Глава 12. Озеро в Соловье

     Дом Ханни издали напоминал дисколет, невесть каким образом приземлившийся среди густого леса. Дополняло это впечатление «изоброневая» покраска его верхней части. Вблизи ощущение «космического духа» пропадало. Дорожка из желтых плиток разной формы подводила к арке входа, сделанной на манер старинной крепостной башни – она была декорирована «замшелыми» булыжниками и кирпичами до самого верха широкого основания. В нем находилась «распашонка» - большая гостиная и столовая по сторонам центрального холла. Парадная «мраморная» лестница, очень похожая на ту, что была у нас дома в Загорном, вела на промежуточную площадку, от которой по стенам поднимались наверх эскалаторы. В гостиной и столовой наружные стены были стеклянными, и «лес входил в дом», как выразилась Влада. Мне понравилось - красиво.
     Второй этаж-диск был разбит на три жилых сектора с общей круглой площадкой в центре. Влада мне сообщила, что им с Юлей дом очень нравится, и они нашли проект такого же дома с двумя дисковыми этажами.
     - Ну и заказывайте, пусть ставят, - пожал я плечами. – Домом больше, домом меньше...
     - Вот, посмотри, что мы с Юлей обнаружили утром, - протянула мне Влада листок видеостраницы.
     На ней был изображен дом с двумя дисковыми этажами, которые сверху прикрывала ажурная конструкция, сильно напоминавшая гексагон с надетой сверху треугольной пирамидой. Сбоку были корявые буквы: «Хочу вместе. Вебсик».
     - Это для него серьезная революция в сознании, - улыбнулся я. – Он нам впервые сказал свое «хочу». Мне остается рядом написать: «Я рад. Юра». Только так классически коряво написать у меня не получится.
     У Володи с Юлей было немного сложнее. В городе у профессора Лещенко была целая лаборатория биокибернетических систем, занимавшая здание в несколько этажей. Поэтому Володя всерьез посматривал на остатки базы экспедиции, в которой некогда работал мой отец. В Соловье от нее почти все сохранилось – ангары, бытовые помещения-контейнеры, энергостанция. Против дома и варианта жить с Вебсиком мой друг ничего не имел, но предлагал все решить «комплексно», открывая тут филиал своей лаборатории. Поэтому полдня из трех дней дарованной нам свободы Володя потратил на звонки, согласования и составление пояснительной записки, в которую мы общими усилиями вставили все, что связывало его научную и исследовательскую работу с этими заповедными местами. Вышло очень внушительно. Дополнили проект близнецы, которые, узнав о наших планах, в четыре глотки с Луны заявили, что новых домов должно быть два и наш проект их пары вполне устраивает. Вот так и получилось, что вскоре в Соловье опять началось капитальное строительство.
     А мы после обеда пошли к водопаду. Ужас, как давно я ходил к нему в последний раз! Кажется, в свой последний или предпоследний приезд перед аварией в Церне. Да, помню, я только что окончил курс Института Истории, и мне предстояла стажировка-практика в Антарктике, в Армагеддоне. Помню, что почему-то не ходили поезда, и я добирался с путейцами на попутной дрезине. Реликтовый экипаж бежал на удивление резво, но передавал через жесткую деревянную скамейку на мое седалище все рельсовые стыки старой колеи, отчего под конец пути я сильно сомневался в своей возможности сразу встать и пойти. Высадили они меня как раз перед порталом тоннеля к Загорному, а водопад там рядом. Вот и навестил его.
     Мы вышли из леса мимо дома Ростислава Петровича к зданию вокзала. Я не поленился – заглянул внутрь зала ожидания, посмотрел от пола на мозаику и вновь увидел пирамиду. Остальные стояли в дверях, и все в один голос убеждали потом, что в этот момент ощутили легкое дуновение. Мы двинулись дальше и растянулись по узкой тропе. Пусь утром наколол лапу и по этой причине «ехал» на спине Дебби за идущими впереди тигрятами. Следом шли девушки, потом мы с Володей, и замыкали наш отряд навьюченные чем-то Пит и Чара – Володя вспомнил, что рядом с водопадом была щебнедробилка, от которой, по рассказам Марты, осталось небольшая невысыхающая лужа. Дома в Загорном от шарика с танкеткой тоже осталась, как помню, лужа. Я предлагал сперва пройти и посмотреть, что там на самом деле, но Володя решил взять с собой портативный анализатор и пару контейнеров для проб. Под это дело я ему туда и свой сканер подсунул – он был настроен на поиск следов шарах и хронокапель. Не помешает.
     Железнодорожная насыпь, вдоль которой мы шли от вокзала, вскоре отклонилась влево и скрылась за кустами. Дорожка заросла, но не сильно. Шум водопада слышался все сильнее. Наконец, деревья раздвинулись и выпустили нас на открытое место. Прямо перед нами несколькими дымящимися от брызг каскадами с высоты падала небольшая река. Озеро скрывали живописные группы кустов и громадные валуны. Справа среди каменной россыпи виднелась продолговатая площадка, отливавшая ртутным блеском. Володя со своими биомехами направился в ее сторону.
     - Просканируй сперва, все ли там чисто! – крикнул я ему вслед.
     Друг махнул рукой в ответ. Я провел остальных к озеру в то место, где торчком стояли полукругом несколько валунов с крайне удобными для сидения выемками – получилось подобие каменных тронов со спинками разной высоты. У них была еще одна особенность – они всегда были теплыми, даже в холодную и пасмурную погоду, словно их изнутри что-то грело. Я потрогал рукой спинку и убедился, что свойство не пропало.
     Влада подбежала к воде и сунула в нее руку.
     - Ой, бархатная! – восторженно крикнула она Юле. – Я же говорила, что искупаемся!
     Они убежали за кусты переодеваться, и вскоре к шуму водопада добавился плеск воды и звонкий смех. Пусь слез с Дебби и, все еще прихрамывая, пришел ко мне. Он тут был в первый раз. Озеро было очень мелким и изобиловало крупными, поднимавшимися со дна почти до поверхности воды покатыми камнями. Девушки быстро нашли способ, как лучше всего в нем проводить время – лежать на мелководье. Я лезть в воду не спешил, полагая, что Володе может понадобиться помощь.
     - Откуда в нем столько тепла? – окликнула меня Юля.
     - Сам не знаю. Радиации никакой нет, это - точно, - ответил я. – Отец еще мой сам проверял, прежде чем разрешил сюда бегать.
     - Никакого юга не надо, - поддержала Влада.
     - Э-ге-гей!.. – раздался голос Володи. – Куда идти?!!
     Я вскочил на сиденье трона и прокричал в ответ. Вскоре мой друг в компании Чары присоединился к нам.
      - А где Пит? – лениво спросил я. От теплого «трона» меня разморило.
     - Там оставил, - ответил Володя. – Нужные рычажки он умеет переключать, если что не так – позовет. Где дамы?
     Я кивнул на озеро.
     - Не простудились бы, - покачал головой Володя.
     - Ты сам залезь и попробуй простудиться, - посоветовал я.
     Он скинул свой комбинезон и пошел к воде. Оттуда донеслись звуки веселой возни. Меня что-то туда к ним не тянуло.
     - Ты чего такой квелый? – спросил мокрый Володя, усаживаясь на соседний «трон». – Действительно, такой курорт тут не ожидал встретить. Кресла ты вырезал?
     - Нет. Я их такими застал уже. И отец мне о них говорил.
     Неугомонный Володя обследовал все пять «тронов» и задумчиво поскреб свою мокрую шевелюру. Потом нагнулся к Чаре, что-то сказал ей, и она исчезла между камнями. Вскоре она притащила в зубах сумку с двумя сканерами – моим и его.
     - Это не вырезано, - уверенно сказал Володя. – Это – выплавлено. Историк, когда научились плавить стулья из цельного камня?
     - Ты шутишь? – отозвался я.
     - Вовсе нет. Это плавленые камни. Или муляжи. Но они – цельные. И стоят очень странно – по одной дуге, фокус которой находится примерно на центре озера. Там глубоко? Нырнуть можно?
     - Там со дна почти до поверхности воды понимаются каменные глыбы. Как затонувший островок, - пояснил я.
     «Плавить» камни научились несколько веков назад. На самом деле их никто не плавил – мелкую каменную крошку смешивали со смолой, которая отвердевала в форме, давая идеально гладкую поверхность. Но присутствие смол сканер распознавал хорошо, а тут показывал моему другу на цельный камень без всяких примесей.
     Володя взял мой сканер. Что-то его заинтересовало, потому что он долго с ним ходил. Девушки уже вылезли из воды и вместе со мной следили за ним.
     - Ты знаешь, что все этому, - он обвел рукой озеро и «троны», - несколько тысяч лет? Если твой сканер не врет, конечно. И за такое время на поверхности – никакой эрозии? – Володя провел рукой по гладкой спинке «трона».
     Сканер мог ошибаться, это я знал хорошо. Поэтому его оценки могли быть только в самом первом приближении. В Антарктике, например, он мне показал, что «Армагеддон» - ровесник питекантропов. Так повлиял на его оценку лед, в котором было построено сооружение. Потом, оценка сильно зависела от оператора. Сканер был настроен на меня по тестовым калибрам. Сообщив все это своему другу, я забрал у него прибор и пошел мерить сам. В моих руках возраст «тронов» он определил в 600-800 лет, а вот скрытый под водой остров был на порядок старше – около восьми тысяч лет.
     Совсем скоро обнаружилась вторая странность. Когда Пит подал сигнал своим лаем, что первая стадия анализов завершена, то Володя с недоумением посмотрел на коммуникатор и пошел к нему. Вернувшись, он сказал, что там все идет по плану, а вот у нас – «дурит время». За полчаса «там» прошло пятнадцать минут «тут». Только после этого я вспомнил, что зона озера с водопадом у нас относилась к одной из вершин «мозаики». Третью странность обнаружила Юля. Она опять полезла в воду, а, выходя из нее на берег, сообщила нам, что «троны» отбрасывают странные тени. С поверхности воды ей казалось, что серая тень тянется от них по земле перед освещенной стороной. Причем, как уверяла Юля, такую же тень отбрасывал Пусь, сидящий на берегу. Володя полез в воду проверять. Он подтвердил, что действительно, если лежать на отмели и смотреть на берег, то на нем многое видится странным. Хаос камней вдруг создавал на фоне неба красивую линию типа «--^--^--^--», а серые «троны» казались непроницаемо-черными.
     Мне уже было ясно, что спокойная жизнь в Соловье – это только сон. К домику обходчика и вокзалу добавлялось это озеро. А над ним еще была пещера. Я не выдержал и рассказал про нее.
     Это была музыкальная пещера. Да, да, не смейтесь. Прямо под ней из толщи горы вытекала и падала вниз подземная река, а если сесть посередине самой пещеры, то это было все равно, что сесть в центре звучащего оркестра. Звуки накатывались со всех сторон, мощный голос пел свою вечную песню. Во время дождя сюда словно приходило множество маленьких музыкантов – закроешь глаза и утопаешь в звуках. У моего отца была звучащая раковина, я ее часто к уху прикладывал и слушал, а тут – сотни таких раковин.
     - Скучать не будем, - мечтательно сказала Влада. – В Загорном тоже есть пещера, к ней тропа идет от гостиницы. Мы еще с тобой мечтали прогуляться до нее. Хочу послушать пещерную музыку, и они тоже хотят, – она игриво погладила свой живот.
     - Возможно, что это она и есть, - ответил я. – Тут лезешь вверх до старой тропы через перевал, потом по ней идешь до пещеры.
     - А потом куда тропа ведет? – спросил Володя.
     Вот этого я не знал. Я четко помнил, что тропа доводила до пещеры, был ли проход дальше – не помню. Влада уже склонилась над своим коммуникатором, изучая карту местности.
     - От Загорного тропа ведет через перевал к Большой долине, - сообщила она. – На ней обозначен туристический объект, видимо это та самая пещера, до которой можно дойти от гостиницы. Дальше у тропы есть несколько тупиковых ответвлений, одно из них тянется к нам… Ребята, тут есть, где погулять!..
     - С колясками? – спросил я. – По долинам и по взгорьям… Нет, уж, по уважительным причинам вы будете гулять по ровным местам. В лесу около дома.
     Девушки притворно насупились, а Володя меня поддержал.
     - Я придумала! – воскликнула Влада. – Мы сейчас пошлем туда Дебби. Она мигом доберется до пещеры, влезет в нее. и мы тут послушаем ее звуки.
     На это я был согласен. Влада объяснила Дебби задачу, я показал примерный маршрут и тигрица исчезла. Через некоторое время мы жалели, что смотреть приходится через экранчики коммуникаторов. Красота с тропы открывалась неописуемая. Сама тропа только в паре мест была присыпана камнепадом, Дебби это легко преодолела. Вскоре она показала нам площадку над водопадом. На ней еще торчал из расщелины альпеншток с моим детским шлемом. Правее виднелся лаз в пещеру.
     Мы усилили звук. Тихий берег нашего озера накрыли мощные звуки водопада. Дебби проскользнула в лаз и показала нам внутренность пещеры. Ее желтые глаза в темноте могли видеть как днем. Она сделала несколько полных оборотов, давая нам возможность все рассмотреть. Пещера имела сферический свод, в противоположном от входа углу была навалена груда камней, а на полу виднелся полустертый рельеф сходящейся к центру спирали. Дебби села в центре.
     - Пещерный симфонический оркестр, - восхищенно сказал Володя. – Действительно, стоит залезть и послушать самим.
     - Можно поступить проще, - ответил я, - поставить там качественный ретранслятор и слушать…
     - Нет, - не согласилась со мной Юля. – Я все-таки училась музыке, правда, давно. Природа такое создать не может. Это нечто вроде музыкальной шкатулки из мыслей композитора, вот только в чьей голове звучала такая музыка?... Когда-то слышала увертюру Мендельсона «Фингалова пещера» - очень похоже…
     Влада молча нашла в куче одежды свой синтекристалл, с которым не расставалась, хотя при мне играла очень редко. Устроившись на «троне» и прислушавшись к голосу пещеры, она подхватила тему. Их дуэт словно растворял звуки в блестящей от солнца ряби волн маленького озера. Голос человека и голос природы сплетались в причудливом единстве, то сливаясь, то отталкиваясь друг от друга. В какой-то момент я отчетливо ощутил, что пещера отдала Владе роль «первой скрипки», что ее маленький кристалл повел за собою мощные звуки горы. Когда Влада, наконец, кончила игру, то гора сама продолжила ее мелодию.
     - Ты понял? – повернула ко мне Влада счастливое лицо. – Те, кто сюда приходил раньше, тут записывали свои мелодии. Теперь у нее, - она махнула рукой вверх, - есть и наша песня!..
     Когда я спустя много времени рассказал эту историю Штефену Роберту, то любитель местных мифов сразу воскликнул:
     - Так вот оно где. «Озеро Души»! Я и не думал, что оно в Соловье. Слушай легенду…
     У каждой души есть своя мелодия, рассказывал Роберт, сидя в гостиной нашего нового дома в Соловье. С годами мелодия души меняется и, чтобы не стареть, нужно постоянно слушать и вспоминать мелодии своей юности. Если ты их забыл – старость неизбежна. У Кулэге за долгие годы его жизни не получалось сохранять мелодию. Поэтому высоко в горах в неприступном месте он нашел способ это сделать. Там была особая пещера, которая хранила мелодию его души, и время от времени он посещал ее. Мелодия хранилась в большом подземном озере, которое однажды нашло выход наружу и упало с высоты дымящимся от брызг водопадом. Но все осталось по-прежнему долгие-долгие годы.
     Однажды Кулэге навестил свою пещеру и с удивлением обнаружил, что в его мелодию плетены новые нити. Огорченный, он вышел на площадку перед лазом в пещеру и далеко внизу на берегу разглядел маленькие фигурки. Когда он спустился вниз, то увидел пятерых человек в лохмотьях, связанных друг с другом веревкой. Они стояли на берегу на коленях. В руках они держали свои искалеченные, смятые, с обрывками струн музыкальные инструменты и молча играли, высоко подняв свои головы с невидящими выколотыми глазами…Они умирали от голода, это была их последняя песня, которую несчастные могли оставить миру. Кулэге похоронил всех там же на берегу, поставив над каждым высокий валун… Вскоре и сам он ушел из здешних мест, а песня осталась, ее пела гора каждому, кто п...

Ознакомительный отрывок 50% закончился



Приобрести книгу
К оглавлению

Copyright © вебсик.рф - vebsik.ru 2016, Все права защищены.