как любая другая.
     Вернувшись к себе в жилой отсек, Алексей осторожно прокрался к постели, но Нина все равно услышала и проснулась. К переносу сроков она отнеслась спокойно, а вот приглашение «понаблюдать» сразу отвергла, не вдаваясь в объяснения причин. Потом она хладнокровно заснула вновь. Алексей немного поворочался и тоже затих.
 
     7
 
     Они уже почти закончили облёт гор Хиллари, когда Алексей заметил «зеркало» – почти правильный овал с километр длиной с блестящей поверхностью в одном из кратеров. Сам кратер был достаточно далеко, никаких «аномальных» меток на нём карта не имела. Внимание привлекло то, что по блеску там был лёд, но характерного тумана над ним не было. Богатство рельефа на Плутоне могло поразить самое богатое воображение. Целые «висячие» долины, «текущие» при минус двести сорок по Цельсию реки льда, не говоря уже о сердцеобразном плато Спутник, которое, как полагали многие планетологи, было результатом столкновения с гигантским астероидом. Это столкновение привело к изменению орбиты Плутона и к тому, что данное плато при вращении Плутона вокруг своей оси всегда смотрит на его естественный спутник – Харон. Весь облёт гор Хиллари происходил между Плутоном внизу и Хароном сверху.
     Картографическую съёмку легко и весело делать с орбиты, с высоты. Пролетел, отснял – карта готова. Совершенно иные ощущения на малых высотах. Они с Ниной буквально «утюжили» каждую складку. Девушка вся ушла в работу за центральным столом-экраном в салоне, на который в реальном времени с камер и сенсоров на внешней подвеске поступала информация. Нина добавляла к ней свои экспертные метки. Час шёл за часом. У Алексея были свои задачи, он уже взмок от напряжения, корректируя ручным джойстиком движение «Гибралтара» на сложных участках. Угнетала и тишина в салоне: Нине фоновая музыка мешала сосредоточиться.
     Алексей даже забыл про свою личную камеру, которая лежала на консоли. Виды порой встречались великолепные, но когда снимать?
     - Последний абрис, - подала усталый голос Нина. – До базы нам с тобой долго добираться?
     - Нет, - отозвался Алексей, прикидывая разворот к замеченному кратеру. – Я тут заметил кое-что в стороне. Кратер со льдом. Не заглянем?
     Нина не ответила. Алексей обернулся. Девушка сидела за столом, опустив голову на руки, и крепко спала. Он притащил подушки, отклонил спинку кресла, устроил её удобнее – она так и не проснулась. Вымоталась. Пилот посмотрел на экран стола с «последним абрисом». Интересный кратер на нём был помечен пиковыми значениями сразу нескольких внешних сенсоров. Один из них был настроен на поиск металла.
     Связавшись со станцией, Алексей принял решение вернуться на базу. Ему тоже надо было отдохнуть. Автопилот «Гибралтара» от каждой точки их медлительного пролёта просчитывал две траектории: прыжок по параболе к базе на поверхности и кратчайшую трассу возврата на станцию. Достаточно было выбрать в меню задач нужное, но Алексей медлил. Он прокрутил перед собой панораму полёта назад до того места, когда заметил блеск льда в кратере. Вот оно!
     На предыдущих кадрах поверхность в кратере была просто белой, ничем не выделяясь среди остального фона. Он её заметил потому, что она ярко вспыхнула, словно её подсветили снизу. Или осветили сверху? Алексей посмотрел на положение станции. Угол убегания был уже порядочный, но лазером осветить можно. На его экран станция не попала. Он снова вызвал Централь. Инженера Крама уже сменили, дежурил один из астрофизиков. Услышав вопрос, он отозвался сразу:
     - Марсианские коллеги завершили активную фазу своих экспериментов, но пассивная, в том числе наблюдение за некоторыми точками, у них продолжается. Дайте координаты интересующего места.
     Получив координаты, вахтенный подтвердил, что такое могло быть со стороны марсиан, хотя точка их наблюдения лежала в стороне. Ну, могли промахнуться, бывает… Можно было воспользоваться любезным предложением Вана К. Лбера, отправить запрос ему через коммуникатор, но Алексей не стал. Старое правило, что необъяснимое – это то, что просто лень объяснять, сработало. Он выбрал в меню задач автопилота возвращение на базу.
     После открытия шлюзового перехода Алексей склонился над креслом, прикидывая как ловчее взять девушку на руки и не разбудить, но Нина сама проснулась.
     - Алёшенька! – с удивлением сказала она, озираясь по сторонам. – Почему я тут лежу? Где мы?
     - Ты заснула за столом, - ответил юноша. – Выдохлась по полной, но карты добила. А мы вернулись на базу. Ты сможешь встать?
     - Я так хочу кой-куда, то встану, - призналась она, вскочила и исчезла в проходе.
     Алексей задержался, переводя системы планетолёта в спящий режим. Это мог сделать супермозг, но ему почему-то захотелось самому провести цепочку отключений. Совершив последнее действие, он вытащил из консоли личный ключ и вполголоса поблагодарил машину. Аппарат откликнулся тем, что погасил главный экран и верхний свет. Пилот встал с кресла и направился к выходу.
     Нина перехватила его около шлюза и сразу отправила отсыпаться. Он не протестовал и заснул, едва голова коснулась подушки. Когда Нина заглянула в отсек, он уже сладко посапывал. Девушка сложила брошенный на кресло комбинезон и осторожно присела рядом со спящим на краешек надувного матраса.
     - К чему мне такое приснилось? – прошептала она, вглядываясь в черты лица Алексея. – Я не хочу тебя потерять, Алёша… Нет, неправильный сон, фу его…
     Она опустила голову и долго сидела, перебирая пальцами конец пояса. Сон приснился странным. Приснилось, что она сама на Земле, а Алексей приходит к её дому, но он – это не он… Странный сон. Она пыталась отогнать его, но никак не получалось. Даже рассердилась на себя, на собственное безволие.
     Вдруг ей послышалось что-то странное в фоновых звуках помещения. Днём они куда-то исчезали, а ночью обострялись. Тихо шелестела вентиляция, бурчали какие-то трубы, еле слышно жужжали механизмы… К мерным звукам примешался какой-то треск. Он доносился откуда-то сверху. Девушка прислушалась. Потрескивание исчезло, но через некоторое время вновь проявилось. Нина встала и вышла в освещённый тёплым светом потолочного карниза холл. Там она услышала треск чётче. Он доносился с верхнего яруса. Девушка подошла к лестнице и подняла голову. Показалось, что потолок там отсвечивал чем-то синим. Вдруг вспомнился рассказ Алёши про последний визит старшего помощника Шума на базу, там в гостиной на верхнем ярусе оставлен камень – синий кристалл. Со старшим помощником Шумом в этот раз Нина не пересеклась, но хорошо запомнила его по первому визиту на станцию. Кажется, он сам вырастил синий кристалл и оставил его на базе, что-то там произошло, что пришлось техникам всё отмывать. Запах моющей пены до сих пор стоит, всё сверкает… Нина поднялась наверх.
     Рядом с массивным креслом на низком столике светился синий камень. Амулет с синим кристаллом девушка много раз видела у Милены, он тоже мог светиться, когда подруга с ним медитировала. Нина наклонилась над камнем. Он лежал на настоящем деревянном блюдечке, покрытом слоем какой-то коричневатой пыли. На самом камне все грани были чистыми. Свет шёл не от них, из глубины кристалла, от чего он казался больше, чем был на самом деле. Это не свет, это сияние. Она на Земле видела похожее на Севере – Северное сияние. Оно было разноцветным, но такое синее тоже присутствовало. Тихое-тихое синее… Как же красиво! Нина села в кресло и зачарованно уставилась на камень. Больше ничего не хотелось, только вот так сидеть и смотреть. Вся тревога от абсурдного сна куда-то делась…
     Пришедшее мысленное слово она поняла не сразу. «Алекс Лин»? Кто такой «Алекс Лин»? Девушка напряглась и всё сразу пропало. Опять влез в голову абсурд. За её дверью на пороге стоит Алексей, но он – это не он… Он – Алекс Лин? Откуда? Нина сжала пальцами виски. Идёт важная информация, а она, дура, не может понять… Застонав, она закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.
     В голову опять полезла неразборчивая мыслеречь. Некоторое время Нине казалось, что она слышит беседу двоих – мужчины и женщины. О чём они говорили, она понять не могла и не пыталась. Самое разумное – не опережать события. Через некоторое время мужской голос отчётливо произнёс: «Алекс – брат на Марсе. Запомни». Мыслеречь пропала. Нина открыла глаза и ей показалось, что синий кристалл «подмигнул». «Синий малыш», вспомнила девушка, как его назвал ей Алёша. «Синий малыш». Поняв, что может просидеть долго, она встала, спустилась вниз, сняла с себя комбинезон и скользнула под одеяло к тёплой спине друга. Его тепло быстро успокоило и погрузило в сон.
     Утром Нина внимательно выслушала информацию Алексея по кратеру, но лететь к нему явно не спешила. Формально экспедицией на Плутоне руководила она.
     - Тебе же объяснили, от чего могло быть свечение, - возразила она на доводы пилота. – Надо запросить марсианских коллег. Зачем лететь самим?
     - Нин, тебя что-то смущает?
     Она выдержала его пристальный взгляд, потом тихо погладила по руке.
     - Приснилась мне странная вещь, Алёша. Что-то может случиться с нами… с тобой. Не стану рассказывать, но я иногда предчувствую. Там нехорошее место для нас.
     - Ты просто переутомилась, - отозвался он. – Ну что может случиться на борту «Гибралтара»? Обсуди с Марьяной. Мы же исследователи.
     Нина без особой охоты связалась со станцией по личному каналу и получила от Марьяны строгий приказ записать координаты, снять данные льда, посмотреть издалека, но не приближаться. Они полетели на следующий день. Описав круг, Алексей заметил совершенно плоскую, как ножом срезанную, вершину и предложил сесть и сделать замеры с неё. Нина колебалась, но он смог её убедить, что «сядем далеко и безопасно».
     Сели. Выйдя в скафандре на площадку, Алексей сразу оценил, насколько удачно выбрал место. Площадка имела небольшой уклон к кратеру – овал внизу виден, как на ладони. Он вытащил приборы из грузового отсека, выгрузил с помощью манипулятора геофизический дрон. Нина не вышла наружу, она из салона повела дрон к овалу. Она хотела пролететь над «зеркалом» максимально низко. Тут оказалось, что поверхность вогнутая, как линза, и довольно глубокая. Алексей подошёл к краю площадки, настроил визор и стал следить. Дрон был небольшой, тарелка, метр в диаметре, но его «зеркало» овала показало в многократном увеличении, потом промелькнули «срезы» его внутренностей, и аппарат вдруг исчез из поля визора.
     - Алёша, дрон разрушен! – сказал в динамиках шлема взволнованный голос Нины. Но было поздно. Она увидела на главном экране, как Алексей схватил один из приборов и сам потащил его вниз к овалу. Потом вернулся за вторым, третьим. Последний прибор он вытолкнул на лёд овала ногой. Аппарат заскользил, а фигура в скафандре не удержалась, наступила на лёд и упала.
 
     8
 
     Нина не сразу поняла, что с Алексеем стряслась беда. Дрон развалился в полёте и упал. Она сообщила ему об этом, а потом связь прервалась, он не слышал её, когда зачем-то лихорадочно таскал на лёд приборы с края площадки. Вдруг он упал и перестал двигаться. Нина кинулась к шлюзу. Скафандр адаптировался к ней мучительно долго. Наконец наружная дверь шлюза открыла ей выход на Плутон.
     Неуклюже добежав до края площадки, девушка поняла, почему пилот так быстро носил приборы: он просто скатывался с ними в руках по склону. Обратно его втягивала лебёдка, конец её троса терялся где-то внизу. Нина села, оттолкнулась и заскользила по проложенному скафандром Алексея жёлобу. Но по пути её развернуло и вынесло в сторону на какие-то неровности, которые затормозили разбег. Спина обо что-то сильно стукнулась. Перевернувшись на четвереньки, она поняла, что просто повезло: могла разбиться о выступавший камень. Алексей, видимо, при спуске подруливал ногами, выпустив из подошв противогололёдные шпоры, а она как мешок скатилась. Хорошо, что всё цело. Скафандр Алексея она уже увидела.
     Пилот упал плашмя лицом вниз. Нина за ноги вытащила его со льда и с трудом перевернула на спину. На стук по шлему он не отозвался. Девушка пожалела, что теперь в шлемах не видно лица. Но индикаторы состояния на шее показывали присутствие жизни. Его надо было срочно поднимать наверх.
     - «Гибралтар», грузовую роботележку к краю площадки! – приказала девушка, но планетолёт не подтвердил приказ. Безуспешно повторив несколько раз, она поняла, что связь нарушена. Трос и пульт от лебёдки оказались пристёгнуты карабинами к поясу пилота. Алексей поднимался наверх стоя, как его поднять теперь?
     - Думай, свободная девушка! – со злостью приказала себе Нина. – Думай!
     Сможет ли лебёдка поднять их двоих волоком, она не знала. Трос мог выдержать, вопрос в креплении лебёдки наверху. Она посмотрела на склон. Метров сто. Крутая часть – последняя треть. У неё самой на поясе скафандра нашёлся моток сверхтонкого линя для страховки в космосе. Стиснув зубы, девушка принялась обматывать им себя и Алексея, делая буксировочную петлю. Потом взяла в руку пульт лебёдки и шаг за шагом поволокла свой груз вверх по склону. Очень скоро она поняла, что лебёдка двоих на крутизне не вытянет.
     - Алёша, ты меня слышишь? – крикнула Нина, уперев свой шлем в скафандр Алексея. Вдруг она услышала неровное хриплое дыхание.– Алеша!!!
     Скафандры при физическом контакте устанавливали связь между собой автоматически. Если она слышит дыхание, то связь есть! Она снова вызвала «Гибралтар», и вдруг – о чудо! – планетолёт отозвался. На удалении от кратера связь восстановилась. И сразу вклинилась станция.
     - Грузовая тележка – это не то, - отозвался голос боцмана, когда Нина коротко обрисовала ситуацию и свои идеи. – Она вас не вытянет, и сама свалится. Может только подвезти до корабля. Вызывай тележку. Пока она едет, выпусти шпоры, пристегни карабины, поднимись наверх, проверь, как забурилась лебёдка. Их должно быть три в грузовом отсеке. Придётся тебе на тележке скататься за второй лебёдкой, забурить её и подниматься на двух сразу.
     Через несколько часов Нина вытащила из скафандра безвольное тело Алексея. Он дышал, но был без сознания. Устроив его в проходе салона, она села в кресло пилота и перевела управление на станцию. Когда планетолёт стартовал, девушка опустила голову на руки и заплакала.
     Алексея сразу забрал к себе врач Ласло Бринёв. Над белоснежным боксом, в котором совсем недавно лежала Эвелина Седа, снова загорелись контрольные мониторы. Нину встречал директор станции с женой Марьяной. Грант не произнёс ни слова, только сочувственно прижал девушку к себе. Главному планетологу Нина сама сказала, что картография сохранена на центральном столе в планетолёте. Марьяна успокоительно погладила её по плечу.
     - Успеется, - сказала она. – Пойдём, Ниночка…
     Марьяна хотела взять девушку под свою опеку, но Нина мягко отказалась. Она вернулась в свой недостроенный «шалаш». Собрав разбросанные повсюду эскизы, Нина взяла в руки пульт настройки дизайна и сервиса помещения. Можно было сбросить новые настройки и вернуть помещение к стандартному «классическому» дизайну. Тогда исчезнет лесное озеро, во всю стену раскинувшееся перед ней. Густые травянистые берега, застывшая в своей неподвижности вода, в которой отразились синева вечернего неба и тёмные верхушки поступивших вокруг сосен. Справа сквозь стволы прорезалось восходящее солнце. Оно медленно поднималось, укорачивая тени. Алексею нравилась эта живая видеопластика. Иллюзию продолжал «разнотравный» ковёр на полу, положенный до «входа» в шалаш, конструкции которого она успела собрать только наполовину. У стены лежали два больших мешка с «еловыми лапами». «Шалаш» нашёлся в наборе детской площадки, который Алексей нашёл среди цифровых моделей для 3D- принтера. Нина увеличила его размеры и сделала заказ на «жерди», «сено» и «еловый лапник». Жерди они с Алёшей собрать успели. Конечно, имитация условная, составные трубки, крестовины. Несколько еловых лап для примера Алексей уже привязал сверху, хотя сам говорил, что настоящие шалаши покрываются снизу вверх, чтобы дождевая вода скатывалась. Они ещё посмеялись над идеей испытать шалаш «дождиком»…
     Нина усилием воли отогнала воспоминания и отложила пульт. Утро вечера мудрёнее, уничтожить всегда можно. Девушка закрыла глаза. Когда она вытащила Алексея из скафандра, у него было очень удивлённое лицо. Словно он увидел перед собой что-то такое... Потом, в салоне, удивление на лице почти исчезло. Лицо стало спокойным. А что он мог увидеть? Она напрягла память. Развалившийся дрон на своей картинке ничего особенного не показал, овал в кратере специально она там не рассматривала, но глаз мог заметить и отложить в подсознании…
     Алексея она вытаскивала со льда рывками, встав на колени. Ухватившись обеими руками за ногу, дёргала и отползала назад для следующего рывка. Первые рывки были самыми сложными, потом пошло легче, она даже увеличила амплитуду. Когда он был вытащен до пояса, она склонилась перевести дух и заметила на льду овала странный синеватый металлический блеск. Он был виден по краям, как рамка. В центре ей показалось, что возникло свечение. Но она была почти на уровне льда, это мог быть отблеск далёкого Солнца. Вытащив Алексея, она снова посмотрела на лёд, но ничего не заметила и решила, что померещилось от напряжения.
     - Гости! – предупредила входная арка.
     - Заходите! – крикнула Нина, даже обрадовавшись нежданному визиту. Это был боцман. В руках он держал зачехлённую гитару.
     - Ой, Кен, спасибо вам! – растроганно сказала Нина, принимая инструмент. – Как я могла забыть!
     - Это ещё не всё, - отозвался Кен, протягивая ей видеостраницу с бланком сообщения Дальней космической связи.
     Нина пробежала глазами текст и потёрла свободной рукой висок. Потом, пригласив Кена пройти внутрь и присесть, она аккуратно пристроила у боковинки дивана гитару, села сама и вновь прочитала листок. Марсианская Автономия предлагала ей срочно встретиться с Ван К. Лбером и обсудить помощь пострадавшему.
     - Кен, я сейчас не могу ни о чём думать, - жалобно протянула она. – Я же ничего не знаю, что с Алёшей, как я могу что-то обсуждать, да ещё с марсианином?! Кен, у вас есть информация, что с Алексеем?
     - Есть, - кивнул боцман. – Он попал на микрогравитационную аномалию. На Земле как раз с такими разбирались, там после пространственно-временного эксперимента в Церне были последствия. Там их метко окрестили «шарахами». Никто не ожидал их встретить на Плутоне, но факт. Алексею предстоит очень длительное лечение, но мы здесь его обеспечить не сможем. У нас он обречён, Нина… Предложение марсиан – это единственная соломинка, за которую можно схватиться.
     - Какие ещё «шарахи»? – прошептала девушка. – Кен, я совсем запуталась. Что мне сейчас надо сделать?
     - Встретиться с марсианином. Они предложили вам, Нина, и ни с кем больше обсуждать не станут.
 
     9
 
     Девушке с трудом удалось уговорить боцмана сопровождать её на встречу с марсианином. Кен очень опасался, что присутствие постороннего лица может изменить планы коллег с Марса, но Ван Лбер отреагировал вполне адекватно. Причина выяснилась очень скоро: без помощи боцмана станции «Плутон-Орбитальный» и его служб марсиане не могли осуществить задуманное. Выразив своё сочувствие, марсианин коротко пояснил, что им было известно о существовании «линз», как они называли обнаруженный Алексеем кратер. В этих местах наблюдались аномалии, связанные с внутренней энергетикой Плутона. В момент своих «разрядов» аномалии могли производить различные эффекты, в том числе свечение, которое заметил пилот Зер. Роковым обстоятельством стало то, что процесс «разряда» свечением не ограничивался.
     - Вы проявили непростительную неосторожность, - заявил марсианин, прямо глядя на Нину. Девушка покраснела, но отвечать не стала. Кен постарался не показать эмоций. – Но мы понимаем, мы сами исследователи. Марсианская Автономия уполномочила меня оказать всю возможную помощь пилоту Зеру. Но это будет связано с нашими технологиями телепортации.
     Нина опустила голову, чтобы не показать марсианину свой ужас. Кен заметил это и понял, что надо брать инициативу в свои руки.
     - Мы бы хотели понять подробности, коллега, - сказал боцман. – В общих чертах ваш подход к телепортации биологических объектов на Земле известен, не буду скрывать, что исходные парадигмы у нас различаются.
     - В данный момент вы беседуете с клоном, - невозмутимо сказал Лбер. – От человека Земли мы отличаемся только одним – невозможностью иметь потомство естественным путём. Мы – искусственные люди, но мы – люди. Мы так же, как вы, проживаем свои жизненные сроки. Мы так же, как вы, можем погибнуть от случайных факторов. Но наша парадигма говорит о ценности личности. Мы можем сохранить разум ценной личности и возродить её в новом биологическом теле, копии утраченного.
     - Да, - пристально глядя на марсианина отозвался боцман. – «Наша» парадигма такого не предлагает. Не могу судить, и судим не буду. Вы хотите сделать на борту станции клон пилота Зера и пересадить его разум? До этого у нас погибла биолог Седа. Вы для неё такого не предлагали. Чем объясняется такое внимание к данному юноше?
     - Тем, что на Марсе есть его брат-близнец, с которым я лично знаком, - сказал марсианин. – Это как раз то уникальное обстоятельство, которое нам позволяет предложить помощь. Клон может быть создан только на Марсе. Разум личности может быть записан здесь, на борту станции. Решайте, коллеги.
     - Его зовут Алекс Лин? – вдруг спросила Нина, вспомнив своё общение с синим кристаллом на Плутоне.
     - Алекс Линник, - ответил марсианин. – Но он не знает о существовании брата.
     - И вы не видите в этом проблемы? – удивился боцман.
     - Алекс Линник – колонист Марсианской Автономии, - лаконично ответил Лбер. – Все проблемы решаются юридическим правом Автономии.
     - Да, конечно, - пробормотал Зелёный. – А мы тут должны решить вопрос «быть иль не быть» со своей колокольни. Выбрать за человека его судьбу между звёздным обрядом и возможностью продолжения существования, не совсем понимая, как оно будет выглядеть.
     Марсианин вдруг извинился и вышел, оставив землян одних.
     - Когда я была на Плутоне, там на базе синий кристалл, - начала Нина.
     - Знаю, Синий малыш нашего старшего помощника и Эвелины, - кивнул Зелёный.
     - Так вот, мне приснилось, что я сама на Земле, а Алексей приходит к моему дому, но он – это не он… Странный сон. А синий кристалл сказал, что он – Алекс Лин. И Алекс – брат на Марсе.
     - Вот оно откуда, - протянул Кен. – Тогда ясно. Ну, пусть так и будет… Верится, правда, с трудом. Думаю, что об этом не стоит распространяться, и не только на станции.
     - Я возьму ответственность на себя, - тихо сказала Нина. – Во имя веры, что мы с Алёшей снова будем вместе. Понимаете, Кен, меня прозвали «свободной девушкой», мне никто никогда не нравился. Он нашёл ключик своей «Королевой снежной»…
     - Чем? – не понял боцман.
     - Песня у него такая есть. Он мне её спел при первой встрече, когда был для меня только соседом, к которому я зашла познакомиться.
     Когда вернулся марсианин, Нина подтвердила ему согласие. Через несколько часов в помещении, который когда-то боцман временно высвободил напротив медицинского отсека для Дима Шума, началась подготовка марсианской аппаратуры для сканирования. Официально было объявлено о проведении комплекса процедур по стабилизации состояния пострадавшего пилота, чтобы обеспечить его транспортировку на Землю.
     Беседа с марсианином вселила в Нину хрупкую надежду. Ей пришлось заново пережить все события, диктуя подробный отчёт, но свои сны, контакт с «Синим малышом» и другие «личные» подробности она опустила. Почему Алексей решил утащить часть приборов на лёд, так и осталось загадкой. Доктор Бринёв предположил, что он мог это сделать неосознанно под воздействием аномалии. Регистратор в его скафандре ничего не записал, хотя был включён.
     Перед сканированием врач сам попросил девушку о встрече. Нина пришла в медицинский отсек, наклонилась над боксом, посмотрела на спокойное лицо Алексея, потом присела на стул около стола врача.
     - Я только что известил Службу жизни о снятии Алексея Зера с контроля, - медленно произнёс Бринёв. – Это необходимая формальность, потому что соглашения с Автономией у неё до сих пор нет. Через час коллеги-марсиане заберут его на сканирование. К сожалению, не могу прогнозировать, что будет дальше.
     - Он… жив? – прошептала Нина.
     - Жив. Но мозг блокирован. По идее, единственный способ сохранения жизни – пересадка головы. Такой запасной части к человеку, к сожалению, в моём распоряжении на станции нет. Как я понимаю, после сканирования к нервной системе марсианами будет подключён цифровой аналог его мозга, который обеспечит стабилизацию коматозного состояния на неопределённо долгое время для транспортировки на Землю. Я вас предупреждаю, что увидеть его вы больше не сможете – голова будет вся закрыта.
     - Вы будете присутствовать при сканировании?
     – Нет, это не обговаривалось. Я только жалею, что старший помощник Шум увёз на Плутон Синего малыша. Этот кристалл сильно помогал в случае в биологом Седа. Допускаю, что он и сейчас бы дал полезную информацию. Но я поздно вспомнил про него, Нина.
     – После сканирования марсиане вернут Алёшу обратно?
     – Только после того, как завершится пересадка разума… ммм… получателю. Это может быть достаточно долго, поэтому дальнейшее сопровождение тела до отправки на Землю мы передаём им.
     Нина кивком поблагодарила за разъяснения, снова подошла к боксу и стояла над ним, пока Бринёв не тронул её за плечо. Она обернулась и увидела Ван К. Лбера в странном полупрозрачном коконе, из которого торчали его руки и ноги. Одной рукой марсианин вёз за собой каталку – почти невесомую платформу на тонких опорах. Нина поняла, что уже пора, и отошла в сторону. Марсианин откинул крышку бокса, манипулятором переложил обнажённое тело пилота на каталку и вывез её через входную арку.
     - Идите домой, девушка, - устало сказал Бринёв. – На данном этапе наша миссия завершена. Я вас проинформирую, когда получу первые результаты.
 
     10
 
     – Алёша – светлый мальчик, - тряхнула головой Маринкина, когда Нина закончила свой рассказ. – Ласло сделал всё, что мог. Вы с Кеном тоже. А твои сны… - Марьяна замолчала и принялась теребить пальцами застёжку ворота своей куртки. – У нас на станции в оранжерейной тоже есть синий кристалл. В своё время он помог Кену «услышать» свою дочь Мирту, что помогло спасти её и других девушек. Да ты их не застала на борту станции.
     – Мельком видела на посадке, - отозвалась Нина.
     – Нам пришлось тут пережить странную эпопею, после того как коллеги-марсиане попросили временно разместить свой груз из биомассы. До сих пор вразумительных ответов от них, кроме извинений за беспокойство, мы не получили. Готовность новой марсианской миссии помочь Алёше – полная неожиданность, - продолжила Маринкина. – Я должна тебе рассказать… На Земле появился инопланетянин, который вступил в контакт с землянами. Его зовут Вебсик. Почему такое у него имя – не знаю. Вообще знаю о нём очень мало, но мне самой довелось почувствовать его возможности, когда потребовалась помощь моему сыну на Земле…
     – У вас на Земле сын?!
     – Да, Нина, на Земле у меня сын. Я очень плохая мать, Нина. Я бросила своего ребёнка ради мужа и Плутона. Я – сволочь. Спасибо этому Вебсику, что он открыл мне глаза на саму себя. Ты – второй человек, кому я здесь об этом откровенно говорю. Первым стал Алёша. Он совсем немного старше моего сына.
     – Вы знаете, как я попала на Плутон на стажировку?
     – Да, – утвердительно кивнула Марьяна. – Грант мне всё рассказал. Только при чём сейчас твоя стажировка?
     – Сейчас поясню. Моя подруга, Милена, тесно связана с Марсианской Автономией. Как ей удалось вырваться из неё – я не знаю, она никогда не откровенничала на эту тему. На Плутон захотела она, я была только предлогом. Она мне нашла доказательства из Генофонда.
     – Вот как?! А где она сама сейчас?
     – Не знаю. Мы вместе долетели со станции до Урана, потом наши пути разошлись. Чтобы успеть вернуться в транспортное окно на Плутон, мне пришлось перейти в другую группу обучения и заниматься по индивидуальной программе. Мы потеряли друг друга. Но интуитивно я чувствую, что есть какая-то связь между любезностью марсиан и Миленой.
     – Возможно. Только мне бы хотелось верить, что их желание помочь Алёше и тебе – искреннее, а не какая-то тонко просчитанная операция с большой выгодой.
     – Ну, какая тут может быть выгода, сами посудите! Если раньше я стремилась на Плутон, то сейчас у меня только одно желание… Я боюсь, Марьяна!
     Маринкина ничего не ответила на это. Всё тайное становится явным, вопрос только в том – когда? У Марсианской Автономии цель давно провозглашена открыто: переход с Марса в новый мир. Исход. На Марсе им трудно, Земля занята, значит, надо найти подходящее место и переселиться. Элементарно просто. Правда, предполагается, что такие места есть и они свободны, что не факт. Плутон тоже считали свободной территорией, но, чем больше его узнают люди, тем яснее, что Плутон не свободен… А сам Марс? Разве синие кристаллы не его коренные аборигены? Заметив, что Нина выжидающе смотрит на неё, Марьяна отогнала мысли и натянуто улыбнулась.
     - Извини, тормознуло меня. Слушай, чего мы сидим и языки чешем? Пойдём в оранжерейную! – вдруг предложила она. – Идём, идём, без возражений!
     Нина подчинилась её неожиданному натиску. На Бульваре Пришельцев было людно. Обычно здесь почти никого не встретишь, а тут стоят группками около информационных экранов. Вдруг до Нины дошло: ждут. Ждут, как закончится сканирование. В глазах у девушки предательски защипало от благодарности к сочувствию людей. На неё с Марьяной сразу обратили внимание, но тактично предоставили им самим свободу выбора действия. Пройти мимо они не смогли. Переходя от группы к группе, Нина говорила одно и то же, но сразу поняла, насколько искренними были люди в стремлении поддержать её в трудную минуту. Но откуда они узнали? Ответ был тут же. На всех экранах было краткое сообщение, что совместно с марсианскими коллегами начаты экстренные медицинские процедуры по стабилизации состояния пострадавшего пилота Алексея Зера, состояние которого оценивается как критическое. Сообщение было подписано Службой жизни. «Роботы протрепались», сообразила Нина.
     Добравшись до траволаторов, ведущих на верхние ярусы к оранжерейной, Нина осознала, что вымоталась настолько, что ни с каким кристаллом увидеться не сможет. От неё все кристаллы разбегутся. Она сказала об этом Марьяне.
     - Я тебе просто покажу, где он, - ответила та. – Тебе всё равно с ним надо быть наедине. И, конечно, не сегодня. Давай, шагай вперёд, поднимаемся…
     Нина сразу узнала место. Они вместе с Миленой бывали здесь на пляже в релаксионном отсеке. Она заглянула в арку и застыла при виде царившего там разгрома. Ни воды, ни песка, только кусты и пальмы торчали из своих плошек. Около одной из них копошился агробот.
     - Что тут стряслось? – повернулась она к Марьяне.
     – Потоп смыл, – пояснила она. – Тот самый, который погубил Эвелину. Оранжерейная напротив. Из неё лило.
     Маринкина взяла девушку под руку и провела к странному контейнеру, стоявшему в глубине оранжерейной.
     – Вот здесь и находится синий кристалл, - сказала она. - Увидеть его можно из шлюза, вон он, сбоку вход. А общаться с ним – через переборку, видишь, около неё снаружи для удобства уже коврики положены и подушки. Не иначе, как Кен постарался. Первое время мы на мешках от удобрений сидели тут. Кристалл растёт прямо у низа переборки, контакт получается почти прямой.
     Но Нина уже не могла сосредоточиться. Её волнение нарастало. Она даже вздрогнула от испуга, когда загудел её коммуникатор.
     - Нина? – спросил голос Бринёва и продолжил, не дожидаясь отклика. – Сканирование завершено, коллеги довольны результатом.
     - Спасибо, Ласло, - отозвалась она. Бринёв сразу отключился.
     - Коллеги довольны результатом, Марьяна, - повторила девушка для своей спутницы, забыв, что та и так могла спокойно все слышать, будучи рядом.
     - А мы с тобой тем более, правда? – улыбнулась Маринкина. – Не все так плохо под Плутоном.
     Прошла неделя, прежде чем Нина снова поднялась в оранжерейную. На сей раз – одна. По лицу девушки было видно, что её захватила какая-то идея, которую не терпелось претворить в жизнь. Заглянув в шлюзовую, она разглядела синюю головку кристалла у переборки, затем принялась надевать на себя скафандр, висевший на специальном кронштейне. Нина уже выяснила, что у неё с Эвелиной были примерно одинаковые размеры, поэтому проблем со скафандром она не ждала. Внутри был «небольшой» мороз: минус пятнадцать. Войдя внутрь, Нина присела перед синим кристаллом и решительно стащила с руки перчатку.
     - Маленький, милый, - с чувством проговорила она, ощущая липнущую к обнажённой коже поверхность камня. Вдруг чувство холода в руке исчезло. Мягкое тепло заполнило всю кисть, потом начало подниматься вверх до предплечья. Кристалл загорелся.
     - Наконец, дорогуша, сообразила, - услышала она в своей голове голос Милены Кисс. – Проверка связи, свободная девушка!
     - Принцесса Марса! – радостно откликнулась Нина. – Принцесса, у меня проблемы.
     - «Хьюстон, у нас проблемы», - передразнил голос. – У свободных девушек проблем нет, ясно? Проблемы начинаются тогда, когда кончается свобода. Влюбилась, подруга?
     - Влюбилась, - улыбнулась Нина. – Помогай, Принцесса!..
     
     11
 
     От автора.
     В фантастическом сериале «Вебсик» с Юрием Кивиным связывается некий пилот Алекс Линник, который был знаком с трагически погибшим на Луне Томасом Ри. Кивин назначает Линнику встречу в санатории Космофлота. Описание этой встречи продолжает сюжетную линию, начатую рассказами «Зеркала на Плутоне» и «Свободная девушка». Предлагаем читателю познакомиться с фрагментами главы «Странный Алекс Линник» из четвёртой истории сериала «Вебсик». Рассказ ведётся от лица Юрия Кивина.
 
     Вебсик. История четвёртая «Кубит наизнанку».
     Глава 9. Странный Алекс Линник (с сокращениями)
 
     <…> У меня загудел коммуникатор, напоминая, что пора вылетать. Я со вздохом поднялся из-за стола.
     - Мы за тобой следом, - напомнил мне Ион. – Ты всё помнишь, как встретить Линника?
     Я кивнул головой, и мы с Пусем направились к коптеру.
     Алекс Линник прибыл раньше нас и сидел на лавочке возле павильончика на краю посадочной площадки санатория. Когда я выпустил Пуся и вылез из коптера сам, он сразу встал и пошёл навстречу. Шёл он странно, словно вместо ног у него ножки циркуля переставлялись, да и вообще в его фигуре мне показалось что-то странное. Пусь его облаял и не хотел подпускать ко мне, пока я не прикрикнул. Линник смотрел на пса и улыбался.
     - На Плутоне я мечтал о собаке, - сказал он, представляясь и протягивая руку. Рукопожатие у него было крепким.
     - Ну, Пусь для меня больше, чем просто собака, - сказал я.
     - Я уже заметил, - ответил Линник. – Мы бы могли выбрать тут место, где спокойно поговорить?
     - Здесь почти нет отдыхающих, Алекс, - сказал я. – В санатории размещена научная база. Вы мне сказали, что знали Томаса Ри и его работу с лунными кристаллами, так?
     Алекс кивнул. Пусь уже перестал обращать на него внимание, обнюхал и даже дал себя погладить, но быстро отошёл в сторону. Я предложил посидеть в живописном месте, имея в виду домик Ричи. Там действительно было красиво. Пока прогулочный кар неторопливо вёз нас троих по извилистым дорожкам, Алекс начал свой рассказ.
     - Да, я раньше видел «лунные кристаллы» Томаса в коллекции минералов, которая была на Плутоне. Такие же, шестигранные, но двухсторонние.
     - Как это?
     - Ну, они как шарики гранёные были, понимаете? Две шестигранные пирамиды с общим основанием.
     - А трехгранные пирамиды на них были?
     - На одном камне была, он особняком хранился. Его время от времени брала с собой Марьяна Маринкина, когда уходила на свои изыскания. Сам я никогда эти камни не брал и не использовал. Но их видел, о чём и хотел рассказать.
     - Она одна уходила?
     - Там чаще всего уходили поодиночке. Брали транспортёр и уезжали. Когда появился я с планетолётом, то летали со мной, только я не принимал участия в их вылазках – ждал в корабле. Несколько раз были длительные орбитальные полёты над Плутоном с аппаратурой. В них планетологи брали стажёров.
     - Алекс, я плохо себе представляю, как исследовали Плутон, только самые общие сведения. Расскажите подробнее, - попросил я.
     Рассказывал Алекс лаконично, но образно, я слушал его с удовольствием. Мы уже добрались до домика Ричи и расположились за деревянным столиком, который был у них вкопан на краю обрыва. Пусь сразу куда-то скрылся. Алекс некоторое время молчал, всматриваясь в распахнутые перед нами склоны гор, потом как-то виновато на меня посмотрел и сказал, что у него есть ещё одна причина встречи со мной. Я кивнул, приглашая его продолжить рассказ.
     - Так вышло, что однажды меня отправили с Ниной, одной из двух стажёров, к горам Хиллари с картографическим заданием. Пролететь над районом, сделать съёмку, вернуться, - вспоминал мой визави. - С девушкой у меня уже возникла «химия», так что полёта мы ждали как первого свидания, - Алекс вдруг осёкся и виновато посмотрел на меня. – Юрий, если я затягиваю, вы скажите, ладно?
     - Я с интересом слушаю, - искренне сказал я. – Вы хороший рассказчик.
     - Мы уже возвращались обратно, когда я заметил «зеркало», - продолжил Алекс. – Почти правильный овал с километр длиной с блестящей поверхностью в одном из кратеров. Думал, что это лёд, но тумана над ним не было. Нина связалась с базой и получила строгий приказ записать координаты, но не приближаться. Однако я увидел совершенно плоскую, как ножом срезанную вершину, решил сесть и сделать замеры с неё. Нина колебалась, но я смог её убелить, что «сядем далеко и безопасно». Сели. Выйдя на площадку, я оценил, насколько удачно – овал внизу виден, как на ладони. Вытащили приборы, подняли дрон, Нина не вышла наружу, она из салона повела его к овалу. Она хотела пролететь над «зеркалом» максимально низко. Тут оказалось, что поверхность вогнутая, как линза, и глубокая. Я настроил визор и стал следить. Дрон был крохотный, тарелка, метр в диаметре, но я его вдруг увидел в «зеркале» в тысячекратном увеличении, потом промелькнули «срезы» его внутренностей, аппарат вдруг исчез. Я решил рискнуть и понёс приборы на «зеркало». Сделал несколько заходов, потом случайно посмотрел под ноги и увидел себя изнутри… Это было последнее, что я запомнил.
     Алекс замолчал и обхватил голову руками. Некоторое время мы сидели молча, пока за спиной не раздался голос Ростислава Петровича.
     - Мы можем присоединиться к вашей беседе?
     Я обернулся. Дед и братья Петерсы, одетые почему-то в оранжевые комбинезоны спасательной службы подошли к нам незаметно, с ними вернулся Пусь, притащивший в зубах какую-то детскую игрушку. Я представил им Линника. Ростислав Петрович сел на скамейку рядом со мной, а Ион с Зетом притащили из домика себе стулья и широкополые плетёные шляпы. Приковылял сервировочный столик с соками и выпечкой. Почти стало похоже на пикник. Дед широко расстегнул застёжку, подставляя грудь лёгкому ветерку.
     - У вас не совсем рядовой случай, Алекс, - произнёс Ростислав Петрович. – Он связан с Марсианской автономией, которой мы занимаемся. Поэтому нам тоже может быть интересно, если вы не против.
     Линник пристально посмотрел на него.
     - Я связался с профессором Кивиным только потому, что он работает с тем, кто, как я полагаю, может помочь мне понять, каким образом, погибнув на Плутоне, я оказался на Марсе и способен жить, пусть даже и в качестве клона, - медленно произнёс Линник, не отрывая глаз от Ростислава Петровича. – Меня восстановила Марсианская автономия, это факт, но я хочу знать, как всё произошло. Помочь мне может только Вебсик. Так его зовут?
     Мы кивнули. Это несколько взбодрило Линника.
     - Я не всё помню, понимаете? – продолжил он. – Нина только недавно мне рассказала, что нашла меня лежащим без сознания на краю площадки, она же привезла меня на базу и доктор, как мне сказали, через пару дней констатировал смерть. Нина была убита горем. Хорошо, что её стажировка уже кончалась и вскоре она покинула Плутон. Но я же жив?! Я даже сыграл самого себя в сериале…
     - Извините, Алекс, - заметил я, - кто вы: Алекс Линник или Алексей Зер? С кем из вас двоих дружил Томас? Я знаю, что вы – капитан грузовоза «Андромеда» и марсианин, Алекс. Томас, как понимаю, знал вас ещё землянином?
     - Когда я смог осознать себя и говорить, - сказал Линник, - то меня назвали именно Алексом Линником… Я только недавно от Нины узнал своё предыдущее имя. Она меня зовёт Алексеем.
     - Это было на Марсе? – спросил Зет.
     Линник кивнул.
     - Правда, я не сразу узнал, что я - на Марсе, - ответил он. – Была стандартная медицинская палата, я долго учился заново ходить и использовать руки – не сразу вернулась координация движений. Мне долго не говорили, где я. Я вновь стал пилотом…
     - Когда вы установили контакт с Томасом, Алекс? – спросил я.
     - «Андромеда» делала рейсы на Луну. Там я и встретился с Томасом. Мы давно знакомы с ним. Он мне рассказал про лунные кристаллы, показал их, даже дал послушать запись голосов. И у него я увидел обруч с зелёными камнями. Томас зачем-то вышел из комнаты, я был один. Сидел, вертел обруч в руках. Вдруг, сам не знаю почему, надел – и вспомнил себя на Плутоне, Нину вспомнил. Я не рассказал этого Томасу, отложил до следующей встречи, но он погиб. Не успел я, понимаете? – Линник поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Но с того момента я знал, что хочу найти Нину. Я нашёл её. Она сперва очень испугалась, а я всё не мог понять, почему…
     - Алекс, а Томас не обратил внимание на смену вами имени и фамилии? – спросил Ион.
     - Томас видел тот сериал, в котором я играл роль Линника. Нет, он меня сразу узнал и не придал новой фамилии значения.
     - Алекс, ещё вопрос – вы действительно играли в сериале? – вдруг спросил Ростислав Петрович.
     - Этого я тоже не помню, - глухим голосом ответил Линник. – Но там я видел себя.
     Мы переглянулись. В сериале Линник был планетологом, а не космолётчиком, но специальность планетолога он в числе ряда других получил во время полуторагодового путешествия на Плутон, это точно установлено и подтверждено сертификатами, выданными Алексею Зеру. Допустим, что во время съёмок мог использоваться цифровой образ, виртуальная реальность. У меня проскочила мысль про клона. Сериал снимала марсианская студия, клона Автономия делать умела… Пока я думал, как бы аккуратно спросить Линника, Ион меня опередил.
     - Алекс, а с вашими двойниками вы никогда не встречались?
     Линник задумался, но ненадолго.
     - Однажды дверь в палату не закрыли, был виден проход, напротив на стене было большое зеркало, в котором я увидел нескольких похожих на меня людей, но списал на галлюцинации, - сказал он. – Такое больше не повторялось.
     - Одного двойника я вам могу показать, - продолжил Ион. – Его на днях доставили именно с Плутона. Узнаёте?
     С этими словами он показал Линнику экранчик своего коммуникатора. Потом показал мне. Я увидел тело, прикрытое простынёй, и голову Алекса Линника.
     - Нина сейчас на Земле? – спросил Ростислав Петрович.
     - Да, - тихо сказал Линник. – Мы заключили союз. Но она отказалась уехать во Внеземелье, поэтому я сейчас буду менять работу, буду летать с Земли или на Земле, как получится. На Земле будет наш дом. И я хочу найти себя, понять, что случилось.
     - У вас очень умная девушка, Алекс, - прокомментировал Ион. – Только благодаря ей мы кое-что выяснили. После зафиксированной врачом смерти Алексей Зер не был похоронен по звёздному обряду. Служба жизни получила сигнал о его кончине с большим опозданием, что списали на помехи связи и сбой автоматики. Теперь мы сильно сомневаемся, умер ли пилот на самом деле. Доставленное с Плутона тело является клоном. Мы полагаем, что между Плутоном и Марсом провели тайную телепортацию, в результате которой на Марсе появился Алекс Линник, а на Плутоне – его клон. Марьяна Маринкина именно в ходе того эксперимента лишилась памяти, находясь в найденном ею месте, которое Грант Маринкин назвал «порталом». Увы, это место помог ей найти наш Вебсик.
     - Постой, - неуверенно вставил я. – Это не тогда ли, когда Сашу нашего спасали? Вебсик же дотянулся – с Земли до Плутона. И сделал контакт разумов… Там была будто стеклянная стена, но я видел и Плутон, и фигуру в скафандре…
     - Вот-вот, именно тогда, - подтвердил Ион.
     Мне чётко представилось увиденное ранее ледяное плато с желто-черные пятнами породы, низкий голубой туман, тусклое маленькое Солнце и вертикальные тени от небольших гор и холмов, Марьяна Маринкина в скафандре… Как же всё связано в мире! Но тогда Влада «подцепила» копию разума Марьяны, если они на Плутоне повторили такое, то могло передать только копию разума Алексея Зера. Само собой, он для этого должен был быть жив. А потом? Про то, что Марьяна пострадала, мне говорил, кажется Мих, я не придал этому особого значения, а вон оно что…
     - А Марьяна - жива? – поинтересовался я.
     - Полная потеря памяти, - ответил Ростислав Петрович. – Мы не успели их остановить – слишком далеко Плутон. Базу нашли пустой, куда они могли деться – спасатели сейчас там ищут, мы послали большой отряд. Марьяну нашли около «зеркала» в транспортёре. С нею в особом боксе был клон – ваш клон, Алекс.
     На Линника было жалко смотреть. Я понял, что парню надо дать отдохнуть от расспросов. Видимо, Ростислав Петрович подумал о том же – он вдруг встал, поблагодарил Алекса за сведения и, сославшись на дела, ушёл, захватив с собой близнецов. Мы остались вдвоём. - - Вы не хотите мне помочь, - прошептал Линник, но я услышал.
     - Нет, Алекс, - как можно мягче возразил я. – Все мы и Вебсик, пока он был с нами, старались помогать друг другу.
     - Я правильно понял: сейчас Вебсика с вами нет? Он не может мне помочь?
     - Алекс, мы сами до конца не понимаем, что произошло. Могу сказать, что прежняя форма контакта с Вебсиком не работает, а новой мы пока не научились пользоваться.
     - Понятно. – Линник вздохнул. – Если что, вы знаете, как меня найти. Найдите, пожалуйста, - попросил он.
     Я посмотрел на его грустное лицо и улыбнулся.
     - Найдём, Алекс. Вот только – нужно ли вам будет ваше прошлое? Зачем? Оно вам мешает? У вас есть Нина, есть работа, есть жизнь… Стряхните с себя былое и идите дальше, в новое.
     Линник мне не ответил. Он во что-то пристально всматривался за моей спиной. Я обернулся.
     - Юрий, а что там за люди стоят: - вдруг спросил Алекс, показывая в сторону «разумной рощи». Деревья там уже хорошо подросли, имели очень густые, начинающиеся почти от земли узкие, как свечи, кроны. Действительно, при желании можно было «увидеть» в них силуэты людей в плащах-накидках с капюшонами, в каких некогда монахи ходили.
     - Это не люди, это деревья, - поправил я. – Маленькая роща.
     - Странно, похожи на людей, - ответил Линник. Я ожидал продолжения, но оно не последовало. Алекс встал и попросил проводить его к коптеру. Задерживаться он не стал.
     <…>
     Алекс Линник с обескураженным видом сидел на земле перед первым, «звенящим» барьером, которым была защищена «роща» от нежелательных визитёров. Рядом с ним тоже на земле сидел Ростислав Петрович, все выглядело крайне спокойно и мирно. Оба молчали, дед чего-то чертил сучком на земле. Завидев нас, он поднялся на ноги и пошёл навстречу. Пусь быстро спрыгнул с площадки сегвея, но я сразу оставил его стеречь машину. Пёс покрутился и устроился в тени колеса.
     - Он вроде спешил уехать? – невинно поинтересовался я у Ростислава Петровича, кивая на Линника.
     - Он пошёл на услышанный зов, - пояснил дед, - пришёл сюда, а его не пускают.
     - Кто не пускает-то? – спросил я.
     - Роща, - ответил Ростислав Петрович. – Подойди к Линнику и попробуй поговорить с ним.
     Я поскрёб затылок. Честно говоря, не знал, о чём говорить. Бодро окликнуть: «Здравствуйте, Алекс!», что ли? Ростислав Петрович понял моё затруднение.
     - Юра, - пояснил он, - Линник в самом деле дал курс коптеру на ближайшую станцию стратосферного экспресса, но получил зов и вернулся.
     - А где он получил зов? – поинтересовался я.
     - Вот это и выясни, попробуй, - попросил дед.
     Меня осенило. Кивнув Ростиславу Петровичу, я направился к Линнику. На меня он никак не отреагировал, пришлось тронуть его за плечо.
     - Алекс, хорошо, что вас позвали, и вы вернулись, - тихо произнёс я. – Мы не всё обсудили. Вас мог позвать Вебсик. Скажите, откуда был зов?
     Линник молча показал рукой на рощу.
     - Вы уверены, Алекс? – продолжал я гнуть свою линию. – Это направление показывает на Загорный. Там дом-цветок Вебсика.
     - Нет! – глухо сказал Линник. – Звали они. Кто они? Это не растения. Откуда они тут?
     - Хорошо, - вдруг согласился я. – Хорошо. Пусть – они. Как они звали?
     Линник не ответил.
     - Алекс, вы понимаете, что это не логично? Если вас звали, то почему не подпустили? Почему вы сидите тут?
     - Не знаю. Пройти не могу.
     - Сейчас вас зовут?
     - Да.
     - Хорошо, Алекс, чтобы помочь вам, мне нужно знать, где вы были, когда услышали зов?
     - Летел в коптере, - медленно ответил Линник. – Вдруг захотел взять ручное управление, почему-то изменил курс и понял, что надо лететь сюда. Нашёл площадку, сел, пошёл пешком…
     - И всё время знали, что идёте правильно?
     - Да.
     Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я понял, что Алекс говорит правду. Ну, хорошо, допустим, какая-то интуиция его привела, что дальше?
     - Алекс, что вам сейчас хочется сделать?
     - Идти дальше, а я не могу.
     Я задумался. Идти дальше?
     - Алекс, откуда вы пришли?
     Линник показал рукой направление. Ага, это уже что-то. Я вытащил коммуникатор и вызвал карту. Показанное направление могло проходить через старый позиционный район, рощу и башни Меера. Дом Вебсика оставался в стороне. А спрошу-ка я его в лоб.
     - Алекс, вам нужна капсула времени?
     Линник от неожиданности испуганно моргнул и не ответил. Я встал и подошёл к Ростиславу Петровичу, который что-то объяснял трём «исследователям».
     - Кажется, понял, - сказал я. – Между капсулой времени и старым позиционным районом есть узконаправленный информационный канал, частот не знаю, но вроде что-то биологическое. Как между матерью и ребёнком. У Линника с ним был резонанс. Он не может толком ничего объяснить, это чисто интуитивно. Если его, действительно, восстановили из биомассы, то вполне может быть «родственная связь». Зов крови.
     Я показал деду карту на своём коммуникаторе.
     - Видите? Прямая линия, которая точно проходит через рощу. Теперь мне понятно, почему диски именно тут выбрали себе место.
     - Молодец, - похвалил меня дед. – Логично. Продолжи эту линию дальше, через что она проходит ещё?
     Коммуникатор для таких задач был малопригоден, карта на эго экранчике ползла медленно. Почти на линии оказалось озеро с пещерой в Соловье. Я остановил просмотр – было ясно, что нужен более глубокий анализ.
     - Линника надо увести отсюда, - сказал Ростислав Петрович. – И проследить, чтобы на Земле он больше не пересекался со своим «зовом».
     - Я вижу только один способ его отправить – вызвать сюда его девушку, как её…
     - Нину?
     - Да, Нину. Она его заберёт.
     - А если она по ту сторону этой твоей прямой?
     - Вы что, допускаете, что «зов» опоясывает Землю и делит её?
     - Вполне, - ответил дед.
     Я вернулся к Линнику.
     - Алекс, вы говорили, что хотите остаться на Земле и иметь на ней дом. Место выбрали?
     Линник внимательно посмотрел на меня.
     - Сейчас мы с Ниной живём у неё, в Нью-Дели. Там сухой степной климат, мало осадков, тепло. Возможно, там и останемся надолго. Орбитальный терминал там есть, ездить на работу мне удобно.
     - А Нине? Она же планетолог?
     - После случая со мной она сменила специальность. Теперь у неё земная профессия.
     - Какая, если не секрет?
     - Повар, - улыбнулся Алекс. – Но я всё равно лучше неё готовлю.
     - А вы где научились-то?
     - Ну во время перелётов есть-то хочется. На грузовиках команда минимальная, готовит автоповар из концентратов, а хочется чего-то вкусненького. Вот и освоил премудрости.
     - А у нас Гай Маринкин над автоповаром поколдовал, - сообщил я. – Теперь по его рецептам нам готовит.
     - Маринкин? – насторожился Линник.
     - Это брат Гранта Маринкина – Гай, известный кондитер, он со своим братом не общается, - пояснил я. – Его сын Саша – наш приёмный сын, от которого отказалась в своё время известная вам Марьяна Маринкина.
     - Как тесен мир! – покачал головой Линник. – Тогда вам будет интересно узнать, что моя Нина – дочь Гранта Маринкина, от которой он отказался.
     - Так вот почему она могла, будучи стажёром, попасть на Плутон! – воскликнул я. – Грант помог?
     - Ну да, - кивнул Линник. – Ей и её подруге за компанию.
     - А подругу как звали?
     - Милена Кисс, - ответил Алекс.
     Мой рот сам собой открылся, и, наверное, я выглядел очень глупо. Линник с недоумением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
     - Эта… Милена тоже на Земле? – спросил я.
     - Я видел её последний раз давно на Марсе, - ответил Линник. – Больше ничего не знаю про неё.
     - А откуда вы знаете, что Нина – дочь Гранта?
     - Она сама сказала об этом, когда организовывала стажировку. А что?
     - Для меня это довольно неожиданно, - признался я. Гай рассказал о Саше, он его биологический отец, это правда. Но о дочери Гранта он не говорил никогда. Откуда она у него? Рассказывать Линнику о Милене Кисс я не стал. Но попросил его показать изображение Нины – внешнее сходство-то могло быть. Но девушка вовсе не была похожа на своего объявленного родителя.
     - Если вы ищите внешнее сходство, то его нет, - сообщил Линник, наблюдая за мной. – Когда погибла её мать, то инженеры генофонда по просьбе её родных… - Линник осёкся. – Извините, Юрий, это очень личные сведения. Я не имею права вам их рассказывать. Спросите у самой Нины.
     Я постарался развить его идею «спросить», и вскоре Линник соединил меня с Ниной по своему коммуникатору. Извинившись за вторжение в личную жизнь, я объяснил свой интерес и использовал его как предлог пригласить её посетить наши места. Она сразу согласилась. Я поблагодарил и вернул коммуникатор Алексу.
     <…>
     - Алекс, - рискнул я, - вы можете встать и поехать со мной на сегвее?
     Он молча поднялся ноги и огляделся. Сегвей стоял один, и его «стерёг» всё это время Пусь.
     - Я сейчас вызову для вас машину, - сказал я.
     - Не стоит, - ответил Линник. – Я вернусь пешком к коптеру.
     - Алекс, вы же его отпустили, он улетел, вспомните! – Я положил руку ему на плечо. – Алекс, прошу вас, расскажите, что с вами происходит? Нам важно это знать? Вы по этому поводу хотели встретиться с Вебсиком?
     Вместо ответа он показал на свою голову.
     - У меня наложенные воспоминания, Юрий. Всё, что я помню сейчас – это легенда, составленная кем-то и записанная мне, понимаете?
     Я ему кратко рассказал про «шарах», и как мы спасали ребят-друзей моей жены. Им тоже частично «накладывали» восстановленные воспоминания. Я не видел в этом ничего страшного.
     - Они же ваши, Алекс, а не чьи-то, верно? – успокаивающе произнёс я. – Вы помните Плутон, себя на том «зеркале», но не помните какой-то отрезок жизни, когда вас, вероятно, перемещали с Плутона на Марс. Это вполне естественно. Потом на Марсе вы осознали себя вновь, у вас продолжается интересная и насыщенная жизнь…
     - Юрий! – перебил меня он. – Вы не понимаете. Переместили мой разум. Сделали новое тело. Это разве я? Это я наизнанку! Там, на Плутоне, я вам рассказывал, были двойные кристаллы.
     - Не двойные, насколько я понял, а симметричные, - уточнил я.
     - Пусть симметричные, - согласился Алекс. – Но зеркально симметричные. Так вот, я тоже по отношению к себе, прошлому, зеркально симметричный. Могу доказать – у Алексея Зера родимое пятно на правом боку было, а у Алекса Линника оно на левом. И воспоминания все вывернуты, я когда Нине рисовал некоторые детали обстановки станции на Плутоне, то они у меня находились не там, где помнила она. Всё наизнанку.
     - Ну, если продолжать вашу логику, Алекс, то мы и общаться друг с другом не можем – у вас речь должна быть «зеркально симметричной», - сыронизировал я, пытаясь понять, как, в самом деле, родимые пятна могут поменяться боками. Самое простое – это зеркальное отражение. Стоп! А это его «зеркало»?
     - Алекс, скажите, а вы себя в том «зеркале» на Плутоне увидели?
     - А я разве не рассказал? – искренне удивился Линник. – Ну, извините… Значит, так дело было. Сели мы с Ниной, я вытащил приборы и пошёл было расставлять. Там идеально ровная поверхность, она всё отражает, но как только я вступил на неё, так она меня со всех сторон как бы отразила сразу и я больше ничего не помню.
     - А вы уверены, что это именно ваше воспоминание? – спросил я.
     Линник пожал плечами, давая понять, что доказать ничем не может.
     <…>
     - Алекс, - позвал я, - вы готовы идти?
     Линник пошёл мне навстречу, осматриваясь по сторонам.
     - Какое красивое место, - вдруг заявил он. – Я могу сюда приехать с Ниной?
     Я от неожиданности сглотнул, но быстро нашёлся:
     - Да, конечно, вам тут будут только рады.
     Мы углубились в просеку. Набегавшийся Пусь ехал за нами на площадке сегвея, которого я настроил на сопровождение, второй вызывать не стали. Просеку и направление я выбрал наугад, надеясь, что мирно порхающая «стрекоза» сообразит, что делать дальше. Я не сомневался, что Ростислав Петрович слушает наш разговор. Линник вдруг заинтересовался историей здешних мест, и мне пришлось рассказывать, что помнил, про замок, про озеро в Соловье, про таинственного магистра и старую гостиницу в Загорном.
     Алекс слушал очень внимательно.
     - И зачем мы летим в космос?- вдруг спросил меня он. - Я всё больше убеждаюсь, что – зря. А мы летим, тратим свои жизни…
     - Знаете, странно это слышать от космолётчика, - улыбнулся я. – Понимаю, в преклонном возрасте иные пилоты возвращаются на Землю и с упоением растят цветочки или копаются в грядках, но вы-то…
     - Я принял решение, - заявил он. – Ухожу с космотрасс. Нина права – человеку нужна Земля. Всё, решено.
     - Решено – так решено, - согласился я. – А чем заниматься будем?
     - Найду, чем, - ответил Алекс.
     В это время мы вышли с ним на развилку, на которой я увидел двухместный коптер с Ионом на месте пилота. При виде нас он поднял дверь салона. Пусь кинулся к нему.
     - Кто из вас со мной летит? – крикнул Ион.
     - А куда везёшь? – поддержал тон я.
     - А куда прикажете, - отозвался Ион.
     Я посмотрел на Линника и предложил ему лететь первым. Мы тепло попрощались, Пусь церемонно подал Алексу лапу.
 
     6.01.2020 Рассудово