Глава 12. Озеро в Соловье

     Дом Ханни издали напоминал дисколет, невесть каким образом приземлившийся среди густого леса. Дополняло это впечатление «изоброневая» покраска его верхней части. Вблизи ощущение «космического духа» пропадало. Дорожка из желтых плиток разной формы подводила к арке входа, сделанной на манер старинной крепостной башни – она была декорирована «замшелыми» булыжниками и кирпичами до самого верха широкого основания. В нем находилась «распашонка» - большая гостиная и столовая по сторонам центрального холла. Парадная «мраморная» лестница, очень похожая на ту, что была у нас дома в Загорном, вела на промежуточную площадку, от которой по стенам поднимались наверх эскалаторы. В гостиной и столовой наружные стены были стеклянными, и «лес входил в дом», как выразилась Влада. Мне понравилось - красиво.
     Второй этаж-диск был разбит на три жилых сектора с общей круглой площадкой в центре. Влада мне сообщила, что им с Юлей дом очень нравится, и они нашли проект такого же дома с двумя дисковыми этажами.
     - Ну и заказывайте, пусть ставят, - пожал я плечами. – Домом больше, домом меньше...
     - Вот, посмотри, что мы с Юлей обнаружили утром, - протянула мне Влада листок видеостраницы.
     На ней был изображен дом с двумя дисковыми этажами, которые сверху прикрывала ажурная конструкция, сильно напоминавшая гексагон с надетой сверху треугольной пирамидой. Сбоку были корявые буквы: «Хочу вместе. Вебсик».
     - Это для него серьезная революция в сознании, - улыбнулся я. – Он нам впервые сказал свое «хочу». Мне остается рядом написать: «Я рад. Юра». Только так классически коряво написать у меня не получится.
     У Володи с Юлей было немного сложнее. В городе у профессора Лещенко была целая лаборатория биокибернетических систем, занимавшая здание в несколько этажей. Поэтому Володя всерьез посматривал на остатки базы экспедиции, в которой некогда работал мой отец. В Соловье от нее почти все сохранилось – ангары, бытовые помещения-контейнеры, энергостанция. Против дома и варианта жить с Вебсиком мой друг ничего не имел, но предлагал все решить «комплексно», открывая тут филиал своей лаборатории. Поэтому полдня из трех дней дарованной нам свободы Володя потратил на звонки, согласования и составление пояснительной записки, в которую мы общими усилиями вставили все, что связывало его научную и исследовательскую работу с этими заповедными местами. Вышло очень внушительно. Дополнили проект близнецы, которые, узнав о наших планах, в четыре глотки с Луны заявили, что новых домов должно быть два и наш проект их пары вполне устраивает. Вот так и получилось, что вскоре в Соловье опять началось капитальное строительство.
     А мы после обеда пошли к водопаду. Ужас, как давно я ходил к нему в последний раз! Кажется, в свой последний или предпоследний приезд перед аварией в Церне. Да, помню, я только что окончил курс Института Истории, и мне предстояла стажировка-практика в Антарктике, в Армагеддоне. Помню, что почему-то не ходили поезда, и я добирался с путейцами на попутной дрезине. Реликтовый экипаж бежал на удивление резво, но передавал через жесткую деревянную скамейку на мое седалище все рельсовые стыки старой колеи, отчего под конец пути я сильно сомневался в своей возможности сразу встать и пойти. Высадили они меня как раз перед порталом тоннеля к Загорному, а водопад там рядом. Вот и навестил его.
     Мы вышли из леса мимо дома Ростислава Петровича к зданию вокзала. Я не поленился – заглянул внутрь зала ожидания, посмотрел от пола на мозаику и вновь увидел пирамиду. Остальные стояли в дверях, и все в один голос убеждали потом, что в этот момент ощутили легкое дуновение. Мы двинулись дальше и растянулись по узкой тропе. Пусь утром наколол лапу и по этой причине «ехал» на спине Дебби за идущими впереди тигрятами. Следом шли девушки, потом мы с Володей, и замыкали наш отряд навьюченные чем-то Пит и Чара – Володя вспомнил, что рядом с водопадом была щебнедробилка, от которой, по рассказам Марты, осталось небольшая невысыхающая лужа. Дома в Загорном от шарика с танкеткой тоже осталась, как помню, лужа. Я предлагал сперва пройти и посмотреть, что там на самом деле, но Володя решил взять с собой портативный анализатор и пару контейнеров для проб. Под это дело я ему туда и свой сканер подсунул – он был настроен на поиск следов шарах и хронокапель. Не помешает.
     Железнодорожная насыпь, вдоль которой мы шли от вокзала, вскоре отклонилась влево и скрылась за кустами. Дорожка заросла, но не сильно. Шум водопада слышался все сильнее. Наконец, деревья раздвинулись и выпустили нас на открытое место. Прямо перед нами несколькими дымящимися от брызг каскадами с высоты падала небольшая река. Озеро скрывали живописные группы кустов и громадные валуны. Справа среди каменной россыпи виднелась продолговатая площадка, отливавшая ртутным блеском. Володя со своими биомехами направился в ее сторону.
     - Просканируй сперва, все ли там чисто! – крикнул я ему вслед.
     Друг махнул рукой в ответ. Я провел остальных к озеру в то место, где торчком стояли полукругом несколько валунов с крайне удобными для сидения выемками – получилось подобие каменных тронов со спинками разной высоты. У них была еще одна особенность – они всегда были теплыми, даже в холодную и пасмурную погоду, словно их изнутри что-то грело. Я потрогал рукой спинку и убедился, что свойство не пропало.
     Влада подбежала к воде и сунула в нее руку.
     - Ой, бархатная! – восторженно крикнула она Юле. – Я же говорила, что искупаемся!
     Они убежали за кусты переодеваться, и вскоре к шуму водопада добавился плеск воды и звонкий смех. Пусь слез с Дебби и, все еще прихрамывая, пришел ко мне. Он тут был в первый раз. Озеро было очень мелким и изобиловало крупными, поднимавшимися со дна почти до поверхности воды покатыми камнями. Девушки быстро нашли способ, как лучше всего в нем проводить время – лежать на мелководье. Я лезть в воду не спешил, полагая, что Володе может понадобиться помощь.
     - Откуда в нем столько тепла? – окликнула меня Юля.
     - Сам не знаю. Радиации никакой нет, это - точно, - ответил я. – Отец еще мой сам проверял, прежде чем разрешил сюда бегать.
     - Никакого юга не надо, - поддержала Влада.
     - Э-ге-гей!.. – раздался голос Володи. – Куда идти?!!
     Я вскочил на сиденье трона и прокричал в ответ. Вскоре мой друг в компании Чары присоединился к нам.
      - А где Пит? – лениво спросил я. От теплого «трона» меня разморило.
     - Там оставил, - ответил Володя. – Нужные рычажки он умеет переключать, если что не так – позовет. Где дамы?
     Я кивнул на озеро.
     - Не простудились бы, - покачал головой Володя.
     - Ты сам залезь и попробуй простудиться, - посоветовал я.
     Он скинул свой комбинезон и пошел к воде. Оттуда донеслись звуки веселой возни. Меня что-то туда к ним не тянуло.
     - Ты чего такой квелый? – спросил мокрый Володя, усаживаясь на соседний «трон». – Действительно, такой курорт тут не ожидал встретить. Кресла ты вырезал?
     - Нет. Я их такими застал уже. И отец мне о них говорил.
     Неугомонный Володя обследовал все пять «тронов» и задумчиво поскреб свою мокрую шевелюру. Потом нагнулся к Чаре, что-то сказал ей, и она исчезла между камнями. Вскоре она притащила в зубах сумку с двумя сканерами – моим и его.
     - Это не вырезано, - уверенно сказал Володя. – Это – выплавлено. Историк, когда научились плавить стулья из цельного камня?
     - Ты шутишь? – отозвался я.
     - Вовсе нет. Это плавленые камни. Или муляжи. Но они – цельные. И стоят очень странно – по одной дуге, фокус которой находится примерно на центре озера. Там глубоко? Нырнуть можно?
     - Там со дна почти до поверхности воды понимаются каменные глыбы. Как затонувший островок, - пояснил я.
     «Плавить» камни научились несколько веков назад. На самом деле их никто не плавил – мелкую каменную крошку смешивали со смолой, которая отвердевала в форме, давая идеально гладкую поверхность. Но присутствие смол сканер распознавал хорошо, а тут показывал моему другу на цельный камень без всяких примесей.
     Володя взял мой сканер. Что-то его заинтересовало, потому что он долго с ним ходил. Девушки уже вылезли из воды и вместе со мной следили за ним.
     - Ты знаешь, что все этому, - он обвел рукой озеро и «троны», - несколько тысяч лет? Если твой сканер не врет, конечно. И за такое время на поверхности – никакой эрозии? – Володя провел рукой по гладкой спинке «трона».
     Сканер мог ошибаться, это я знал хорошо. Поэтому его оценки могли быть только в самом первом приближении. В Антарктике, например, он мне показал, что «Армагеддон» - ровесник питекантропов. Так повлиял на его оценку лед, в котором было построено сооружение. Потом, оценка сильно зависела от оператора. Сканер был настроен на меня по тестовым калибрам. Сообщив все это своему другу, я забрал у него прибор и пошел мерить сам. В моих руках возраст «тронов» он определил в 600-800 лет, а вот скрытый под водой остров был на порядок старше – около восьми тысяч лет.
     Совсем скоро обнаружилась вторая странность. Когда Пит подал сигнал своим лаем, что первая стадия анализов завершена, то Володя с недоумением посмотрел на коммуникатор и пошел к нему. Вернувшись, он сказал, что там все идет по плану, а вот у нас – «дурит время». За полчаса «там» прошло пятнадцать минут «тут». Только после этого я вспомнил, что зона озера с водопадом у нас относилась к одной из вершин «мозаики». Третью странность обнаружила Юля. Она опять полезла в воду, а, выходя из нее на берег, сообщила нам, что «троны» отбрасывают странные тени. С поверхности воды ей казалось, что серая тень тянется от них по земле перед освещенной стороной. Причем, как уверяла Юля, такую же тень отбрасывал Пусь, сидящий на берегу. Володя полез в воду проверять. Он подтвердил, что действительно, если лежать на отмели и смотреть на берег, то на нем многое видится странным. Хаос камней вдруг создавал на фоне неба красивую линию типа «--^--^--^--», а серые «троны» казались непроницаемо-черными.
     Мне уже было ясно, что спокойная жизнь в Соловье – это только сон. К домику обходчика и вокзалу добавлялось это озеро. А над ним еще была пещера. Я не выдержал и рассказал про нее.
     Это была музыкальная пещера. Да, да, не смейтесь. Прямо под ней из толщи горы вытекала и падала вниз подземная река, а если сесть посередине самой пещеры, то это было все равно, что сесть в центре звучащего оркестра. Звуки накатывались со всех сторон, мощный голос пел свою вечную песню. Во время дождя сюда словно приходило множество маленьких музыкантов – закроешь глаза и утопаешь в звуках. У моего отца была звучащая раковина, я ее часто к уху прикладывал и слушал, а тут – сотни таких раковин.
     - Скучать не будем, - мечтательно сказала Влада. – В Загорном тоже есть пещера, к ней тропа идет от гостиницы. Мы еще с тобой мечтали прогуляться до нее. Хочу послушать пещерную музыку, и они тоже хотят, – она игриво погладила свой живот.
     - Возможно, что это она и есть, - ответил я. – Тут лезешь вверх до старой тропы через перевал, потом по ней идешь до пещеры.
     - А потом куда тропа ведет? – спросил Володя.
     Вот этого я не знал. Я четко помнил, что тропа доводила до пещеры, был ли проход дальше – не помню. Влада уже склонилась над своим коммуникатором, изучая карту местности.
     - От Загорного тропа ведет через перевал к Большой долине, - сообщила она. – На ней обозначен туристический объект, видимо это та самая пещера, до которой можно дойти от гостиницы. Дальше у тропы есть несколько тупиковых ответвлений, одно из них тянется к нам… Ребята, тут есть, где погулять!..
     - С колясками? – спросил я. – По долинам и по взгорьям… Нет, уж, по уважительным причинам вы будете гулять по ровным местам. В лесу около дома.
     Девушки притворно насупились, а Володя меня поддержал.
     - Я придумала! – воскликнула Влада. – Мы сейчас пошлем туда Дебби. Она мигом доберется до пещеры, влезет в нее. и мы тут послушаем ее звуки.
     На это я был согласен. Влада объяснила Дебби задачу, я показал примерный маршрут и тигрица исчезла. Через некоторое время мы жалели, что смотреть приходится через экранчики коммуникаторов. Красота с тропы открывалась неописуемая. Сама тропа только в паре мест была присыпана камнепадом, Дебби это легко преодолела. Вскоре она показала нам площадку над водопадом. На ней еще торчал из расщелины альпеншток с моим детским шлемом. Правее виднелся лаз в пещеру.
     Мы усилили звук. Тихий берег нашего озера накрыли мощные звуки водопада. Дебби проскользнула в лаз и показала нам внутренность пещеры. Ее желтые глаза в темноте могли видеть как днем. Она сделала несколько полных оборотов, давая нам возможность все рассмотреть. Пещера имела сферический свод, в противоположном от входа углу была навалена груда камней, а на полу виднелся полустертый рельеф сходящейся к центру спирали. Дебби села в центре.
     - Пещерный симфонический оркестр, - восхищенно сказал Володя. – Действительно, стоит залезть и послушать самим.
     - Можно поступить проще, - ответил я, - поставить там качественный ретранслятор и слушать…
     - Нет, - не согласилась со мной Юля. – Я все-таки училась музыке, правда, давно. Природа такое создать не может. Это нечто вроде музыкальной шкатулки из мыслей композитора, вот только в чьей голове звучала такая музыка?... Когда-то слышала увертюру Мендельсона «Фингалова пещера» - очень похоже…
     Влада молча нашла в куче одежды свой синтекристалл, с которым не расставалась, хотя при мне играла очень редко. Устроившись на «троне» и прислушавшись к голосу пещеры, она подхватила тему. Их дуэт словно растворял звуки в блестящей от солнца ряби волн маленького озера. Голос человека и голос природы сплетались в причудливом единстве, то сливаясь, то отталкиваясь друг от друга. В какой-то момент я отчетливо ощутил, что пещера отдала Владе роль «первой скрипки», что ее маленький кристалл повел за собою мощные звуки горы. Когда Влада, наконец, кончила игру, то гора сама продолжила ее мелодию.
     - Ты понял? – повернула ко мне Влада счастливое лицо. – Те, кто сюда приходил раньше, тут записывали свои мелодии. Теперь у нее, - она махнула рукой вверх, - есть и наша песня!..
     Когда я спустя много времени рассказал эту историю Штефену Роберту, то любитель местных мифов сразу воскликнул:
     - Так вот оно где. «Озеро Души»! Я и не думал, что оно в Соловье. Слушай легенду…
     У каждой души есть своя мелодия, рассказывал Роберт, сидя в гостиной нашего нового дома в Соловье. С годами мелодия души меняется и, чтобы не стареть, нужно постоянно слушать и вспоминать мелодии своей юности. Если ты их забыл – старость неизбежна. У Кулэге за долгие годы его жизни не получалось сохранять мелодию. Поэтому высоко в горах в неприступном месте он нашел способ это сделать. Там была особая пещера, которая хранила мелодию его души, и время от времени он посещал ее. Мелодия хранилась в большом подземном озере, которое однажды нашло выход наружу и упало с высоты дымящимся от брызг водопадом. Но все осталось по-прежнему долгие-долгие годы.
     Однажды Кулэге навестил свою пещеру и с удивлением обнаружил, что в его мелодию плетены новые нити. Огорченный, он вышел на площадку перед лазом в пещеру и далеко внизу на берегу разглядел маленькие фигурки. Когда он спустился вниз, то увидел пятерых человек в лохмотьях, связанных друг с другом веревкой. Они стояли на берегу на коленях. В руках они держали свои искалеченные, смятые, с обрывками струн музыкальные инструменты и молча играли, высоко подняв свои головы с невидящими выколотыми глазами…Они умирали от голода, это была их последняя песня, которую несчастные могли оставить миру. Кулэге похоронил всех там же на берегу, поставив над каждым высокий валун… Вскоре и сам он ушел из здешних мест, а песня осталась, ее пела гора каждому, кто приходил ее слушать…
     - Вот такая легенда, - закончил Роберт.
     А тогда мы ничего этого не знали. Но когда мы уходили, то в блеске озера мне почудилась улыбка.
     Сюрприз нас ожидал дальше. Мы свернули в сторону бывшего муляжа щебнедробилки. Пит время от времени гавкал, подавая нам направление – между большими камнями пробираться приходилось зигзагом. Побывать на месте муляжа было интересно всем, но глаза у Влады стали совсем круглыми, когда рядом с Питом она заметила большого рыжего кота. Он был занят умыванием и не обратил на нас никакого внимания.
     - Могу представить – кот Леонардо да Винчи, - крайне довольным тоном произнес Володя. – Он же – носитель сохраненного разума Бруно Сонне. И спаситель нашего Ростислава Петровича.
     Пусь степенно подошел к коту, сел перед ним и протянул ему лапу. Мы замерли. Такого я еще не припомню. Кот кончил умываться, довольно мурлыкнул и, грациозно подойдя к цвергу, потерся об его шею. Затем он направился к нам. Обойдя всех по очереди в сопровождении Пуся, который явно ревниво следил за всем кошачьими вежливостями, но не вмешивался, кот вдруг припал к земле и положил голову на передние лапы перед Владой, словно прося его погладить. Та присела перед ним и положила на его голову свою руку. Я хотел было сказать, чтобы она была осторожнее, как Влада воскликнула:
     - У него – мыслеречь! Он просит срочно отвести его к Ростиславу Петровичу!
     Я отошел к Володе, который упаковывал свои вьюки, и стал ему помогать.
     - Как тебе это удалось?
     - Тут оказалась биомасса или ее раствор, - кивнул друг в сторону продолговатой лужи. – Положение безвыходное, рискнул сунуть в ее обгорелого кота, сразу увидел признаки регенерации. Пока лаборатория работала, он в луже и лежал. Вылез сам. Помнишь руку Ростислава Петровича? Похоже, что там без этой «водички» тоже не обошлось. Ему ее сгенерировали и срастили. Пока про эту лужу молчим, только Ростиславу шепнем. Иначе исследовать нечего будет – мигом желающие растащат. Я отвезу кота в Загорный, а ты тут поговори с нашими, чтобы без утечек. Саше Ивину намекни, пусть прилетает, обсудим. Это инструмент медицины завтрашнего дня, просто чудо какое-то…
     По просьбе Володи я вызвал служебный коптер СБ. Пока машина летела до нас, мы вышли к насыпи. Коптер опустился прямо на железнодорожное полотно. Из Загорного Володя намеревался попасть в свою лабораторию, запустить новые анализы проб и привезти оттуда сборный ангар, который хотел поставить над лужей.
     - Два ангара вези, - посоветовал я. – Там недалеко от нашего дома за лесом еще башня со стеной была. Новый дом рядом поставим, и будет у тебя собственная домовая лужа.
     Мы закинули вьюки в багажник, Пит и Чара запрыгнули на заднее сиденье, а кот никак не хотел расставаться с Владой. Тут ей пришла в голову светлая мысль.
     - Ты присядь и поговори с ним, как я, - предложила она Володе.
     Тот так и сделал. Через некоторое время кот сам запрыгнул на переднее сиденье, а Володя восхищенно помотал головой:
     - Никогда не думал, что буду предлагать совместную работу самому Бруно Сонне… Ну, полетели, ваше кошачество!
     Мы проводили их и пошли к вокзалу, крыша которого уже виднелась из-за насыпи.
     - Как ты думаешь, почему для первого контакта кот Леонардо выбрал именно меня? – спросила Влада, идя сбоку от Дебби и придерживая опять залезшего на тигрицу Пуся.
     - Наверное, он увидел в тебе укротительницу тигров и что-то родственное, - беззаботно ответил я. – Кот кота видит издалека.
     Вокзал мы прошли под негодующие возгласы старого знакомого – станционного кота, который откуда-то вылез, но предусмотрительно решил возмущаться с недоступной, по его мнению, высоты крыши над старым расписанием поездов. Пусь презрительно посмотрел на него и, когда Дебби замедлила ход, то тронул ее лапой, словно призывая идти дальше и не связываться с дурнем. Тигрята вообще не обратили на крикуна никакого внимания.
     На пороге дома нас застал вызов Ханни.
     За ее спиной я видел лес, плывущие по небу облака, симпатичный домик, утопающий в зелени. Сама Ханни сидела на открытой веранде в пластиковом шезлонге. И это – Луна?!
     Ханни заметила мой интерес и пояснила:
     - Нас переселили ближе к собакисам и детскому сектору. Это у них вроде резервной учебной комнаты было. Вот и устроили нам тут рай с Михом. Олег Дегов тоже к нам подселился – палатку себе поставил. Вчера пришел спать, а вместо него там наше щенячество в полном составе дрыхнет и уходить не хочет, - рассмеялась она. – Так и спал до утра с ними. Слушай, я вот по какому поводу…
     Ханни рассказала, что проходка штольни идет раза в полтора быстрее намеченного. Уже сегодня вечером ожидается выход в штрек с ханнеритом. Но, по мере приближения к нему проходческого робота, приборы, установленные еще Томасом на Мемориале, фиксируют рост непонятной активности. Несколько раз они ловили голоса родителей Влады, один раз был текст на старом языке, его записали и отослали для перевода. Днем к Мемориалу ездил Дегов, он сказал, что ханнерит… исчезает.
     - Законы сохранения в нашем мире никто не отменял, - возразил я.
     - Извини, неточно выразилась. Он стал увеличивать свою плотность, уменьшаясь в объеме. Как усыхает. Вот, посмотри, мой кулон – теперь болтается в оправке, а раньше сидел плотно.
     - Давно заметила?
     - Сегодня, после рассказа Олега. Взяла по привычке в руку, а камень слегка шатается.
     - Близнецы знают?
     - Конечно. Мы уже все тут обсудили. Мы предлагаем изменить план исследований. Как себя чувствует Ростислав Петрович?
     - Он уже в Загорном с группой специалистов, - ответил я. – Мы оттуда изгнаны на трехдневный отдых. Только что вернулись из похода к водопаду.
     - А Вебсик?
     - Вебсик остался в нашем доме на горе. Прислал свои пожелания по новым домам оттуда. Он тебе нужен?
     - Нам все нужны. Ты можешь организовать общую конференцию?
     - Я могу, - вмешалась в наш разговор Влада. – Ханни, не обращай на Юру внимания – он перегрелся на солнышке. – С этими словами она забрала у меня коммуникатор и еще полчаса они что-то обсуждали.
     А мы с Пусем устроились в большом кресле в гостиной, развернув его к подступившему со всем сторон лесу, и затихли. Мы даже не заметили, как Влада подошла и положила рядом коммуникатор. Мы крепко спали.
     На следующее утро Влада и Юля вдруг засобирались в город – там был какой-то экспериментальный концерт «космической» музыки. Было видно, что пещера над водопадом и ее «песня» на девушек сильно повлияли. Володя еще не вернулся, и нас с Пусем оставляли одних с наказом не искать приключений. По морде пса я видел, что он-то приключений не ищет – они сами собой находятся. После их отлета мы с ним бесцельно побродили по дому, изучая его уголки, и набрели на выход на крышу. Это был лифт-стакан, весь прозрачный, который поднимался из центра круглой обзорной площадки наверху. Прозрачные ограждения создавали ощущение полной открытости. Возможно, что в непогоду площадка чем-то защищалась, сейчас она была полностью открыта солнцу, легкому ветерку и теплому дню.
     У меня возникло желание слетать в Загорный и привезти оттуда Сашу, но вспомнил, что у мальчика только начался очередной двухнедельный учебный курс. Потом будет неделя каникул – тогда можно привезти и сюда, если Влада с ним не уедет. У нее были планы начать показывать парню «чудеса света» в натуре. Это желание у нее возникло после того, как «папа Гай» предложил познакомить его в каникулы с кухнями мира, намекая на худобу. Саша, действительно, был до отчаянности худым, а рос, как на дрожжах. Помню, что они крепко поспорили, но в итоге Гай Маринкин уступил Владе: не хлебом единым жив человек. Меня же радовало, что Саша снова взялся за свою модель рельефа местности, не только вспомнив все, что было, но и начал развивать дальше. К математике он явно имел особую склонность, хотя и все другие предметы программы осваивал ровно.
     Я позвонил Марте и от нее узнал, что они все, включая Джеку, вернулись в дом на горе к большой радости Вебсика. Ростислава Петровича и его советников с шатром перед домом Вебсика уже не было, но Вебсик лаконично сообщил, что «дом еще занят». Услышав про Джеку, Пусь поскреб лапой мне ногу и показал, что надо не звонить, а лететь в Загорный, что мы с ним и сделали. Мне, по правде говоря, самому хотелось пообщаться с Вебсиком.
     Посадив коптер и проводив взглядом стремительно убегавшего к дому Пуся, я подошел к арке, у которой еще стояло несколько стульев. Заглянув внутрь, я увидел густой туман и в нем - «глаз Ростислава». Заметив меня, «глаз» моргнул, и голос деда спокойно спросил:
     - Зачем ты пришел в подземелье?
     - Действительно, зачем? – повторил тот же голос за моей спиной.
     Я обернулся. Ростислав Петрович стоял позади меня и старательно протирал носовым платком свои старомодные очки. Он обнял меня и кивнул на арку:
     - Вот, видишь, какой мне презент на старости лет получился? Самому с собой бодаться приходится.
     - А где вся ваша команда? – поинтересовался я.
     - А, разогнал, - махнул он рукой. – Бестолковщина. Присядем?
     Слушая рассказ Ростислава Петровича, я откровенно удивлялся, как он вообще решился на такое. Он когда-то не случайно мне сказал, что Эмма Дэви никогда не покидала Марсианскую Автономию – мы видели ее клон с ее разумом. Как только СБ окончательно убедилась, что Автономия располагает запрещенными технологиями клонирования людей и их разумов, то были брошены все силы на поиск источника. Один
      нашли сравнительно легко – знакомая нам фирма «MAS». Но фирма давно не существует, мозги всех ее основных специалистов Вебсик разделил и «закатал в банки», как назвал Ростислав Петрович диски с разумами. Значит, был какой-то другой источник.
     Найти помог случай. Один из жителей Автономии, тяжело раненый, но спасенный во время песчаной бури, в бреду упоминал про сканеры мозга, которые «высасывали память». Вызванный срочно на Марс Ростислав Петрович успел застать раненого еще живым, и, слушая его бред, понял, что может быть еще один источник – подземные народы Земли. Но доказательств финансирования работ фирмы «MAS» подземными народами не было. Однако, на собственном опыте Ростислав Петрович убедился, что манипулировать разумом подземные народы умели.
     Анализируя возможный путь клона Эммы Дэви на Землю и обратно, Ростислав Петрович установил, что связь Марсианской Автономии с Землей поддерживалась опосредованно – через рудодобывающие станции на поясе астероидов и Луну-10. Он начал проработку этого канала, но тут в самой Автономии вспыхнули волнения и потребовалось срочное вмешательство, которое для Ростислава Петровича чуть не кончились гибелью, если бы не Олег Дегов. Каким образом вообще спелеолог Дегов оказался около Марсианской Автономии, Ростислав умолчал, а я понял, что уточнять не нужно. Но мне было ясно, что его включение в группу Миха не случайно.
     - Нашей ошибкой было то, что мы не поняли роль Вебсика во всей этой истории. Мы слишком долго считали его просто «сетевым интеллектом», не допуская мысли, что он мог маскироваться под него. Только благодаря тебе и Владе перед нами раскрылась глубина и мощь этого создания. Просто счастье, что он полюбил детей из маленького поселка Загорный и стал их защищать, - говорил Ростислав Петрович. – Автономия готовилась нанести Земле удар с помощью «форточки» и клонов…
     - Вы считаете, что «форточка» - реальна?
     - Увы – да.
     - Могу согласиться только при одном условии: если атака извне синхронно будет поддержана изнутри сети. Я не вижу, что бы могло изнутри поддержать фейковый сброс. Мы имеем достаточно устойчивое общество, его сложно вывести из равновесия… Даже не могу себе представить, каким должен быть фейк, чтобы нарушить равновесие.
     - Самым безобидным и незаметным, - улыбнулся Ростислав Петрович. – С момента появления компьютерных технологий человечество разделилось на две части: одна часть создавала технологии, а другая – создавала вирусы для их уничтожения и вольно или невольно содействовала их распространению. Постоянная информационная нагрузка на мозг человека приводит к тому, что он сам начинает с ней бороться, причем, весьма примитивно: переводит информацию в фон и не замечает ее. Мы, например, таким образом «проспали» Вебсика. В истории с ним дети Загорного оказались умнее всей СБ…
     И еще – ты не думай, что «форточка» - это как пушка, бабахнула и все завертелось. Нет. Ее и назвали «форточкой» потому, что она создает долговременный незаметный сквозняк, который может простудить всех.
     Он немного помолчал, словно давая мне возможность «переварить» услышанное.
     - Так вот, - продолжил Ростислав Петрович, - Автономия готовилась нанести Земле удар с помощью «форточки» и клонов. У меня теперь есть основания думать, что взрыв анамезона на Луне и неудачный эксперимент в Церне – это звенья одной цепи. Когда в Соловье вдруг появились архитектурные муляжи и «шарахи», то мы приняли версию Института Времени о хронопереносе. Правда, сомнения были: слишком разные по времени артефакты перенеслись и на ощупь – одинаковые. А тут и ты сюда подоспел…
     Он пояснил мне, что земные технологии клонирования не позволяли создать сразу живой «взрослый» клон. Когда Ростислав Петрович получил от нас, близнецов и Марты сведения о клоне Славы, а потом и само доказательство – попытку клонирования разведчиком Влады, то версия «хоронопереноса» потеряла для него всякий интерес. Последовавшие события, участником которых я стал, вывели на уникальные кристаллы и их способность создавать клоны. Происхождение их было неизвестно, оно терялось в глубокой древности.
     - Несомненно, что это был один из главных и самых охраняемых секретов фирмы «MAS» - в архивах нет никаких следов, - сказал Ростислав Петрович. – У меня был только один способ его узнать – пройти сканирование самому. С помощью Вебсика, который фиксировал весь поток информации от башни сканирования. Даже в случае моей гибели земляне бы получили ключ ко второй башне - башне клонирования. Они сканируют и сравнивают с неким эталоном. Если есть отличия – «чинят». Мне, вот, руку «починили» - дивлюсь до сих пор. Поместили культю в ванну с каким-то желе, совместили с муляжом руки, который сразу прирос и потом слез с восстановленной руки, как старая кожа со змеи, через пару часов я уже мог двигать пальцами. Руки была сперва полупрозрачной, я своими глазами видел, как в ней формируются кости, хрящи, сосуды растут… Думаю, что копию Эммы они тоже так создали. Ее точно сканировали – она погибла в том секторе поселения, где содержали «повредившихся разумом». Изверги… - он тяжело вздохнул. - Так вот, перенос разума – это последняя операция, после этого тело поступает во вторую башню, там кристаллы его растворяют в биомассе, и оно в ней хранится до тех пор, пока не поступит команда на «сборку» клона. От растворения в биомассе меня и спас кот Леонардо.
     - А где он, кстати? Володя же его повез вам.
     - Ушел на пепелище башни. Я его понимаю. Прощается с друзьями.
     - Они же все здесь, - я кивнул на дом Вебсика.
     - В этом весь ужас ситуации. Леонардо не знает. Мне нужно как можно скорее вернуть туда хозяина – его структуры поддерживают стабильность хранения этих десятерых.
     - Может, проще срочно создать Вебсику новый дом?
     - Это не просто дом, Юра. Это новый сегмент его мира. Он уникален и неповторим. Нам повезло, что раньше он пользовался твоим домом и смог опять получить в нем убежище. Это позволяет ему сохранить свою сущность и остаться с нами. Но долг платежом красен, как говорили древние. Нас он защищал – теперь мы должны его выручить. Только благодаря Вебсику планы Марсианской Автономии остались не реализованными, Земля у него в долгу, хотя об этом на ней почти никто не знает...