Клон

     
     1

     «Спальное» кресло мягко «чмокнуло», приняв тело в свои объятия. Внешне кресло ничем не отличалось от тех, которых предлагают пассажирам в салонах межпланетных лайнеров. Но скрытая в нём начинка во время сна обрабатывала клонированное тело нужными резонансами, энергиями, информационными посылами, чтобы оно могло полноценно функционировать весь день. Это заменяло длительные занятия на тренажёрах. Вставив в подлокотник кресла пластиковую карточку, на которой были записаны все индивидуальные настройки, Ван Лбер расслабился и закрыл глаза. Погас верхний свет, затенилось «окно» с марсианским пейзажем за ним, осталось только «ночное» освещение – мягко светящийся плинтус на полу.
     Зачесалась поясница, но ворочаться в кресле или вставать не хотелось. «Перечешется», подумал клон. В самом деле, через некоторое время возникший зуд сам собой исчез. Световые пятна перед глазами сменились бархатной темнотой, на закрытые веки повеяла приятная прохлада – это из подголовника кресла неслышно вылезли тоненькие трубочки обдува. До ноздрей они донесли ионизированный вкус «горной свежести». Ван сделал глубокий вдох.
     Он был натуральным марсианским клоном и ни сколько не страдал от этого. Он просто жил той жизнью, которая его окружила с момента осознания себя. В родной Марсианской Автономии никакой разницы между натуральными клонами и людьми не было. А зачем она? Внешне он – человек, если не смотреть на пупок и не искать детородных возможностей. Рожать потомство клоны не могли и в отношении естественного влечения между полами пребывали в полном спокойствии. Именно по последней причине Ван К. Лбер не мог понять, почему спутница молодого землянина Нина его так взволновала и всё стояла перед его глазами. Когда он готовил встречу с землянами на Новый год, то получил информацию, что Нина – подруга и соученица Милены Кисс, о которой в Автономии знали все. Не оказать услугу такой особе было просто невозможно. Услуга – услугой, её оказал и забыл, занёс землянку в свой список контактов – и достаточно. Спутник девушки – молодой пилот Алексей – клону тоже понравился. Он был как две капли воды похож на колониста-пилота, с которым Вану приходилось несколько раз летать в Пояс астероидов на рудники. Того звали Алексом. Там – пилот, тут – пилот, странное совпадение… Клон опять несколько раз глубоко вдохнул, растягивая выдох и прогоняя с ним всякие мысли, но приём не помог. Что-то крепко засело в подсознании и мешало.
     Клон открыл глаза. Личный отсек по форме напоминал большое яйцо. Это была традиция Купола. На Марсе все жилые отсеки высшего яруса их Купола располагались над поверхностью и тупыми концами своих «яиц» выходили наружу, позволяя своим избранным обитателям насладиться видом планеты через круглые иллюминаторы. По правде сказать, мало кто из них стоял, смотрел и наслаждался. «Неизбранные» обитатели селились внизу, под поверхностью, их «яйца» тоже имели иллюминаторы, но с видеопластикой. На станции «Плутон-Орбитальный» члены марсианских миссий могли выбирать вид за иллюминатором: Плутон, звёзды или Марс. В помещении был стол, экран терминала, за мягкими панелями скрывались всякие шкафы и ящики для вещей. В «остром» конце помещения-яйца скрывался санитарный блок. Поняв, что сегодня заснуть не удастся, Ван резким движением вытащил из подлокотника карту. Кресло обиженно свистнуло, включилось верхнее освещение, раскрылось «окно».
     Раскраска стен была «психоделической», антистрессовой. Осталась от кого-то из членов предыдущей миссии. Ван не стал его менять. К стенам он был равнодушен. Он подошёл к столу, выдвинул из-под него высокий, как в кафе-баре, стул с маленькой спинкой на изогнутом кронштейне. Если не спать, то работать. Праздное времяпровождение не делает настоящему клону чести. Оно, конечно, возможно, особенно в личные часы, но всё равно… Марсианин стукнул по крышке стола пальцем и она тотчас приподнялась, приоткрывая скрытый ящик. У ящика было множество мелких отделений – коллекция минералов. Ван провёл над ними рукой, выбрал какое-то одно и вытащил из него синий камешек – синий марсианский кристалл. Потом просунул руку вглубь, покопался и извлёк тонкий обруч из белого металла. В центре обруча был сделана круглая площадка с выемкой. Клон поднёс к ней камень и надавил пальцем. Раздался лёгкий щелчок и кристалл оказался охвачен с трёх сторон поднявшимися с площадки на обруче лепестками. Ван бережно надел обруч на свою голову. Кристалл засветился.
     Клон прошёл к креслу и снова сел. Вставлять карточку было не нужно: кресло теперь находилось на связи с синим кристаллом и поддерживало интенсивную мыслительную работу. В обычном состоянии человеческий мозг способен параллельно осмысливать до семи стратегий, тренированные эксперты могли «держать в уме» до пятнадцати, а «кристалл» позволял им анализировать до двухсот. Конечно, по сравнению с возможностями супермозга на квантовых чипах такие цифры могли вызвать только улыбку, но не всегда была возможность использовать супермозг. На станции «Плутон-Орбитальный» он у землян был, но марсианская миссия не хотела до поры до времени раскрывать некоторые секреты и к ним не обращалась, а свой не могла привезти: а Автономии он только один и был. Поэтому в дальних командировках для «мозговых атак» часто использовали специально отобранные кристаллы. Подземные народы на Земле поступали почти так же, можно сказать, что они стали пионерами данной методики.
     Ван К. Лбер имел свою личную рабочую библиотеку камней. Места она много не занимала и путешествовала с ним. Среди них был земной шунгит, обнаруженный на Луне ханнерит, камни с рудников на астероидах. Синие кристаллы Марса занимали особое место. Первую пещеру с ними открыл на Марсе известный марсианский художник Одд. Он же первым ощутил их действие: увидел во сне запечатлённые кристаллами картинки древнего Марса. Потом нашли синие кристаллы в других местах. Считается, что они были в контакте с древними жителями Красной планеты, которые с неё ушли. В Марсианской Автономии верили, что синие кристаллы помогли им уйти к звёздам и помогут нынешним поселенцам. Марс – не место для жизни человека, у него два пути: либо измениться под условия планеты, либо изменить её. Если оба пути неприемлемы, то – уйти.
     Ван прижал пальцами к вискам тонкие дужки обруча с кристаллом. Под подушечками пальцев пробился пульс. Обычно это помогало поймать «волну камня» и начать диалог. Но сегодня и проверенный приём не сработал. Ван окончательно не понимал, что с ним происходит. Он стащил с головы обруч и пригорюнился.
     Клоны так же грустят или радуются, как естественнорождённые. Только им с самого начала существования внушают, что показывать эмоции – стыдно и недостойно. Клон должен быть всегда сдержанным и бесстрастным. Но он же не робот… А кто он? На Земле в недрах научных лабораторий давным-давно рождались животные, клонированные на генном уровне методом «переноса ядра» – использование для создания эмбриона неоплодотворённой яйцеклетки, ядро которой заменяется ядром соматической клетки. Памятник первой клонированной овечке Долли, прожившей шесть земных лет и давшей потомство, украшал парк в Центральном офисе Генофонда на Мексиканском побережье. Клонирование человека на Земле было запрещено и стало преступлением. Однако, период природных катаклизмов и массовых эпидемий, потрясших планету, фактически привёл к вырождению человечества как вида, спасти его от вымирания могла только генная инженерия – общепланетная стратегия управляемой рождаемости, за которую отвечал Генофонд. Это, действительно, спасло демографическую ситуацию и помогло, когда выяснилось, что экспансия человека во Внеземелья оплачивается невозможностью иметь здоровое потомство. Земля стала колыбелью человечества в прямом смысле этих слов. Только аисты на ней почему-то в Красную книгу попали после катаклизмов. Их роль принял на себя Генофонд.
     На Марсе клонирование не стали запрещать только в куполах Марсианской Автономии. Сама Автономия отпочковалась от земной колонии после того, как стало ясно, что никаких перспектив в адаптации к планете у человека нет, а саму планету переделать не по зубам. Автономия стала искать свой путь, установила свои порядки, в том числе разрешила работы по клонированию и помогла перенести с Земли достижения одной фирмы, преуспевшей в этом, но почему-то уничтоженной на Земле. Марсианский клон существенно отличался от земного. Он не рождался, он создавался специальными биосканерами, которые слой за слоем, микрон за микроном воспроизводили в биомассе твёрдые, мягкие, нервные и прочие ткани будущего организма, руководствуясь сканированным образом. Слои тканей пропитывались специальным &-составом, который сращивал их в единое целое. Этот же состав до поры до времени выступал консервантом и жидкой средой для биомассы. Ранее близкую по технологии методику придумали трансплантологи, по ней формировали искусственные органы для замены. В отличие от клонирования разумных существ, клонирование органов-доноров было разрешено повсеместно и процветало. Но сборка клона из органов и создание как единого целого – это две большие разницы, как говорится.
     Дальше начиналось самое сложное и представлявшее марсианское ноу-хау. Долгое время самым принципиальным ограничением в клонировании была невозможность повторения сознания. Речь могла идти только об условной идентичности, при которой за базис берётся идентичность однояйцевых близнецов. Противники клонирования настаивали, что по этой причине снижается практическая ценность клонов. Но сканирование разумов у них возражений не вызвало по той причине, что теоретически разум мог быть помещён в квантовый супермозг и обрести жизнь вечную. В марсианской технологии сканы разумов переносились в супермозг на промежуточном этапе. Когда в сформированный биомассой клон в области пупка вживлялся концентрат синего марсианского кристалла, то через некоторое время и нервная система и мозг новоклонированного оказывались готовы к записи заготовленного скана разума, что и выполнялось на последнем этапе. Стоит ли говорить, как это оживило исследования по телепортации! Идея Марсианского Исхода приобрела зримые очертания.
     Ван К. Лбер не знал, обладателем чьего разума он стал. Эта информация входила в «тайну рождения». Но, судя по тому, что среди клонов было очень много внешне похожих, в ценных для повторения разумах имелся дефицит. В плутонианских миссиях сплошь и рядом участвовали клоны Шеддарды, значит, они лучше других подходили для данной цели. Клон не должен думать, от кого он произошёл, и писать родословные. Это за него уже подумали.
     С биомассой работали в Автономии очень много, в ней выращивали библиотеки тканей, используемых при клонировании. Ван старался не думать о том, что он сам создан из таких тканей. Это в классическом варианте у человека всё просто: папа встретился с мамой и получились дети, которых до поры до времени убеждали, что их родителям приносят аисты в готовом виде. Аист – это земная птица такая, большая и длинноклювая, не надо путать с Автоматизированным Источником Стабильной Темпоральности, который в поте лица разрабатывал Ван К. Лбер для достижения своей цели. К клонированию он не имел никакого отношения, честное марсианское!
     У Вана было тело, был разум, была цель и смысл существования. Он не чувствовал себя биороботом или каким-то ущербным существом. Цель существования была осознана и сформулирована им самим в процессе недолгого периода обучения. Она была представлена на суд Совета учителей и защищена в ходе часовой дискуссии. Со смыслом существования было немного сложнее. Смысл всегда был связан с философией, игрой высокого ума. На Земле в философии преуспели, но от ущерба планету это не спасло. На Марсе философов было совсем мало, их почитали, как блаженных в глубокой древности человечества. К ним приходили и вели долгие беседы искатели смысла. У Вана К. Лбера времени на долгие беседы не было, ему нетерпелось приступить к достижению блестяще сформулированной и защищённой цели. Но без определения смысла существования клон не получал «карточку жизни» и не мог покинуть помещения Училища для самостоятельной жизни. Бессмысленная жизнь Марсу была не нужна. Были такие клоны, которые затруднялись в определении смысла своей жизни и прибегали к «магическому шару», но далеко не всегда случайный выбор этой игрушки говорил истину. Поэтому Ван К. Лбер совершил паломничество к философу, выбрав ближайшего по местонахождению. Ответ философа озадачил искателя: смысл существования для него был в том, чтобы делать добро. Но деваться было некуда, мудрец изрёк и закрыл свой рот, искать что-то иное не хотелось и Ван согласился считаться «доброделом». Ему показалось, что на выпускной церемонии сами учителя смотрели на него с сочувствием.
     Совершенно неожиданно для себя Ван К.Лбер получил назначение возглавить очередную исследовательскую миссию на Плутон. Оно никак логически не вытекало из достигнутых им на пути к цели результатов. На научно-исследовательской станции «Плутон-Орбитальный» Марсианская автономия, колонистом которой был Ван, арендовала целый грузовоз, перестроив его внутренности под лабораторию. Официально в ней изучались проблемы телепортации расходуемых ресурсов, прежде всего – воды. Решение этих проблем обещало новую эру для всего Внеземелья, поэтому работы субсидировались щедро. Но Марсианскую автономию интересовали не только ресурсы. На Плутоне ставили опыты по телепортации, с квантовой телепортацией наигрались вдоволь, поэтому попытались завезти туда биомассу и хотели телепортировать через её среду.
     Постоянного экипажа у марсианской лаборатории на Плутоне не было. Одна за другой прибывали исследовательские миссии, имевшие разные задачи. Некоторые из них прибывали только для установки нового оборудования. Предыдущая миссия, которая должна была доставить на станцию биопамять с интегрированными в неё сканами членов миссии, провалилась. По оплошности сопровождающего груз клона, он не был перемещён в приготовленный для него бассейн при аккомодаторе репортационного устройства, а оказался у землян, и самоуничтожился, доставив всем на станции массу хлопот. Виноватыми марсиане себя не чувствовали, потому что договор аренды предусматривал форс-мажор, но повторить эксперимент не решились.
     До сегодняшней встречи с двумя землянами Ван К. Лбер не мог сказать, какое именно добро и сколько его он должен был сделать. От него всегда требовалась просто работа. Она была интересна и шаг за шагом приводила к раскрытию обозначенной им цели и – отодвигала её. Коллеги заметили, что он всегда готов прийти на помощь, если это требовалось, поэтому помимо своей работы у Лбера всегда были какие-то другие занятия. Возможно, это и было «добродельством», сам Ван не задумывался на сей счёт.
     У землян пострадал молодой человек, попав в зону аномалии. Тот самый, молодой пилот. Узнав о несчастье, Ван не колебался – отправил предложение о встрече. Земляне пришли. Девушка с боцманом станции Кеном Зелёным. Он им изложил свою идею. Удивительно, но они согласились! Девушка подтвердила согласие. Сложность была в том, что на Марсе никто ничего не знал и не давал согласие. Времени запрашивать его не было, Ван решил действовать сам. Коллеги по миссии ни о чём спрашивать не станут, у них свои задания. Сканеры смонтированы, но не опробованы, значит, на завтра план такой…
     Клон выпрямился в кресле, вернул на голову обруч с кристаллом и начал обдумывать ход предстоящих работ.

      2

     Библиотекарь в Марсианской Автономии был лицом значительным. Младшие библиотекари обслуживали культурные запросы поселенцев и были модераторами социальных групп и форумов в сети купола, держа руку на пульсе настроений. Старшие библиотекари обслуживали запросы научных и технических подразделений, наиболее важные из которых имели своего штатного библиотекаря. Одним из таких был Ран К. Атан, гордившийся тем, что его имя созвучно великому Ранганатану, изобретателю фасетной классификации – одной из основ создания семантического процессора Ларсена. Ран был страшно худым человеком с совершенно неприметным лицом, глядя на которое трудно было заподозрить у его обладателя выдающийся ум. Тем не менее, ум у него был превосходный. Лаборатории темпоральных исследований с библиотекарем крупно повезло.
     Старшие библиотекари в Автономии имели доступ во внешние информационные сети и базы Внеземелья и Земли, а также личные сеансы работы с супермозгом. Разумеется, что базы самой Автономии для них тоже были открыты за исключением одной – базы сканов тел и разумов. Но именно к этой базе Ран недавно получил доступ, когда его попросили временно заместить её библиотекаря. Поэтому выполнить неожиданную личную просьбу своего старого знакомого Вана К. Лбера проверить наличие определённого скана ему не составило никакого труда. На Плутон ушла информация, что да, имеется полный комплект сканов для Алекса Линника. На второй вопрос приятеля Ран К. Атан смог тоже ответить, не нарушая никаких правил: сам живущий ныне пилот Алекс Линник клоном не был. Оправив по личному каналу ответ на Плутон, Ран задумался. С чего бы такой интерес вдруг к персоне обыкновенного пилота? Терминал сразу выдал ответ, что полный тёзка Алекса Линника был героем сериала и звездой экрана! Что, сделали клон для съёмок? Не верится… Единственное, что пришло в голову – просто нарекли мальчонку Алексом Линником в честь того героического персонажа, такое случалось не раз. У самого имя созвучное…
     Наличие скана клона в библиотеке говорило о том, что он прошёл апробацию и признан удачным. На самом деле, удачных сканов для клонов у Марсианской Автономии было немного. Причина в том, что сканирование тела и сканирование разума – разные технологии, они не всегда давали, как выяснилось на практике, совместимый результат. Теоретически предсказать совместимость не получалось, а эмпирический перебор, сами понимаете, по моральным принципам был недопустим. Поэтому в библиотеке сканов хранились те немногие «счастливые случаи», которые удавалось получить. Линник оказался в их числе. Интересно… Ходят слухи, что не все выдерживают сканирование, особенно разума. Линник, значит, выдержал. Ран решил, что личная встреча с пилотом не помешает, предлог для неё был – передать привет от Лбера с Плутона. Но библиотекарь с приветом сразу вызовет подозрения, не солидно, надо срочно придумать что-то иное… Но никаких идей на сей счёт не было. Лететь Ран никуда не собирался. Посылать за чем-либо курьера тоже. Библиотекарь вздохнул.
     Комната, в которое он сидел, примыкала к «Библиозалу» - небольшому помещению с несколькими креслами, на которыми высились колпаки обучающих аппаратов. Окон в ней не было, их заменяли два видеопостера на стенах. Помимо рабочего стола с терминалом, в комнате были закрытые стеллажи с памятными кристаллами. Над тумбочкой виднелся стандартный щиток настенного питателя. На самой тумбочке стояла чашка и несколько тарелок из биопластмассы. В «Библиозале» сейчас никого не было. Посетители появлялись ближе к вечеру. Кто-то садился в кресло, кто-то брал заранее заказанные кристаллы с записями на абонемент и уходил домой. Все библиотекари считали абонемент анахронизмом, но с волей Высшего совета колонии сделать ничего не могли: сетевой доступ к библиотеке для основной массы колонистов был ограничен играми, голофильмами и свободной прессой Внеземелья.
     - Коллега Ран Атан? – послышался голос.
     Библиотекарь обернулся. У входа в комнату стоял маленький старый человечек в синей блузе художника. На рукаве блузы краснел шеврон «ВС» - Высшего совета. Ран вскочил.
     - Да, я к вашим услугам, коллстар! – почтительно ответил он, именуя вошедшего «коллстаром» - «коллегой-звездой», как было принято для высшего руководства. Морщинистое лицо посетителя тронула улыбка, но глаза оставались холодными и пронзительными. Голос был старческим, но твёрдым.
     - Мы получили информацию о вашем запросе карточки скана Линника. Позвольте спросить, коллега, почему был запрос?
     Врать не имело смысла. Ран рассказал о просьбе коллеги с Плутона, добавив, что информация на карточке скана не отнесена к технологическим секретам. Посетитель сразу поморщился.
     - Я не обвиняю вас, коллега библиотекарь, в каком-либо нарушении. Наоборот, я пришёл просить вас о содействии. Вот приказ о передаче скана Линника на Плутон. Вы сможете передать? Я знаю, что для вас – это временный участок работы, а при передаче есть свои сложности. Скан Шеддарда был передан только с пятой попытки. На это ушло несколько месяцев. Столько времени у нас в данном случае нет. У нас есть несколько дней. Справитесь?
     - Дайте мне немного подумать, - попросил клон.
     - Хорошо. Через час я жду ответ. Номер моего канала есть на приказе. Жду.
     Посетитель вышел, оставив в руках Рана видеостраницу с приказом Высшего совета. Только сейчас он вспомнил, кто это был. Советник Кисс. Один из Патриархов Автономии. Чтобы фигура такой величины сама принесла приказ – неслыханное дело!
     Через час Ран К. Атан сообщил, что принял приказ к исполнению и изложил советнику свой план. Тот долго молчал, но одобрил. Ран запросил срочный изолированный канал связи с Плутоном.
     - Ван, - сказал он, когда Лбер подтвердил связь. – Быстро передать скан можно только через прямую связь супермозга Автономии и супермозга станции. Марс готов обеспечить максимальную ширину канала. Договорись с землянами, скажи им, что дело жизни, они поймут.
     Когда на станции «Плутон-Орбитальный» марсианин Лбер вдруг вызвал Нину и сказал ей, что Марс просит помочь передать на борт скан клона, но нужна полная загрузка супермозга станции, девушка словно ждала этого. Марсианин даже не ожидал такой готовности. Но факт оставался фактом, землянка согласилась помочь.
     - Ну, молодчина, Принцесса Марса! – воскликнула Нина, когда марсианин закончил разговор и отключился. – Гигант, просто! Свободные девушки не сдаются!
     Получив от марсианина обоснование для загрузки мощностей супермозга, Нина отправилась было прямиком в директорскую, но на полпути решила найти боцмана и поделиться новостями с ним.
     - Я не могу сейчас, - отозвался Кен на вызов от девушки. – Ясное дело, что эти «коллеги с Марса» просто так дёргаться не станут… Дело важное, но зачем им понадобился клон?
     - Я попросила Милену, - призналась Нина. – Принцессу Марса, помните?
     - Ну, её забыть невозможно. Но как, вы же вроде потеряли друг друга?
     - Нашли. Через синий кристалл в оранжерейной.
     - Ну и ну… - протянул боцман. – А где она сама?
     - Не знаю я, Кен! Это не столь важно. Важно, что она меня услышала и закрутила колесо истории. Я могу подождать, когда вы освободитесь, Кен. Или подойти к вам.
     - Подойди, - подумав, сказал Зелёный и назвал координаты. – Я не могу никуда отсюда уйти.
     Присев на банкетку в ближайшем холле, девушка нашла, где Кен возился с профилактикой. Добраться туда было не просто, но большую часть пути можно было проехать на сегвее. Двухколёсный аппарат довёз её до красных конусных люков с предупреждением о радиационной опасности. За ними были реакторные отсеки, вход в которые имела только специальная служба. Сейчас реакторы не работали. Сверившись с навигатором, Нина спустилась по железной лесенке в узкий коридор, который вывел её на техническую палубу. Она долго пробиралась извилистыми ходами, носившими на полу и стенах следы сервисных автоматов, пару раз сворачивала не туда и коммуникатор в её руке выл. Неожиданно для себя девушка выскочила в большой ангар, накрытый толстой серебряной сеткой. Под ней внизу стояли какие-то аппараты, возле которых возились техники и боцман. Увидев её, Кен помахал рукой и крикнул, что сейчас подойдёт.
     Пока он поднимался, Нина присела на диванчик в небольшой нише с терминалом на стене и ещё раз прочла присланное марсианами обоснование. Для передачи скана клона они просили открыть прямой канал между супермозгом станции и супермозгом Марсианской Автономии. По их расчётам, при восьмидесятипроцентной загрузке имеющихся вычислительных мощностей потребуется около полутора суток. Да, верно, но это при идеальных условиях. Нина имела достаточную подготовку, чтобы понимать, с какими трудностями столкнутся инженеры, обеспечивающие связь. Появившийся наконец боцман только подтвердил её сомнения.
     - Почему они считают, что мы имеем тут такой же по мощности супермозг? – спросил Кен. – Насколько я знаю, у нас менее мощная модель, хотя и выше по скорости и энергосбережению. Нин, прежде чем идти к Маринкину, покажи расчёты Иржи Краму. Что-то мне говорит, что и антенное хозяйство нам не позволит разбежаться. У нас на станции специальные узконаправленные антенны дальней связи с фиксированным каналом, они будут год принимать такой объем информации. И – зачем им клон? Думаю, Маринкин спросит то же самое.
     – Кен, мне Лбер только сказал, что всё очень срочно. Понимаешь, я не знаю их плана. Я верю только, что Милена знает, что делает.
     - Милена, может, и знает, но в целях безопасности станции нам тоже знать надо, - заявил боцман. – Случись что, помогать нам тут некому.
     Он повернулся к терминалу и запросил вызов инженера. Когда Крам возник на экране, Зелёный кратко обрисовал ситуацию и попросил посмотреть предложение марсиан.
     - Кидай, - согласился инженер.
     Кен поднёс уголок видеостраницы к сканеру терминала. Было видно, что Крам сосредоточенно читает.
     - Вызови по коммуникатору этого марсианина, - тихо попросил Кен. – И дай мне, я с ним переговорю.
     Девушка послушалась. Лбер отозвался не сразу. Выслушав просьбу побеседовать с боцманом станции, марсианин кивнул. Нина передала свой коммуникатор Кену. К её удивлению, боцман не стал говорить о проблемах станции, а сразу завёл речь о том, может ли помочь для приёма информации марсианская аппаратура телепортации. Марсианин этого явно не ожидал. Он ответил, что телепортация осуществляется в импульсном режиме, а для передачи скана желателен непрерывный канал. Да, импульс несёт достаточно большой объем информации, но ему надо уточнять с Марсом, смогут ли они «пострелять».
     - Уточните, Лбер, - попросил Кен. – Если возможно, то вам и наш супермозг не нужен, примете импульсы, запишете на кристаллы. Понимаете, вопросы безопасного функционирования станции не дадут нам выделить требуемые мощности.
     - Кен, - заговорил с терминала Крам, - я не вижу способа удержать непрерывный канал в течение суток, нас перекрывает Харон. Это во-первых. А во-вторых, реальный канал может быть только вполовину меньше.
     Марсианин это тоже услышал. Коротко поблагодарив, он сам прервал контакт.
     - Вот и ответ, - развёл руками Зелёный возвращая девушке коммуникатор. – Надо понять, для чего им клон… Алексея они просканировали и забрали к себе. С контроля жизни он снят. Там какая-то многоходовка задумана, Нина. Думаю, что всего мы и не будем знать. Иржи, - обратился он к инженеру, - а помнишь ты говорил про малый супермозг, их вроде несколько у нас.
     - Три, - отозвался инженер. – Один у меня на расчётах, один на Плутоне и один в резерве.
     - Мда… Ну, Нина, возможности станции ясны?
     - Ясны, - тряхнула головой девушка. – Можем, что ничего не можем. Кен, но марсианин сказал про дело жизни, понимаешь?
     - С делом остановленной жизни я встречаюсь впервые, - ответил боцман.

     3

     Нину потрясло это сравнение – «остановленная жизнь». Ей такое никогда в голову не приходило. Она всё-таки дошла после встречи с боцманом до директорской, выслушала автосекретаря, что директор станции «Плутон-Орбитальный» проводит научное совещание, вспомнила, что ей на нём тоже полагалось быть, и никуда не пошла, вернулась в свой «шалаш». На надувной кровати так и лежала Алёшина гитара, которую она вытащила из чехла. Она поймала себя на уверенности, что ещё увидит, обязательно увидит, как его пальцы перебирают струны. Что ей внушало такую уверенность, она понять не могла. Девушка тихо прилегла и прижала к себе инструмент. Она не заметила, как заснула.
     Ей снилась комната, которую они делили с Миленой в кампусе Академии на Земле. Принцесса Марса сидела у окна, поджав под себя по своему обыкновению ноги, и декламировала красивым певучим голосом:

     За пеленой измученного сна,
     Издалека ты тянешься руками,
     И музыка далёкая слышна,
     Плывущая по небу с облаками.
     Не встретиться нам больше никогда,
     Остаться только нежными словами,
     Успевшими желанье загадать
     И радугу у нас над головами.
     Но верую – судьбе наперекор
     Найдём из всех невероятных мигов
     Свою тропу под звёздами веков,
     Какой никто нам не опишет в книгах.
     Из многих истин лишь одна верна –
     Любовь полна и радостью, и болью,
     Из пелены измученного сна
     Мы выйдем и обнимемся с тобою…

     Милена часто рождала свои стихи на лету, экспромтом. Они сохранялись только благодаря регистратору на её плече, то бы так и пропали бесследно. Когда Принцессу Марса посетила светлая мысль выпустить свои творения в форме древней печатной книги, то Нина ей помогала находить стихи, разбросанные по записям автоматического дневника. Сейчас давнишнее стихотворение вошло в её сон, крутилось в нём всеми гранями нового смысла, а голос подруги звучал как пророчество. «Из пелены измученного сна мы выйдем…» Когда, где? Нет ответа… «Мы выйдем и обнимемся с тобою…» Эх, Принцесса…
     Разбудил её вызов коммуникатора. Спросонья Нина никак не могла его нашарить рукой и вызов умолк. Найдя аппарат на полу под свалившимся на него чехлом гитары, она увидела вызов от марсианина. Сказать ему было нечего. Нина вскочила, задев гитару, и та встревоженно загудела. Прижав струны, девушка засунула инструмент в чехол и аккуратно пристроила в углу. Потом резко расстегнула застёжки, вылезла из комбинезона и отправилась в душ.
     Вода взбодрила. Просушив волосы, Нина налила из настенного питателя чашку кофе и присела с ней в кресло. У станции не было никаких возможностей выполнить просьбу марсианина. Он это, очевидно, понял. Зачем он вызывал? Для очистки совести Нина захотела вызвать директорскую и узнать, когда Маринкин сможет уделить ей время для беседы, но что-то её опять удержало. Директор ничего решить не сможет. Инженеры своё слово сказали…
     - Гости! – предупредила входная арка.
     Нина подняла голову. В проёме стоял станционный медик Ласло Бринёв. Из-за его спины выглядывал марсианин Лбер.
     - Я извиняюсь, у меня беспорядок, - смущённо сказала девушка, впуская гостей.
     Врач ничего не ответил, а марсианин с нескрываемым любопытством рассматривал помещение. Как живут земляне, он знал, но одно дело – видеть на экране, а другое – в натуре. Он уже понял по странной конструкции из жердей и веток, что жилище нестандартное.
     - Нина, сканирование прошло успешно, но коллега Лбер столкнулся с некоторыми трудностями, - начал Ласло, присев в предложенное ему кресло. – Дело в том, что их сканеры, мммм… как бы это точнее сказать… ну, они настроены на клонов. Он просканирован, как клон. Это значит, что на Земле после своего восстановления Алексей может иметь серьёзные проблемы.
     - Из-за того, что клоны запрещены?
     - Да. Ещё у них проблемы репродуктивные…
     - Вы забыли, что Алексей – пилот, отправляясь в командировку с Земли, он посетил в обязательном порядке Генофонд и оставил свои пробы. Если я захочу иметь ребёнка от него, то это легко решаемо, - нервно ответила Нина. – Ласло, вы что-то не договариваете. Давайте начистоту, ребята, раз пришли. У нас ведь не официальная беседа?
     - Коллега Нина, позвольте мне пояснить, - проговорил марсианин. – Клоны Марса имеют врождённые коммуникативные особенности. У них общение происходит ментально через синие марсианские кристаллы. Как клон ваш друг будет членом Марсианской Автономии…
     - Коллеги, мой друг лежит бездыханный в белом боксе, а вы рассуждаете о том, членом какой автономии он будет, - Нина потёрла пальцами виски. – Я не медик, я – планетолог, до медицинских проблем мне, как отсюда до Марса. Понимаю, когда человек стоит и ходит, тогда можно рассуждать. Но он у вас лежит в коме.
     - Есть признаки выхода из комы, - мрачно сказал Бринёв. – Коллеги с Марса говорят, что если продолжать коматозное состояние медикаментами, то могут быть необратимые последствия. Если его вывести из комы сейчас без записи разума, то тоже ничего хорошего. Коллега Лбер хотел или подсадить его разум в одного человека, живущего на Марсе, или получить скан того человека и попытаться спасти Алексея здесь, на станции. Случай уникальный – они с тем человеком однояйцевые близнецы.
     - Это Алекс… Алекс? - замялась Нина.
     - Алекс Линник, - подсказал марсианин. – Я получил информацию, что на Марсе очень серьёзно отнеслись к использованию такого шанса. Они готовы пойти на беспрецедентные меры. Но есть две проблемы. Первая – связь.
     - А вторая?
     - Вы.
     - Я?! Каким образом? – широко распахнутыми глазами девушка уставилась на Лбера.
     - Вы готовы принять Алекса Линника как Алексея? Скан разума сохраняет чувства.
     Нина отвернулась. К такому повороту событий она была не готова. Алекс как Алексей?.. Бред какой-то. Постаравшись придать своему лицу беспристрастное выражение, она посмотрела на Лбера и пожала плечами. Но марсианин заметил её растерянность.
     - Мы вам сказали, что сканер был настроен на клона. Это означает, что лимбическая кора, правая верхняя теменная доля мозга и гипоталамус могут сканироваться не так, как при сканировании человека. Люди считают, что любовь у них исходит из сердца, но это не так. Всем управляет мозг. У человека нервная деятельность чрезвычайно сложна, на сканах задаётся максимальное разрешение, - заговорил он и замолк, чувствуя, что сказал не то. Потом вдруг, изменив своему спокойствию, с едва уловимой дрожью в голосе спросил:
     - Нина, а как вы отнесётесь к тому, что разум вашего друга может быть временно пересажен другому, например, мне?
     - Мою любовь пересадить никому нельзя, Ван Лбер, - медленно ответила девушка. – Разум Алёши вне Алёши, да, наверно можно пересадить, если это имеет смысл для его восстановления. С собой я разберусь, не волнуйтесь, коллеги. Делайте то, что считаете нужным.
     Когда они ушли, Нина закрыла лицо руками и разрыдалась.

     4

     Ван К. Лбер был тоже расстроен. Вернувшись в своё яйцеобразное жилище, он долго пытался представить себе, как бы выглядела в нём странная куча палок и искусственных веток, которую увидел у землянки. Неужели они настолько примитивны, и все рассказы, что катаклизмы отбросили земное человечество назад в развитии – правда? Космос и ветки? Что за жуткая логика? Вдруг он вспомнил зону релаксации в марсианском куполе, там колонисты-люди тоже очень любили лежать под кустами и смотреть на «небо». Ни одного клона среди них он никогда не видел. Клоны всегда лежали на аккуратно расстеленных ковриках и лежаках под «солнцем». Может, поэтому землянка так негативно отреагировала на возможность подселения сканированного разума Алексея клону, потому что не сможет с ним пойти под кусты?
     Клонированием Ван не занимался. В его миссии были специалисты данного профиля. Библиотекарь Атан показал себя настоящим другом, дал нужные сведения и даже раскрутил вопрос, раз Марс запросил связь для передачи скана. Но тщательно продуманный, оптимизированный и минимизированных по рискам план рушился. Нужное качество связи физически недостижимо. Ван вдруг с тоской подумал о своём АИСТе. Темпоральный стабилизатор мог бы помочь, потому что физические условия изменяет течение времени, а его задержка могла бы помочь. АИСТ поддерживал Высший совет, идея создания капсул времени с такой стабилизацией была включена в Доктрину безопасности Марсианской автономии. Капсулы времени могли бы существенно продлить жизнь колонистов-людей, численность которых неуклонно сокращалась. Клоны – не выход из положения, это только промежуточная фаза для межзвёздного переселения, жизнь в новом мире должна принадлежать людям, а не клонам.
     Капсулы времени… В Марсианской автономии ходили легенды о том, что такие устройства были созданы и отцы-основатели знали их секрет. В досье, которое Ван получил от своего библиотекаря в самом начале работы над темой (это называлось «информационным сопровождением»), были сведения, что на Земле некая фирма «MAS» занималась данным вопросом, но потерпела банкротство. Исторически, люди всегда знали о «капсулах времени», закладывая в схронах обращения или посылки к грядущим поколениям. Самыми большими «капсулами» были земные «Армагеддоны» - гигантские хранилища артефактов, семян и достижений цивилизации на случай глобальной катастрофы. Но это были пассивные капсулы, а АИСТ позволял создать активный вариант, останавливающий время внутри небольшого пространства. Если бы сейчас поместить Алексея в такую капсулу, то никакой спешки и не надо. Клон с усилием втиснулся в спальное кресло, словно хотел раствориться в нём. Самого АИСТа тоже пока нет, с чего он в голову прилез?...
     То, что имевшийся в его распоряжении на станции «Плутон-Орбитальный» сканер был предназначен только для клонов, Ван узнал случайно, уже после того как просканировал пострадавшего пилота. Тестовая проверка не выявила в скане никаких пропусков, сбойных или ошибочных секторов, можно было запускать дефрагментацию, но тут и вылезло, что получен скан для клона. Ван тогда срочно запросил Марс, а потом, получив ответы, сам честно рассказал медику-землянину про возникшую ситуацию.
     Идею пойти с марсианином к Нине подсказал Бринёву боцман. Сам он отказался принять в этом участие, сказав, что не видит смысла, но посоветовал предложить участие Марьяне Маринкиной. Однако Марьяна тоже не пошла. Когда, проводив марсианина до их холла на кольцевой галерее, Бринёв вернулся в медицинский отсек, то увидел Маринкину, сидевшую на стуле на том самом месте, на котором стоял бокс с пострадавшим. Увидев вошедшего врача, она поднялась навстречу.
     - А ничего толкового, - пожал плечами Бринёв в ответ на молчаливый вопрос. – Делайте сами, решайте сами. А что решать – везде летально. Время идёт, а мы – решаем.
     Он подсел к своему терминалу и довольно долго искал какие-то данные. Марьяна терпеливо ждала. Наконец Ласло оторвался от своего занятия.
     - Единственное, что могу попробовать – это выход из комы с последующей гибернацией.
     - Заморозка?
     - Почти. Снижение всех жизненных процессов до минимума и понижение температуры тела. Почти анабиозное состояние. Риск при его раскладе – шестьдесят семь процентов, если не выше.
     - Ласло… Ты сказал про время, сколько его есть?
     - Ну, коллеги с Марса оценивают выход из комы в пару суток. До сканирования я его держал в боксе на грани. Он медленно погибал, почему и решили попытаться…
     - Ласло, а если замедлить время?
     - Марьяна, вы можете это сделать?
     - На Плутоне в квадрате 10-69 я нашла пещеру с выраженным стазис-эффектом, провожу там исследования.
     - Вы хотите сказать, что там – остановленное время?
     - Там очень странное течение времени, поток энергий. Я полагаю, что там – узел пространственно-временного канала. Пересадочная станция. Алексей там был, видел зеркала, почувствовал эффекты.
     - Вы понимаете, что любые перемещения пациента мы должны теперь согласовывать с марсианами больше, чем с нашим директором? Они знают о вашей пещере?
     - Думаю, что нет. Но, судя по тому, как они изучали плато Спутник, могу сказать, что интерес был бы колоссальный, – ответила Маринкина.
     - А почему вы уверены в пространственно-временном канале?
     - Потому что я сама лично через него один раз имела прямой контакт с Землёй, когда оттуда запросили помощь для моего сына. И через этот контакт был скопирован мой разум.
     - Скопирован?!
     - Да, Ласло. Я потом не раз ходила к вам на гипноз.
     - А, вот вы о чём… - медик задумался, с силой массируя рукой гладко выбритый ради встречи с марсианином подбородок.
     - Ласло, если могу чем-то помочь, я на связи, - сказала Марьяна и ушла.
     Рыдания у Нины прекратились так же резко, как начались. Зеркало в душевой отразило зарёванные глаза, распухший нос и искусанные губы. В таком виде появляться перед директором было вообще нельзя.
     - Истеричка, - прошептала девушка своему отражению. – Ну и хороша!..
     Холодная вода старалась, как могла, но, когда пришла Маринкина, масштаб повреждений был ещё заметен. Марьяна, однако, не подала виду, спокойно села в кресло и разложила на низком столике принесённые с собой видеостраницы.
     - Познакомься с материалами. Через два часа мы вдвоём вылетаем на Плутон, - сообщила она.
     Нина по тону её голоса поняла, что возражать Главному планетологу бесполезно. Да и сил у неё не было. Девушка склонилась над страницами. Через некоторое время она подняла глаза на своё начальство.
     - Вы хотите сказать, что аномалии в нашем кратере, где пострадал Алексей, и в вашей пещере – одного рода?
     - Именно, - кивнула Маринкина.
     - Если можно, найдите мне замену. Я не могу лететь на Плутон. У меня страх перед ним. Я возвращаюсь на Землю и меняю профессию.
     - Хорошо, - неожиданно легко согласилась Маринкина. – Будь по-твоему. Я постараюсь сделать для Алёши всё, что смогу. Буду бороться до последнего, как за сына. Это не искупит моей вины перед родным сыном, но хотя бы пригладит. Так мы будем трястись от страха, или летим?
     - Летим, - прошептала Нина.
     До самого Плутона они молчали. Когда автопилот посадил «Гибралтар» на площадку рядом с пещерой и доложил, что программа полётного задания выполнена, Марьяна сказала:
     - Я пойду одна. Ты – страхуешь из планетолёта. Если вдруг случается непредвиденное, то возвращаешься обратно, находишь на Земле Владу Серёгину и всё рассказываешь ей. Всё, поняла? Марс и твоя Принцесса Марса помочь не смогут. Влада знает, к кому обратиться. Его зовут Вебсиком.
     - А кто такая Влада Серёгина?
     - Девушка. Вторая мать моего родного сына. Твоя ровесница. И его тоже.
     С этими словами она встала и ушла в шлюзовую готовиться к выходу.
     Про этого Вебсика один раз Нина уже от Маринкиной слышала. Но «девушка, мать и ровесница» её озадачили. Ровесница сына и мать сына? Бред какой-то… На главном экране уже было видно, как Маринкина, волоча за собой какую-то платформочку со странными пирамидками, подходит к расщелине и скрывается в ней. Нина переключила изображение на регистратор её скафандра.
     Вход в пещеру оказался треугольным отверстием, в которое мог на четвереньках пролезть человек. Маринкина лезть в него не стала, она сняла одну из пирамидок, а другие на платформе отправила внутрь. Через некоторое время отверстие ярко засветилось.
     Когда она благополучно вернулась, то сообщила, что по её замерам, внутри пещеры свечение было дольше, чем зафиксировал наружный датчик. Со станции наблюдатели сообщили, что в том же самое время светился «кратер».
     - Что и требовалось доказать, - пробормотала Маринкина. – Это элементы одной системы…
     Докончить она не успела. Планетолёт сильно тряхнуло.
     - «Гибралтар», говорит Централь, - заговорил динамик. - Падение астероида примерно в ста пятидесяти километрах от места вашей посадки. Выброс хороший, сможете взять образцы? Уникальная ситуация!
     Женщины переглянулись. Забор образцов требовал ручного управления полётом.
     - Попробую, - твёрдо сказала Нина. – Алёша успел меня немного потренировать в пилотировании, и навыки из Академии ещё не пропали. Рискнём?
     Она сообщила о своём намерении на станцию.
     - Не боись, девушка, - поддержал её из динамика голос пилота станции Марека. – Я буду ассистировать.
     - Я пошла готовить заборники проб, - поднялась со своего кресла Марьяна. – Удачи, Нина!
     - Старт, свободная девушка! – прошептала та сама себе, осознавая, что этот старт ей и Алексею был нужен больше, чем кому-либо.

     5

     Ван К. Лбер медленно раскрыл большой синий кейс с эмблемой Марсианской автономии на крышке. После совместного похода с коллегой Бринёвым к подруге пострадавшего пилота – осталось ощущение, что молодому человеку ничем помочь уже нельзя. Повторного сканирования пилот не выдержит, да и перенастройка сканера разума «на человека» дело долгое. Кроме того, потребуется тестирование аппарата, а тестовые модели в наличии имеются тоже только для клонов. Работа марсианских миссий на станции «Плутон-Орбитальный» была изначально ориентирована на клонов с дальней перспективой отладки их телепортации с Марса на борт станции.
     В крышке синего кейса лежали сброшюрованные видеостраницы документации. В самом кейсе в аккуратных гнёздах с индивидуальными крышечками хранились сорок восемь специально отобранных синих марсианских кристаллов для энергетической активации. После создания тела клона перенос записи разума на ткани мозга осуществлялся в поле одного из таких кристаллов. Это было необходимо, поскольку перенос скана разума происходил одномоментно, импульсом очень сложной структуры, генерируемым специальным излучателем, охватывающим всю поверхность головы. До сих пор никому из учёных не удавалось объяснить воздействие синего кристалла, то, что лежало сейчас перед Ваном, было результатом многих проб и ошибок. Для клонов Шеддардов, например, использовался только тридцать первый кристалл, применение любого другого номера приводило к дефективности ума новых клонов данной серии. У самого Вана «родовым» был двенадцатый номер. Но в отличие от Шеддардов, клоны серии «Лбер» были не столь многочисленны.
     Ван вытащил брошюру и углубился в чтение документации, надеясь понять, какой из кристаллов мог бы подойти пострадавшему пилоту. Идея посмотреть синий кейс для этой цели возникла неожиданно. Её подсказал один из коллег, когда Ван возился со спецификацией настроек для сканера разума. Коллега и показал, где хранится синий кейс с кристаллами для него.
     Документации было немного. Общие сведения о закреплении кристалла на оголовке излучателя в специальном гнезде, какая-то таблица мозговых волн, векторная диаграмма интенсивности поля кристалла. Ван искал совсем другое. При сканировании разума скан получал индивидуальный интегральный индекс, которому должен соответствовать используемый кристалл, но именно таблицы соответствия не было! Не обнаружив её, Ван откинулся в кресле и напрягся, мысленно вызывая нужного Вейка К. Шеддарда из своей команды.
     Прибывший по вызову Шеддард смог сообщить немного. По его словам, Марс должен был при телепортации сообщать только номер нужного кристалла. Как поступать при обратной процедуре, клон не знал. У Вана не было другого выхода, как снова спросить библиотекаря Атана.
     Ответ пришёл нескоро. Атан сообщал, что номер кристалла устанавливается неким алгоритмом, который он не знает, но назвал номер, определённый для скана Линника – 12. Обрадованный таким совпадением, Лбер вытащил свой «родной» двенадцатый кристалл, вставил его в обруч и бегом спустился в зал, в котором стоял бокс с пилотом. Бокс был закрыт. Откинув крышку, Ван осторожно поднёс обруч с кристаллом к голове юноши. Мониторы состояния сразу показали всплеск. Марсианин повторил несколько – сомнений быть не могло. Пилот реагировал на поднесение кристалла, более того, за несколько заходов индекс динамики улучшился. Марсианин ненадолго задумался, потом решился – энергично потёр свои ладони и возложил руки на голову пострадавшего. Мониторы также показали всплеск, только слабее. Ван закрыл крышку бокса и вернулся в свой личный отсек.
     Вызов от марсианина застал Ласло Бринёва в столовой. Медик задумчиво ковырял вилкой короткие толстые цилиндрики, названные в меню «рыбными палочками». Солоноватый вкус натуральную рыбу напоминал весьма отдалённо, но белки и фосфор присутствовали, это он знал по должности. В меню были ещё «рыбные котлеты» - странного вида лепёшки, многие выбирали их. Гарнир был натуральный – из станционной теплицы.
     За столиком Бринёв сидел один, так что никому своей беседой он помешать не мог. Кивнув марсианину, он наколол цилиндрик на вилку и отправил в рот.
     - Приятного аппетита! – пожелал землянину Ван. - Если вам неудобно разговаривать, то вызову позже…
     - Удобно, удобно, - остановил его Бринёв. – Что случилось, Ван?
     Выслушав рассказ клона, Ласло оживился – это давало надежду на стабилизацию состояния Алексея. Марсианин пообещал прислать скриншоты с мониторов, поскольку, по условиям договора аренды, пригласить землянина к себе он не мог. Назвав некоторые важные контрольные параметры, Ласло предложил вернуть бокс с Алексеем в медицинский отсек.
     - Я не смогу тогда использовать синие кристаллы, - покачал головой марсианин. – Я и так допускаю нарушение, что применяю их не по назначению. Марс не давал мне на это разрешения.
     - Запросите, Ван, - попросил Бринёв. – А я, со своей стороны, подготовлю просьбу от нашего директора.
     На этом их беседа завершилась. Из столовой врач направился в директорскую, обдумывая, как лучше изложить Маринкину ситуацию, и был крайне удивлён, когда директор сам первым заговорил об этом.
     - Мы получили просьбу, в которой не можем отказать, - сказал директор, приглашая врача занять место в кресле для приватной беседы. – Просьба Высшего совета Марсианской автономии оказать возможное содействие эксперименту руководителя марсианской миссии «по спасению существования нашего пилота», да, прямо так и написано – «по спасению существования». Что мы можем сделать, коллега?
     Ласло рассказал Маринкину, что марсиане сканировали пилота и сейчас он находится у них для стабилизации, но возникли симптомы выхода из коматозного состояния.
     - Если он выйдет из комы, то погибнет, у нас нет возможностей для лечения таких больных, - сказал врач. – Коллеги с Марса предложили свою уникальную технологию, связанную в перезаписью разума от реально существующего близнеца, но мы не можем принять скан. Кругом – не можем. Только что коллега Лбер известил меня о том, что есть ещё один вариант стабилизации с синими кристаллами, будем пробовать, директор.
     - Вы пришли ко мне, доктор. У вас вопрос?
     Бринёв кивнул головой.
     - Директор, нужна официальная просьбе от станции к Марсианской автономии об использовании специальных синих кристаллов из набора для телепортации клонов. Один из них можно пытаться использовать для лечения. Просьба очень срочная.
     - Будет, - согласился Маринкин. – И… скажите, доктор, Нина сильно переживает? Можно мне её пригласить на беседу?
     Ласло про себя подивился неожиданному проявлению деликатности. Маринкин был, как всегда, затянут в свой «мундир», старательно играя роль «администратора всея станции и Плутона», как про него говаривал Шарль Будюль. О том, что Грант Маринкин волею случайного выбора Генофонда стал биологическим отцом девушки, Бринёв знал. Проявлений отцовских чувств за Грантом ранее не замечалось. Историю с сыном Марьяны Ласло тоже знал, но никогда не стремился выступать исповедником в семье Маринкиных. Это их клубок и только им следует его распутывать.
     - Мне известно, что она сама планировала деловой визит к вам, директор, - ответил медик.
     Грант понял, что врач предпочитает держать дистанцию.
     - Хорошо, спасибо, доктор… Да, я всё-таки просил инженеров подумать о приёме информации с Марса. Странно, что у наших марсиан нет технологии, они же занимаются телепортом. Как они собирались телепортировать клонов?
     - Я могу только предполагать, директор. Прошлый раз они пытались привезти биомассу с записанными в ней образами клонов. Судя по их опытам с телепортаций льда и воды, они могут пытаться передавать носитель с записью. Носитель записи можно привезти физически, а можно телепортировать.
     - Если это не приводит к нарушению самой записи, - согласился директор. – Да, такой сценарий вероятнее всего, если они не научились для связи использовать пространственно-временные каналы. Спасибо, доктор.
     Маринкин поднялся, искоса оценивая себя в зеркале, и протянул руку. Аудиенция кончилась, понял Ласло. Выйдя из директорской на Бульвар Пришельцев, он нос к носу столкнулся с Ниной.
     - Мне нужно поговорить и с вами и с ним! – заявила девушка, кивая на проход, из которого только что вышел Бринёв. – Ласло…
     - Вас, Нина, он ждёт, - остановил её Бринёв. – Идите к нему, а потом приходите в медицинский отсек.
     Когда девушка потянула его за рукав, он решительно воспротивился.
     - Я уже с ним переговорил, Нина.
     - Вы не понимаете. На Плутоне Марьяна исследует пещеру с аномалией времени. Алексей там был внутри, с ним ничего не случилось. Надо его привезти туда, понимаете?
     - Вы его вообще разрежьте на кусочки и везите по всем углам, - неожиданно рассердился Бринёв. – Служба жизни его уже не контролирует, единственный контроль – наша совесть. Я не менее вас хочу, чтобы парень жил, понимаете? Его надо переправлять на Землю, раз с Марсом не получается, а не таскать по пещерам с аномалиями!
     - В той самой пещере Марьяна переправила свой разум на Землю, чтобы спасти своего сына, - не сдавалась Нина. – Мы можем записать скан Алексея на кристалл и попросить…
     Бринёв сразу остыл.
     - Извините меня, - попросил он. - Я – врач, но сейчас у меня в голове смесь профессиональных знаний и непрофессиональной веры в какое-то чудо…
     - Вы чего расшумелись? – раздался сзади них голос директора. – Проход загородили, приходится стоять и слушать, то одного, то другого. Если я вам нужен, то вот он, – я. В Службу безопасности Земли я запрос уже отправил, только у них есть дисколёты и курьеры, способные через пару-тройку месяцев достичь Плутона. Что касается знаний и веры, то в неведомом вера появляется раньше и помогает получить точные знания. Это особенность познавательного процесса. Заходите оба, пришла новая информация.

     6

     Через несколько дней Марьяна закатила супругу-директору скандал. Причину никто толком не понял, даже сам Грант, но Главный планетолог станции во всеуслышание заявила, что теперь она – другая личность, жить будет только на Плутоне и сама по себе. В «другую личность» она легко превратилась внешне, обрив наголо свою голову. Чтобы подтвердить серьёзность своих намерений, она попросила боцмана выделить ей отдельное личное помещение подальше от бывшего семейного на Бульваре Пришельцев.
     Кен ни о чём не спрашивал, помещение ей устроил, а переселение на Плутон у Марьяны затянулось. Немного успокоившись, Маринкина стала несколько иначе оценивать свой неожиданный разворот в жизни, но отступать было некуда – она надела «паутинку». Добровольно, сама попросила об этом марсианина Лбера. «Паутинка» - это выращенная на синем марсианском кристалле специальная сеточка, совсем незаметная. Она служит для усиления восприятия мыслеречи, которой пользуются в Марсианской автономии колонисты. Смысл простой – на открытой поверхности планеты, если стремиться жить там без скафандров, тратить дыхание на звуковую речь глупо. Колонисты стали развивать способность к мыслеречи. Клоны, помимо «паутинок», носили вживлённые чипы-идентификаторы, люди могли от них отказаться. Куда большая проблема для Маринкиной оказалась в том, что надев «паутинку», она становилась членом сообщества колонистов «Марсианская автономия», отрекаясь от Земли. Именно это и вызвало скандал с мужем. Он настоял, чтобы истинная причина их разрыва осталась для всех неизвестной хотя бы до тех пор, пока не наступит ясность, удастся ли задуманное. Марьяна задумала использовать силу своих чувств, возникших к молодому пилоту, когда они вместе были в командировке на Плутоне. Марсианина Лбера она «купила» элементарно просто, напомнив ему, что постоянное пребывание членов Марсианской автономии на Плутоне включено в Директиву развития колонии, и она, получив «паутинку» и доступ к заветным синим кристаллам, сможет не только спасти пострадавшего, но и помочь делу Марса. Такой оборот для всех оказался неожиданным. Разумеется, Нину посвящать в свои планы Маринкина не стала.
     Расстаться с волосами она, конечно, поспешила. Но, что сделала, то сделала. Паутинка на коротких волосах тоже действовала, просто носить её было сложнее, она слабее присасывалась к коже головы своими волосяными «ножками». Первые сутки, как её надели, голова очень болела от возникшей вдруг какофонии мыслеформ. Казалось, что «говорило» всё на свете: люди, стены, роботы, зарядные станции, буфетные стойки в столовой… Лбер, как потом оказалось, забыл её предупредить, что привыкать надо постепенно, с часа ношения в день и наращивая. А она как надела, так на сутки, чуть с ума не сошла. Зато время сэкономила: на следующее утро – никаких проблем! Мозг научился фильтровать. Быстро, Марьяна даже сама не ожидала. Лбер мог теперь не отвлекаться на медленную речь. Вчера они за десять минут разговора мыслеречью обсудили столько, сколько на несколько часов обычной растянется…
     Нужно было успокоиться и разобраться в своих мыслях, тем более, что они теперь не были тайной. Марсиане, оказывается, очень сдержаны в выражении мыслей выше порога передачи мыслеформы. У них есть понятие «тихая» мысль и «громкая» мысль. Тихая мысль – это только «для себя». У Марьяны пока не получалось мыслить тихо. А надо было научиться, и как можно скорее. Иначе она может нанести Алексею непоправимый вред, утратив дисциплину мыслеречи.
     Ван Лбер сравнил запись разума со сниманием и надеванием носка на ногу. Аналогия грубая, но понятная. Аномалия не стёрла разум Алексея, она только блокировала связи с памятью. Клон объяснил Марьяне, что она, как человек, может своим воздействием стимулировать повреждённые участки, передавая в своих мыслях яркие образы, например, о той их совместной поездке на Плутон. Не нужно бояться и скрывать свои чувства, напротив, надо выплеснуть всю их гамму, чтобы смести возникшую преграду… Марьяна ухватилась за эту идею, понимая, что… Словом, о себе она уже не думала. Такое с нею было впервые с тех пор, когда ей пришлось откликнуться на призыв незнакомой землянки и помогать собственному сыну, отдавая себя в чужой разум. Она боялась, но ничего не произошло, они только соприкоснулись у непонятно как возникшего видения земного моря. Та девушка, землянка, шла ей навстречу в пенные волны прилива… А что видела она, интересно, Плутон? Серо-коричнево-жёлтый мир Плутона, её скафандр? Видела ли она её лицо? Нет, лица она не могла видеть, лицевые щитки же непрозрачны. А она, Марьяна, тогда плакала. Скафандр сразу включил сильный обдув лица, думая, что это пот. Нет, это были слёзы. Запоздалые слёзы. Маринкина стиснула зубы и застонала.
     С Грантом она повела себя просто глупо. Хотя, он сам виноват, как и любой мужчина в споре с женщиной. Она где-то вычитала, что древние римляне с женщинами не спорили, они закутывались в свои тоги и забирали спорщиц с собой в термы, это что-то среднее нынешним бассейном и санитарным отсеком… Если бы Грант тогда её забрал так, то она, может, и ничего против не имела, а он спорить начал. Новая информация, которую директор получила и о которой сказал, выйдя к доктору и Нине, была о том, что Земля успешно справилась с лечением пострадавших в аномальной зоне, симптомы болезни которых были похожи на то, что наблюдалось у Алексея. Академия медицины Земли направила на станцию информационное сообщение и запрос результатов диагностики, удивляясь, что не может получить их через Службу жизни. Отдельно на имя директора написал Президент Академии медицины Александр Ивин. Его письмо, выведенное на видеостраницу, директор и держал в руках при разговоре с Марьяной.
     В инфограмме от академика Ивина описывался случай восстановления после аналогичной травмы некоего Вячеслава Серёгина. В лечении были использованы энерго-информационные методы и личный контакт с пострадавшим через обручи для передачи мыслеречи. Поскольку таких обручей на станции «Плутон-Орбитальный» не было, Ивин предлагал попытаться связаться с пациентом через аппаратуру гипнотранса и прислал специальный словесный «настрой». Ничего такого в письме не было, но Марьяну оно почему-то взбесило.
     - Какой гипнотранс, если человек без сознания, Грант? – ледяным тоном поинтересовалась она. – Какой смысл бормотать пусть самые распрекрасные слова, если их не слышат? Этот уважаемый академик сам чётко написал: «через личный контакт», но Алёша – «ребёнок общества», раньше это бы назвали другим словом: си-ро-та. Ты понял, си-ро-та. Я своего сына сделала сиротой при живой матери, дура! Грант, вызывай какие угодно корабли, я сама повезу мальчика. Сама! Я довезу его…
     Она осеклась. Именно тогда в её голове полностью созрел план. Она как наяву увидела две человеческие головы с надетыми сверху странными сетками, которые одновременно прикасаются к ярко сияющему синему кристаллу. И марсианина Лбера, со странной кривой улыбкой наблюдающего за происходящим. Личный контакт? Будет личный контакт, будет… Маринкин её спонтанно возникшую идею совсем не понял. Тогда она при нём связалась с марсианином Лбером и попросила о встрече. Грант пытался её удержать, но бесполезно…
     На Марсе клонам записывали разумы после обработки мозга специальным раствором. Но это был клонированный мозг, ткани которого создавались из биомассы в информационных полях отсканированного образа. С Алексеем такая обработка была невозможна, у него естественнорождённые ткани, их нельзя пропитать тем раствором. Нет, можно, но после смерти. Марьяна это понимала. Марсианин на той встрече наотрез отказался показать ей бокс с пилотом, но теперь другая ситуация, она – член марсианской колонии, она может иметь доступ. Она решила кое-что проверить и с «паутинкой» на голове поднялась в оранжерейную к синему кристаллу. Почти сразу Марикина ощутила отталкивание. Кристалл оказался закрыт для неё, точнее – для «паутинки»… Правильно говорил старший помощник Дим Шум – этот кристалл, как и «синего малыша», оставленного на Плутоне, вырастили люди, они только для них. А её пещера в квадрате 10-69?.. Завтра она вместе с Лбером должна впервые попробовать контакт с 12-м синим кристаллом из марсианской коллекции. Примет ли он человека?
     Марьяна привыкла мыслить логично. Если её оттолкнул кристалл, выращенный для людей, то точно так же может оттолкнуть кристалл, выращенный для клонов, хотя Ван Лбер говорил, что 12-й кристалл подходит по данным сканирования брату-близнецу Алексея, который сейчас на Марсе. Проверять они будут таким же способом, как до этого сделал Лбер: она поднесёт обруч с кристаллом к голове юноши. Они с марсианином сравнят реакцию приборов. Если реакция окажется идентичной, то шанс на контакт есть.
     Вызов коммуникатора прозвучал как-то не так, как обычно. Маринкина посмотрела на экран: Нина. Нет, она сейчас ничего не сможет ей рассказать. Потом. Аппарат погудел и затих, высветив «пропущенный вызов». Марьяна стёрла напоминание.

     7

     Гранта Маринкина потрясла сила, с которой всегда холодная и уравновешенная жена произнесла слово «сирота». Из лексикона современного общества оно исчезло, «Ребёнок общества» - это не брошенное на произвол судьбы дитя. Он может и не знать, что люди, в семье которых он растёт, не родные. Важно не то, от кого ты «произошёл», а то, кто о тебе заботится, и кому ты сам отвечаешь заботой и теплом. Какой-либо экономической или бытовой зависимости к «детской» семье после прохождения профотбора и получения профессии у молодёжи теперь нет, сохраняются эмоциональные, интеллектуальные связи, родители-наставники превращаются в родителей-друзей. Вытащенное из небытия слово «сирота» Марьяна применила и к своему сыну, но никто же её не заставлял оставлять ребёнка и нестись на Плутон! Маринкин почувствовал, что его спокойствие рушится.
     За всё время совместной жизни у них было всего несколько бесед о детях. Последняя состоялась, когда выяснилось, что стажёр-планетолог Нина – биологическая дочь самого Гранта. Это была чистая случайность, но она тоже в нём вызвала странную реакцию: он пригласил девушек на стажировку, хотя Плутон был для этого совсем не подходящим местом и ломал им весь учебный график из-за своей удалённости. Вторая странность была в том, что он пригласил Нину планетологом на станцию. То, что девушка оказалась запутана в несчастье с пилотом, для директора Маринкина стало причиной внутреннего беспокойства. Но оно во многом было вызвано участием в этой истории марсиан и подруги Нины – Милены Кисс, которая оказалась ещё и «Принцессой Марса». Возникала совершенно непонятная для него, как администратора, ситуация, в которой он не руководил, а ощущал себя пешкой, передвигаемой по заранее кем-то намеченным клеткам шахматной доски. Это, как ему теперь казалось, даже в зеркале отражалось. Впервые за много-много лет сознательной жизни директору Маринкину хотелось жалобно сказать: «Мама…». Особенно после того, как Земля подтвердила, что отец Милены Кисс – член Высшего Совета Марсианской автономии советник Кисс. И Нина могла запросто общаться с дочерью советника?! Это обстоятельство окончательно выбивало почву из-под ног несчастного директора. Сколь-либо эффективно сопротивляться неожиданной идее жены он уже не мог.
     - Вы что, окончательно решили угробить станцию «Плутон-Орбитальный»? – печально спросил директор Нину, которую сам вызвал к себе с самого утра. – Главный планетолог подала в отставку, программа исследований горит синим пламенем, все занимаются спасением жизни пилота. Так вот, спасти пилота может только Плутон. Я убеждён, что это не просто планетоид, это сильно модифицированный планетоид, выполняющий определённые функции в технологии пришельцев. Вы верите в пришельцев, девушка?
     Нина открыла рот. Такого от директора она никак не ожидала.
     - Раз молчите – верите, – выдержал он эффектную паузу, – Я пригласил вас сюда, чтобы узнать, как вы отнесётесь к предложению стать Главным планетологом?
     - Хм… А какая связь между пришельцами и этим предложением?
     - Марс, - ответил директор.
     - Вам нужна Милена?
     - Вы очень догадливы, – кивнул Маринкин. – Сами понимаете, что когда я получил по официальным каналам просьбе за подпись советника Кисса, то я вспомнил о вашей подруге и её стажировке на станции. Марсианская автономия уделяет особое внимание ко всей информации по пространственно-временным перемещениям. Есть некоторые легенды, что ими пользовались пришельцы в древности. Но один такой пришелец по имени Вебсик сейчас проявил своё существование на Земле, в том числе довольно активно, и как раз в вопросах спасения пострадавших от аномалий. Был факт его контакта с Плутоном через аномальную пещеру в квадрате 10-69.
     - Я знаю, - энергично мотнула головой девушка.
     - Тем более. Если вы согласитесь встать во главе планетологических исследований, то я особо буду просить использовать, так сказать, личные связи для изучения аномалий. Марс может иметь сведения, которых не имеем мы.
     - Директор, исследовать аномалии я согласна, а встать во главе – нет. Более того, моя просьба – помочь отбыть на Землю с тем дисколётом, который вызван для Алексея. Вы же вызвали дисколёт?
     - Вызвал, - мрачно подтвердил Маринкин. – Вам препятствовать не стану.
     Когда девушка ушла, он продиктовал автосекретарю распоряжение о том, что временно принимает на себя обязанности Главного планетолога станции. Покончив с этим административным делом, Маринкин вытащил из настольной инфотеки памятный кристалл с полученным от Службы безопасности Земли досье и начал его просматривать на терминале. Одна запись привлекла внимание и заставила задуматься, а потом вызвать боцмана Зелёного.
     - Слушаю вас, директор, - отозвался Кен.
     - Я смутно припоминаю, что при создании станции нам предлагали взять с Космосклада отражатели, которые создавались для пространственно-временных исследований. Мы что-то получили, боцман?
     Зелёный не смог сразу ответить и попросил разрешения уточнить. Маринкин попросил его подготовить отправку на Плутон постоянной экспедиции в лице Марьяны Маринкиной. База на Плутоне функционировала в вахтовом режиме, постоянно там никто не жил. Кроме того, теперь были сложности – по сути дела постоянно там готовилась пребывать Марсианская автономия. Втайне директор надеялся, что возникшая коллизия разрешится сама собой.
     Покинув директорскую, Нина попыталась связаться с Марьяной. Тщетно, Маринкина не ответила ни на один её вызов за последнее время. Странно, но, видимо, есть веские причины. По дороге к себе Нина увидела разосланное сообщение, что директор принял на себя функции Главного планетолога, значит, она встретится с ним ещё не раз. Надо было сформулировать, чем она хочет заняться при исследовании аномалий на Плутоне. Нужна программа её собственных исследовательских работ, просто так гулять-шататься на Плутон её никто не пустит. Марьяна предложила изучить задержку времени в той пещере, но теперь – насколько её предложение актуально?
     Проходя мимо лаборатории планетологов, Нина заметила, что внутри кто-то есть. Она всунула голову в арку и увидела Маринкину, проводящую какие-то манипуляции над визуальной моделью поверхности Плутона, воспроизводимой на динамическом макете. Марьяна что-то быстро говорила вслух. Нина прислушалась, но ничего не разобрала – язык ей показался не знакомым. Помимо общепланетного, люди часто знали прежние местные языки континентов, в этом не было ничего необычного. Марьяна могла диктовать какие-то личные записи. Отвлекать Маринкину девушка не решилась, и, немного помедлив, пошла дальше к своему жилищу.
     В личном отсеке девушка вытащила из стенной ниши сумку-баул, перерыла её и нашла маленький свёрток. Он был аккуратно перевязан розовой тканевой ленточкой. Девушка взяла свёрток в руки, поцеловала и развязала узел. Она была «ребёнком общества», но выросла среди любящих её людей в большой и дружной семье. Глава семьи каждому, как он говорил, «дитёнку» сделал «оберег», следуя каким-то древним традициям рода. Нинин «оберег» представлял собой тонкую пластинку из жёлтого металла с зеркальной полировкой и тёмно-синей окантовкой по краям. Другая сторона пластинки была вся тёмно-синяя с рельефной гравировкой шестигранника с вписанной в него геометрической фигурой из сходящихся в центре треугольников. Нина ни в какие «обереги» не верила, считала их милым чудачеством, в день прохождения профотбора приняла подарок, хранила и возила с собой, но только сегодня вдруг её потянуло к этому свёртку. Пластинка лежала в конверте из прочной синтебумаги. Помимо неё там обнаружился сложенный пополам листок с крупным, размашистым рукописным текстом.
     «Дорогая моя девочка!
     Куда бы тебя не занесла судьба, пусть сопутствует тебе тепло нашего дома, нашей дружной семьи. Давным давно наш далёкий предок нашёл в горах это удивительное зеркало. Оно древнее, чем мы можем думать. Мы с мамой решили, что оно должно быть с тобой, избравшей звёздный путь. Приложи его к своему лбу, закрой глаза и прислушайся к тем мыслям, которые будут возникать. Это голос Вселенной.
     Отец»
     Нина несколько раз перечитала записку. Ситуация у неё неожиданно сложилась так, что собственных мозгов не хватало, с удовольствием бы послушала мудрого совета, хотя бы и голос Вселенной… Тряхнув волосами, она удобнее устроилась в кресле, запрокинула голову, пристроила на лбу прохладную пластинку, закрыла глаза и… заснула незаметно для себя.
     Очнулась она от того, что её сильно трясли. С трудом подняв тяжеленные веки и не понимая, что происходит, Нина увидела перед собой заплаканную Маринкину и беспристрастного марсианина Лбера.
     - Откуда у вас аккомодатор? – спросил марсианин. В руках он держал её металлическую пластинку с синей рамкой по краям.
     
     8
     
     Крик возник ниоткуда. Ван Лбер спал в кресле. Кресло для сна - это достаточно сложная конструкция, оно поддерживает всё тело, а над головой изящным завитком висит непрозрачная маска. Клона разбудил крик, а точнее – зов, вдруг возникший в голове. Что-то звало, именно «что-то», нечеловеческое, что насторожило клона. Ван вскочил, чуть не сломав тонкие звуководы, подтянувшиеся к ушам. В проходе никого не было, но звук явно исходил с той стороны, где был зал с боксом и пилотом. Добежав до зала, Лбер увидел свою клонированную команду в полном составе, застывшую в молитвенных позах на площадке перед боксом. У него самого возникло желание встать на колени и уткнуться лбом в пол, но нужно было понять, в чём дело. Добравшись до бокса, Ван кинул взгляд не мониторы. По ним мерно бежали импульсы и кривые. Ни один параметр даже и не думал подавать сигнал тревоги, тем более устраивать такой крик. Ван закрыл глаза и крик сразу усилился.
     - Команда, встать! – рявкнул он.
     Клоны повиновались с видимым усилием. От собственного крика Ван почувствовал облегчение и решил помочь остальным.
     - Глаза открыть! Рот открыть! Кричим громко!
     Клоны рявкнули так, что у Лбера заложило уши. Но зов он слышал всё равно, хотя каким-то шестым чувством понял, что источник вовсе не в боксе, хотя и связан с ним. На выстраивание логической схемы ушли мгновения. Звать могла только девушка-землянка. У людей это называется «зов сердца», любовь. Но он способен взбудоражить всех…
     - Поём, клоны! – скомандовал он. – «Взвейтесь сияньем звёздные ночи», поём! Ну!
     - Взвейтесь сияньем, звёздные ночи, мы – колонисты… - изо всех сил завопили глотки ничего толком не понимающих клонов. Прижав ладони к ушам, Лбер кинулся бежать к землянам. Помогало то, что зов имел вектор, это подсказывало направление.
     Наткнувшись в кольцевой галерее на совершенно спокойного сотрудника сервисной службы, Ван Лбер сообразил, что слышать зов могла только Марьяна Маринкина, до остальных он мог просто не доходить. Где искать Марьяну, он примерно знал. Вскоре он наткнулся на саму Маринкину, которая с ошалелым видом крутилась в центре холла, явно не понимая, что происходит.
     - Стой! – рявкнул клон, выбивая женщину из транса.
     Маринкина замерла и уже осмысленно кивнула подбежавшему марсианину.
     - Это вы, Ван! Как я рада! Я не могла понять…
     - Оттуда! – завопил клон, показывая рукой на одну из арок. – Кто там?!
     - Нина, - отозвалась Марьяна.
     - Да, Нина, - уже спокойнее отозвался Лбер, узнавая место, которое уже посещал. Крик в голове вроде стих. – Вы почувствовали зов, Марьяна?
     - Зов? Это был зов? Я думала, что схожу с ума. Мне хотелось оторвать себе голову. Если бы вы не прибежали, Ван, я бы так и сделала.
     - У вас не было чувства направления?
     - Не поняла?
     - Не было вектора зова?
     - Был бы, я б не крутилась на месте… Нет, Ван, он шёл отовсюду. И ещё… Ван, похоже, что только я и вы тут его слышали. Я издалека видела совершенно спокойно идущих людей.
     Неожиданно «зов» возобновился с такой силой, что Ван Лбер скорчился от боли, а у Маринкиной перехватило дыхание, открылся в спазме рот и выкатились глаза. Арку клон запомнил. Она была закрыта. Ван изо всей силы ударил плечом по сенсорной пластине на стене…
     Пластина сенсора вылетела из креплений и с лёгким стуком упала на пол, проход вдруг открылся, и Лбер кубарем вкатился внутрь. Вскочив на ноги, он увидел неподвижно лежащую в кресле девушку и голубую пластину на её лице. «Зов» шёл от неё и был настолько силён, что марсианин не смог удержать равновесие и упал на кресло. В падении он рукой задел и сбросил пластину. Сразу всё смолкло. Лбер не сразу понял, что лежит лицом на девичьей груди, а когда пришёл в себя, то был буквально раздавлен волной животворного тепла, мягкости и чего-то ещё ему неведомого, исходящего от покоящегося под ним тела. Девушку падение не разбудило. Лбер с упоением вслушивался в спокойные, сильные удары её сердца. Клон с трудом заставил себя приподняться и посмотреть на лицо спящей. Оно показалось ему, как бы точнее… совершенным. Странно, но мысль о совершенстве отрезвила. Клон вспомнил о синей пластинке и поискал её взглядом, но не нашёл. В это время Нина чуть слышно застонала. Ван посмотрел на её приоткрывшиеся губы, осторожно прижался щекой к щеке в традиционном марсианском приветствии и выпрямился, восстанавливая нарушенное внутреннее состояние. Пластинку он нашёл не сразу, она хитро закатилась.
     Нина опять застонала. В арку осторожно заглянула перепуганная, заплаканная и красная от напряжения Марьяна.
     - Помогите, - позвал её клон. – Её надо разбудить. Трясите, делайте, что угодно, но прервите сон! Мне нельзя к ней прикасаться, скорее же!
     С беспристрастным видом Ван К. Лбер отошёл от кресла, рассматривая поднятую с пола пластинку. Он сразу заметил, что зеркальная поверхность жёлтого металла не отразила его самого, а показала размытое изображение, хотя комнату воспроизвела точно. Вытащив из нагрудного кармана палочку сканера, Ван приложил его датчик и тихо прищёлкнул языком. Сделав замеры разных мест, он уже не сомневался и подошёл к Марьяне, которой только что удалось разбудить девушку. Увидев, что Нина его узнала, Лбер показал ей пластинку и сразу спросил:
     - Откуда у вас аккомодатор?
     - Это талисман, - еле слышно прошептала Нина. – Наш папа всем детям делал талисманы, мне такой дал…
     - У вас было массовое производство таких… Ммм… Талисманов?
     Вместо ответа Нина показала рукой на конверт, лежащий на столике. Клон осторожно раскрыл бумажку и прочитал написанное, потом надолго задумался.
     Марьяна проводила девушку в душевую и вернулась успокоенной и умытой.
     - Что это всё значит, Ван? – поинтересовалась она, переходя на мыслеречь. Получив разъяснение, Маринкина сама прочитала бумажку из конверта и пожала плечами.
     - После периода катастроф Земля стала раем для старьёвщиков и археологов всех мастей, целые города оказались затоплены и покинуты жителями. Если это в самом деле то, что вы думаете, то её папа вполне мог и придумать «родственника», надо у него спрашивать. Девочка ничего не знает. Она впервые применила этот «талисман». И перепроверить показания сканера. Но «талисман» вы должны вернуть Нине, не забывайте, что здесь действуют земные законы, и мы с вами в земной части станции находимся без предупреждения в установленном порядке…
     Когда Нина вернулась, Лбер протянул её синюю пластинку.
     - Я вас хочу попросить вот о чём, - произнёс он, смотря в глаза землянки. – То, чем вы обладаете, нельзя использовать без понимания, что это такое. Я согласен вам это объяснить, хотя нарушу правила. С большой вероятностью можно утверждать, что в ваших руках находится «аккомодатор». Мы так называем устройство для устранения временных рассогласований, грубо говоря, оно отражает объект в прошлом, настоящем и будущем. В информационном прогнозировании применяется инфологическая модель аккомодатора, она выделяет те свойства или состояния, которые для него основные, сущностные. Ваши мысли… - Ван опустил глаза, замялся, вздохнул и продолжил. - Понимаете, это личное. Мы смогли услышать ваши мысли, ваш крик боли – на нас надеты «паутинки», аккомодатор отфильтровал и выпустил ваш эмоциональный крик в пси-пространство. Это пси-оружие, оно было запрещено ещё древней ООН – Организацией объединённых наций. Вы своим зовом парализовали всю нашу миссию.
     - Я погубила Алексея? – перебила клона Нина.
     - Не знаем пока, - Ван Лбер осознал, что кроме пилота эту землянку ничего не интересует. Она способна погубить всех, лишь бы спасти его. Рассказывать дальше не имело смысла, но надо было закончить, и клон снова заговорил. – Нина, я вас попрошу – доставайте эту вещь только вместе с нами. Она останется у вас, это ваш талисман, как вы его назвали.
     Вернувшись на свою территорию, клон долго стоял около бокса с пилотом. Мониторы состояния показывали, что ничего с ним не произошло. А клон Ван Лбер никак не мог решить, хорошо ли, или плохо, что по этому юноше сходят с ума две земные женщины сразу…

     9

     После того, как Марьяна со слов марсианина передала, что с Алексеем никаких изменений нет, Нина успокоилась. Появившийся вскоре боцман Зелёный с ремонтным роботом поставил на место сорванную сервисную панель, несколько раз проверил открывание и закрывание, после чего отпустил робота и зашёл внутрь сам. Маринкина уже ему рассказала о происшествии, когда обратилась по поводу ремонта. На Централи факт неожиданного посещения марсианином был зафиксирован, но директор сам дал распоряжение – не реагировать.
     Нина терпеливо ждала, пока Кен починит её арку. Синюю пластинку и записку она убрала в конверт, хотела перевязать и спрятать в баул, но подумала, что боцману будет интересно взглянуть на причину суматохи. Наставление марсианина она запомнила, но вытащила пластинку из конверта и внимательно рассмотрела. Пластинка была тонкая – меньше миллиметра в толщину – и тяжёлая. Смотреться в неё Нина не рискнула, а заднюю сторону и грани рассмотрела внимательно. Помимо хорошо заметного шестигранника, девушка разглядела странный рисунок, похожий на водяные знаки. Про бумаги с водяными знаками она знала – Принцесса Марса пользовалась таким блокнотом, на страницах которого были символы её Автономии. Знаки на пластинке на них не были похожи, более того, при изменении угла зрения они менялись, создавая впечатление таинственного живого фона. А грани напоминали по своему радужному отливу старинные оптические диски, которые Нина видела в музее на Земле. Девушка так увлеклась, что вздрогнула от голоса боцмана.
     - Это она и есть? – поинтересовался Кен.
     Девушка кивнула головой, протянула ему пластинку, но боцман не взял.
     - Старайся, чтобы она не попадала в другие руки, - посоветовал он. – Вещь непростая… Милена её видела?
     - Нет, никогда. Я возила с собой, но достала и открыла впервые.
     - Не говори ей, что произошло, - попросил Кен.- Пусть скажут марсиане сами. Они быстрее разберутся, если это их артефакт.
     - А если не их? Отец же написал, что она – древняя…
     Боцман сел в соседнее кресло и посмотрел девушке в глаза.
     - Нина, мы не на Земле. Мы на орбите Плутона. Я допускаю, что марсиане знают, что это за штука…
     - Знают, Кен. Они даже назвали – «аккомодатор». И Ван Лбер сказал, что она отражает прошлое, настоящее и будущее одновременно.
     - Назвать можно как угодно. Не забывай, что на земле есть Подземные народы, это может оказаться их устройством. Когда Земля мне ответит на запрос, я расскажу. А пока моя просьба: убери подальше и особенно – от наших марсиан. Если ты сомневаешься, то давай пройдём ко мне, и ты сама её положишь в оружейную ячейку. У меня есть пустая оружейная ячейка. Достать из неё сможешь только ты.
     Нина согласно кивнула и принялась перевязывать пакет.
     - Кен, - сказала она, когда они шли по холлам, - возможно, вы правы – эта пластинка могла служить для связи на расстоянии у «подземников», я сколько раз читала, что они могли слышать друг друга через толщи породы на больших расстояниях, но думала, что это сказки. Я её рассмотрела внимательно, она имеет водяные знаки и записи на торцах. Металл тоже необычный, как сплав какой-то…
     - Анизотропное золото, - отозвался боцман. – Им покрывали камеры аннигиляции в анамезонных двигателях.
     Больше он ничего не сказал и всю дорогу был очень задумчив. Оставив конверт в оружейной ячейке, Нина почувствовала облегчение. Она спустилась в столовую, сделала заказ и долго сидела за столиком, любуясь на виртуальных аквариумных рыбок. Они ей напомнили настоящий аквариум в большом семейном доме, любимое кресло в углу… Зачем она выбрала Космос? Раньше никаких сомнений не возникало. Сейчас – возникли.
     Отправив в рот пищевую таблетку «бекона», Нина принялась её рассасывать, наслаждаясь вкусом. Кусок бекона она, конечно не заменяла, но вкус был отличным. Положенные калории тоже там были, в этом можно не сомневаться. Но – как надоело!
     Они придвинула к себе планшет заказа и поискала натуральные продукты глубокой заморозки. Одни овощи. Тоска зелёная… Девушка вздохнула.
     - Можно за ваш столик?
     Нина подняла голову. Инженер Крам с пачкой каких-то видеостраниц в руке выглядел утомлённым. Она улыбнулась и энергично кивнула, пододвигая к нему планшет.
     - Я тоже люблю этот столик из-за аквариума, - признался инженер. – Надеюсь, не помешаю?
     - Нет, нет, я вам рада, Иржи. И у меня даже к вам есть вопрос. Но до еды я вам его не буду задавать!
     - Боитесь, что отобьёте аппетит? – улыбнулся он. – Задавайте, я – «вопросоустойчивый».
     - Не верю! Делайте заказ!
     - Будь по-вашему, - согласился инженер и взял планшет. Сделал заказ, он улыбнулся девушке, но продолжить беседу не успел: у Нины загудел коммуникатор.
     Увидев вызов от Маринкиной, Нина извинилась и встала. Разговаривать при свидетелях с Марьяной не нужно. Торопливо выйдя в холл на Бульвар Пришельцев, она ответила.
     - Нина, на меня и кристалл реакции нет, понимаешь… - взволнованно заговорила Марьяна.
     - Извините, ничего не понимаю, - сразу остановила её девушка. – Какая реакция, какой кристалл? Вы где – в оранжерейной? Я могу к вам подняться.
     - Нина, я была у марсиан, около Алексея. Ван обнаружил, что у него есть реакция на приближение резонансного кристалла, девочка моя, мне долго и трудно объяснять, я всё расскажу, поверь. Теперь я срочно должна лететь на Плутон, проверить, примет ли меня пещера с зеркалами как марсианку, с «паутинкой» на голове… Алёша меня не почувствовал вообще. Нина, вы с Ваном остаётесь около мальчика, сберегите его… - Нина услышала всхлип и разговор завершился. Почти сразу по громкой связи объявили о старте на Плутон планетолёта «Гибралтар» с Марьяной Маринкиной на борту.
     Опустив коммуникатор в карман, Нина потёрла пальцами виски. Она поняла, что вокруг Алексея что-то происходит без её участия. Недоверие всегда ранит очень больно, какими бы благими целями оно не оправдывалось. Увы, расскажет Марьяна, или нет – это будет уже задним числом. Какой там ещё у них «резонансный кристалл»? Откуда он взялся? Выяснять у клона сейчас девушке не хотелось, она вдруг ощутила физическое отвращение к марсианину и ничего поделать с собою не могла. Это недостойно современного человека Земли, но, что есть… Нина покосилась на прозрачную стенку, отделявшую столовую от холла. Спина инженера была хорошо видна, но возвращаться к нему не хотелось. Доедать заказанный ужин тоже. Роботы уберут, ничего страшного, а инженеру не привыкать, мало ли что срочное случается… Девушка не заметила, как к ней подошёл директор.
     - Нина, - сказал он совершенно не «административным» тоном, беря её под локоть. – Пройдитесь со мной немного, я должен кое-что рассказать…

     10

     - Куда вы меня ведёте? – с удивлением спросила Нина через некоторое время.
     С Бульвара Пришельцев они с Маринкиным давно свернули в боковой проход, в котором ранее девушке бывать не приходилось. Стены прохода были образованы высокими – от пола до потолка – окнами с матово-молочными непрозрачными стеклами.
     - Уже пришли, - отозвался Маринкин, останавливаясь перед двухстворчатой дверью, такой же молочной и стеклянной, как и всё остальное. Сенсорной панели Нина не увидела. На двери были круглые шары ручек, в одном их них виднелась какая-то маленькая щель. Директор, пошарив в карманах брюк, достал небольшую связку странных металлических пластинок с неровными краями. Одну из них он всунул в щели и повернул ручку. Нине пришлось посторониться – дверь оказалась распашной.
     - Проходите, - пригласил директор, протягивая внутрь руку и включая освещение. Увидев, что девушка медлит, он добавил. - Здесь ничего страшного нет. Здесь просто нет никакой автоматики. Даже двери запираются на ключ механическим замком, - с этими словами Маринкин продемонстрировал Нине связку пластинок, отцепил ту, которой только что открыл дверь, и протянул пластинку девушке.
     - Я знаю, что у вас в голове сейчас только молодой пилот. Но уделите время и мне… Совсем немного, хорошо? – Маринкин повторил своё приглашение войти, и Нина повиновалась.
     Комната, в которой она оказалась, была плотно заставлена высокими, до самого потолка стеллажами. На них девушка с удивлением обнаружила бумажные книги. Около двери стоял маленький деревянный письменный стол со старинной настольной лампой. Стол был ей под стать, тоже такой же старый. Антураж завершало простое деревянное кресло с мягкой подушкой на сиденье. Нина удивлённо посмотрела на директора.
     - Это моя личная библиотека, Нина, - пояснил Грант. – Это книги, настоящие бумажные книги, в которых человечество много веков своей истории копило знания. Один фантаст когда-то описал, как люди спасали книги от уничтожения, запоминая, что в них написано. Можете считать меня одним из таких чудаков-спасателей… Просто в доме, где я жил в юности, на первом этаже была большая книжная библиотека. Море стало активно заливать городок на побережье, объявили срочную эвакуацию, библиотеку бросили… Я не смог оставить книги, таскал их к себе на верхний этаж, пока хватило сил. Не все, конечно, отбирал самые любимые, я много читал, знал… Вода поднялась на пятнадцать метров. Меня нашёл и вывез на катере карантинный патруль. Когда вода спала, город решили не восстанавливать. Но я добрался до своего дома, вывез книги, что-то погибло, да… - Маринкин вздохнул и улыбнулся. - Теперь все книги, которые тут собраны, легко уместятся на одном памятном кристалле, присутствие такой книжной коллекции на станции около Плутона выглядит дико, я знаю.
     Девушка подошла к ближайшему стеллажу, взяла наугад книгу, раскрыла, перелистала пару страниц и поставила обратно. Директор её ошарашил и наличием библиотеки, и рассказом. Что-то у Маринкиных странное творится последнее время: Марьяна на себя не похожа, директор юность вспоминает и книжки показывает… Нина покосилась на своего собеседника. Внешне вроде такой же, «мундирный», прилизанный, глаза только странные… Может это её пластинка голубая директора «шарахнула»? Девушка решила подыграть, хотя к бумажным книгам была равнодушна, считая их пройдённым историческим этапом развития информационных технологий.
     - Я потрясена, директор, - мурлыкнула она, разводя руками. – Вы мне предлагаете ими пользоваться, если даёте пластинку от замка двери?
     - Нина, волею судьбы мы с вами оказались связаны, хотя понимаю, что я для вас – лишь пробанд Генофонда. Но после разрыва с Марьяной, у меня только один близкий человек – вы, - сказал Грант, не заметив никакого подвоха.
     - Вы расстались?! – невольно вырвалось у девушки.
     - Да. Марьяна надела «паутинку» и добровольно стала членом Марсианской Автономии, чтобы лично участвовать в спасении юноши-пилота, который ей вдруг оказался дорог как сын. Сейчас она срочно отбыла на Плутон.
     - Вот оно что!.. А я не могла понять, что происходит… Спасибо, что сказали, директор. Вы знаете, что у Марьяны ничего не получилось? Она мне сказала сама перед отлётом.
     - А зачем она полетела тогда?
     - Мне она не сообщила, директор… Вы извините, для меня несколько неожиданно ваше признание меня близким человеком, это другая система координат, давайте оставим всё, как было? С чем я должна познакомиться в вашей личной библиотеке?
     Маринкин, с трудом скрыв досаду, показал рукой на одну из полок.
     - На этой полке мною собрано то, что имеет отношение к посещению землянами Марса до его практической колонизации, – поговорил он. – Часть книг из той, затопленной библиотеки, но их мало. Остальное я собирал целенаправленно, когда преподавал в Академии. Многие книги уникальны, они выходили малыми тиражами. Мне кажется, что эта информация может вам, Нина, помочь в разработке исследовательской программы по аномалиям на Плутоне. Посидите, полистайте книги, подумайте. Ключ у вас есть, приходите в любое удобное для вас время. Поговорим через неделю. Переводчик лежит в ящике письменного стола, есть тексты на мёртвых языках, хотя все издания не такие старые.
     С этими словами он поклонился и ушёл, оставив Нину перед распахнутой в коридор дверью. Нина прислушалась к его затихающим шагам и вздохнула. Вот, как всегда! Не знала с чего приступить, так работа сама нашла! Положив пластинку ключа на стол, Нина выдвинула ящик и вытащила тяжёлое непрозрачное стекло переводчика. Как им пользоваться, она знала - положить на страницу и сверху появится её изображение с переводом. Она решила просмотреть, что стоит на указанной директором полке, и присела между стеллажами.
     У некоторых книг на корешках не было названий, Нина их вытаскивала. «Марсианская» полка оказалась не такой уж большой. Просмотрев всё до конца, Нина быстро встала и вышла в коридор, заперев за собой дверь. Ей стало ясно, что директор привёл её сюда вовсе не для чтения книжек. Он показал ей укрытие, где её на станции никто не найдёт. А кому нужно её искать?.. Срок ей тоже сказали – неделя. Обычно Марьяна на неделю планировала экспедиции.
     Девушка сделала несколько шагов по проходу и вдруг вернулась. Снова отперев библиотеку, она прошла вдоль стеллажей вглубь. Так и есть! На задней стене была входная арка с сенсором. Поколебавшись немного, Нина подняла руку и коснулась пластины. Проход раскрылся. За ним была комната жилого отсека. В ней остался беспорядок, словно обитатели покинули жильё второпях – не засунутое по обычаю в сетку использованное бельё, какой-то мусор на полу около столика, сброшенная на пол подушка, открытая дверца стенного шкафа с ярким банным халатом на вешалке… Здесь жила женщина? Нина поискала взглядом другой проход, но не нашла. Она заглянула в санитарный отсек, увидела на полочке под зеркалом целую армаду флакончиков с ароматами. Взяла один – «Сатурнианский закат», даже не распечатанный. Впрочем, все флакончики были такими, их не использовали, просто ставили. Кто здесь жил-то?
     Нина вытащила коммуникатор и нашла план палубы. Скоро ей стало всё ясно. Она посмотрела на пол – ковровое покрытие сохранило «маршрут» прежнего обитателя, одна из натоптанных по короткому ворсу дорожек вела под угловой шкаф. Открыв его, Нина увидела заделанный наглухо проём входной арки, который, по плану, мог вести только в жилой отсек Маринкиных. Здесь жила Марьяна. Вход в шкафу заделали недавно – следы монтажной пены совсем свежие. И место сенсора заделано в стене.
     Детективом быть хорошо, подумала девушка, но убираться тут придётся самой – ни один сервисный робот между стеллажами книг не проедет, да и двери там не откроет. Но директор прав – укрытие вполне пригодно для жизни, если настенный «питатель» работает.
     «Питатель» работал. Получив дымящийся кофе, Нина присела у столика.
     - Эй, кто тут есть? – послышался из библиотеки голос боцмана Зелёного.
     Девушка быстро поставила кофе на столик и побежала навстречу.
     Кен стоял у входа. Про библиотеку директора он явно знал, никакого удивления не его лице Нина не заметила. И её появлению он не удивился.
     - Кен, вы прямо услышали мои мысли! – обрадованно воскликнула Нина. – Вы мне сейчас нужны больше всех! У вас есть время поговорить?
     - Время есть, - кивнул боцман, - только дверь прикроем за собой, а то ещё кого-нибудь «случайно» занесёт, как меня. Лишний раз убеждаюсь, что все случайности – не случайны.
     - Точно! – поддержала его девушка, не заметив иронии. – С самого начала: меня привёл сюда директор, предложил тут поработать, дал ключ.
     - Он не только поработать предложил, - спокойно сказал Зелёный. – Здесь и укрыться можно, а тебе это сейчас может оказаться нужнее всего. Можешь не рассказывать, я в курсе. Лучше скажи, что тебе из личных вещей сюда принести? Как минимум неделю тебе придётся здесь тихо-тихо просидеть, даже без коммуникатора. Твоя синяя пластинка в самом деле – марсианский «аккомодатор», это основа их проекта по телепортации. Можно сказать, большой марсианский секрет. Они сейчас вывернутся наизнанку, пытаясь узнать, как он оказался у тебя в руках. Обвинили в краже и передаче тебе Принцессу Марса, ей пришлось скрыться, она умеет. Её отец – советник Кисс и библиотекарь, который выходил на связь с Ваном Лбером, – под следствием. Сам Ван Лбер отстранён от руководства, вся миссия дезактивирована…
     - Убита?.. – прошептала Нина.
     - Дезактивирована. Не знаю, как это у них происходит. Марьяну они дезактивировать не смогли: она – человек, и у неё нет какого-то вживлённого чипа. Потом Марьяна вовремя улетела на Плутон. Ходить они ходят, говорить – говорят, но некоторые действия и функции стали табу. Ван про тебя всё время спрашивает, мы отмалчиваемся.
     - А как же Алёша? Он же у них?
     - Алексея они вернули нашему доктору, он сейчас на ушах стоит…
     Нина потёрла пальцами виски. Что-то в голове не укладывалось. Вдруг она поняла – что.
     - Слушайте, Кен, это всё произошло за несколько часов? Всего несколько часов прошло, как около столовой встретилась с Маринкиным…
     - Вот оно ещё что, - протянул боцман. – Так этот «аккомодатор» повлиял на твоё личное время… Ну-ка, вытащим свои коммуникаторы.
     На коммуникаторе Зелёного Нина увидела совершенно иное текущее время и дату, чем на своём.

     11

     - Перезагрузи коммуникатор, - посоветовал Кен. – У него синхронизация пропала. А тебе эта синяя пластинка столько адреналина добавила, что ты ни спать, ни есть не захотела за эти пару дней?
     - Не захотела, - растерянно протянула Нина. – И сейчас не хочется.
     - Не три виски, - хмыкнул боцман. – Делу не поможет, а стереть можно…
     - Так что мне сейчас делать?
     - Я уже сказал – перезагрузить коммуникатор и увидеть текущее время. Потом запереться изнутри и лечь спать. Спать тут есть где. Перекусить тоже можно, тут «питатель» с расширенным меню сэндвичей и сладкого, я знаю, сам его монтировал. Когда отдохнёшь, то нажми в столе вот эту кнопку, - Кен выдвинул ящик письменного стола и показал кнопку на его боку, на которую Нина не обратила никакого внимания. – Либо я, либо директор тебя навестим, постучимся три раза, тогда откроешь. Ключ из замка не вынимай, тогда никто другой не откроет, поняла?
     Девушка молча кивнула головой. Весть о том, что она влипла в межпланетный скандал, её окончательно обескуражила. Оставалось только повиноваться. Когда Кен ушёл, она заперла изнутри дверь, прошла в спальню и допила уже остывший кофе. Потом нашла в шкафу конверт с новым пледом, достала его и, не раздеваясь, рухнула на упругую кровать, так и забыв перезагрузить коммуникатор…
     Проспала Нина часов десять. Проснулась с ощущением отсутствия сил и долго лежала, припоминая услышанное от Кена. Вспомнив про свой коммуникатор, Нина попыталась перезагрузить аппарат программно, но это не получилось. Была ещё крохотная дырочка, в которую надо было для принудительной перезагрузки всунуть тоненькую проволочку, но таковой под руками не нашлось. Дата и время зависли. Впрочем, её же просили коммуникатором не пользоваться, то что нет худа без добра. Отложив бесполезный аппарат в сторону, Нина подумала о том, что её психологический комфорт стал зависим от всяких железок, а не от неё самой. Так не годится!
     Но ситуация в её понимании выглядела достаточно уныло. Милена – Принцесса Марса – затаилась где-то, на Марсе – преследования, клона Лбера зачем-то «дезактивировали», что это значит – не понятно. Он же клон, живой человек, а не робот, которого можно выключить. Они что, совсем там рехнулись? Столько шума и бед из-за того, что она вытащила и положила на лоб отцовский подарок… И папа тоже хорош, откуда он этот «аккомодатор» выкопал? Свои подарки родным отец покупал обычно в салоне необычных подарков, выискивая экзотику в его необъятных каталогах, это все хорошо знали. Вряд ли там стали бы продавать пластинку из этого, как его Кен назвал… анизотропного золота, вот!
     Если Алексей уже в медицинском отсеке, то теоретически она может туда зайти, если не увидеть, так постоять рядом. Надо будет спросить Кена, размышляла девушка, с тоской посматривая на коммуникатор. Забытая на столике чашка из-под кофе уже почти самоуничтожилась, образовав бесформенный комок, но она навела мысли на еду. Есть не хотелось, но несколько суток голодания в условиях космической станции, к тому же без регулярных физических нагрузок, были злостным нарушением, поэтому Нина сделала заказ. Стоило откусить первый сэндвич, полученный с лотка настенного питателя, как аппетит проснулся, и девушка поняла, что «малой кровью» она не удовлетворится. Лишь на пятом заказе она почувствовала, что проблема не потреблённых калорий решена. И силы откуда-то появились, и жить снова хочется.
     Сладко зевнув, девушка соскочила с кровати. После душа, она решила начать с уборки. Типовой наборчик для ручной уборки в каждом сантехническом отсеке имелся. Пылесос в него не входил, но и метёлки с совком достаточно. Всё шло очень быстро, пока ей не попались пластинки с памятными кристаллами. Некоторые из них были подписаны от руки буквой «А». Таких пластинок было три. Около кровати на тумбочки девушка видела медипанель. Она всунула в её щель первый из кристаллов. Знакомые аккорды заставили её замереть, а от голоса на глаза навернулись слёзы.
     Аудиоподготовка комнаты оказалась потрясающей. Она оказалась в центре звуков, голоса, песни. «Королева снежная…». С этой песни… Вдруг Нина протянула руку и остановила воспроизведение. Запись была сделана во время репетиции Нового года. А что на остальных кристаллах? Девушка не смогла определить место только одной – последней, но Марьяна говорила, что она с Алексеем летала на Плутон, возможно, во время одного из полётов и записала его песни. Запись была невысокого качества, видимо, с регистратора. Из-за музыки Нина не сразу поняла, что из библиотеки доносится какой-то стук.
     Вроде бы стучали в дверь. Она подошла, прислушалась, спросила, но за дверью было тихо. Девушка вспомнила про кнопку в ящике стола и надавила на неё. Через некоторое время раздался условный стук, и она открыла дверь.
     - Мне кто-то стучал, - пожаловалась девушка вошедшему директору, запахнутому в шикарный халат.
     - Не кто-то, а я, - ответил он. – Музыку потише гоняйте, мы как-никак соседи, а время ночное.
     - Ой, извините! – покраснела Нина. – Не сориентировалась я, простите, пожалуйста!
     - Ничего страшного. Коммуникатор перезагрузили?
     - Нет, директор… Проволочки не нашла ещё.
     - Несите! – коротко распорядился Маринкин, и уселся в кресло, зачем-то щупая ворот халата.
     Когда Нина принесла аппарат, Грант быстро вывел его из ступора, невесть откуда появившейся у него булавкой. Оживший телефон показал дату и время, а потом высветил кучу неотвеченных звонков от марсианина Лбера. Последний поступил два часа назад. Нина показала информацию Маринкину.
     - Мне боцман сказал, что все марсиане «дезактивированы», - спросила она. – За время моего сна что-то изменилось?
     Маринкин кивнул головой и рассказал, что «дезактивацию» Ван Лбер пережил только потому, что сам себе выковырял монтажными кусачками свой чип после переговоров с Марсом. Залив рану антисептиком и коллоидом, он теперь мучился от наступившего дискомфорта и шума в голове, но избежал принудительных установок запрещающих пси-блоков, и только благодаря этому смог организовать переправку бокса с пилотом к землянину-врачу, а сам остался с своей командой. От клонов его миссии никакой помощи ждать уже не приходилось: они со сосредоточенным видом подходили к своим рабочим местам, тупо стояли несколько часов, а потом уходили в личные отсеки. Некоторые сидели в холлах и с таким же внимательным видом читали пустые видеостраницы. Ван понимал, что камеры всё фиксируют и передают на Марс, поэтому постарался не отличаться от остальных, но смог скрытно отключить от бокса мониторы и дать команду на автоматическую отправку бокса с юношей к грузовому шлюзу. Там его забрали земляне – врач и боцман. Ван тоже пробрался туда, имитируя «дезактивированного», уткнулся лбом в стенку шлюза и так простоял всё время, успев хотя бы в общих чертах рассказать ситуацию землянам.
     - Надо нашим отдать должное, они сразу поняли, что Лбер вынужден хитрить, сделали вид, что не видят его, - сказал Маринкин, - только спина боцмана Зелёного всё время находилась рядом, чтобы не пропустить ни одного слова клона.
     - Героический клон! – восхитилась Нина. – Пойти на такое!
     - Самое забавное было потом, - продолжил Маринкин. – Марс разобрался, что к чему, плюс с Земли ему обещали прислать в подарок ящик этих самых «активаторов» из какого-то там магазина, они всех задержанных отпустили и вернули клонам активность. Только бедного Вана это не коснулось, поскольку чип он не только выковырял, но и повредил, а без чипа он не сможет выполнять возложенные на него задачи. А задачи серьёзные – надо передать скан пилота Зера на Марс, если мы не можем принять сигнал с Марса. Идею Крам предложил – выстрелить сверхплотным радиосигналом, которые запишут земные радиотелескопы и уже по частям переправят на Марс. Марс согласился, для них почему-то случай с нашим пилотом очень важен. Сигнал должны сформировать марсиане, они в рамках своей телепортации такими задачами занимаются. Но руководить должен Ван, понимаешь?
     От этого «понимаешь» в груди Нины разлилось тепло по отношению к странному человеку, сидящему перед ней в кресле. Она ощутила, что он в самом деле ей не чужой, как ей казалось. И она ему тоже не чужая. В импульсивном порыве она присела на корточки и прижалась к нему.
     - Всё я понимаю, понимаешь… отец… Мне вы казались совсем иным, папа Грант. Хорошо, что именно вы пришли, когда я нажала кнопку.
     Он не шевельнулся, только накрыл её ладонь своею.
     - Мы с боцманом разделили время реагирования на вызовы, - пояснил Маринкин. – Ночью – я, поскольку нахожусь тут за стенкой, днём – он. Но я не всё рассказал про этого Лбера.
     Из дальнейшего рассказа Нина поняла, что с пилотом дело плохо. Марсианин, лишившийся своего чипа, не мог больше взаимодействовать с номерным синим кристаллом, чтобы пытаться остановить наметившуюся отрицательную динамику, а возможности Бринёва тут были совсем невелики. Оставалась надежда на пещеру Марьяны, что в ней действительно есть замедление времени, и оно подействует на состояние пилота. Дисколёт с Земли всё равно раньше, чем через расчётное время, не прилетит.
     - Марсианин передал свой чип нашим инженерам, они пытаются что-то сделать, но гарантий никто не даёт. Лбер согласен рискнуть и поставить себе неисправный чип, но расчёт риска удручает, - глухо проговорил Грант.
     - А моя пластинка? – спросила Нина. – Раз она не является «аккомодатором», то…
     - А ваша пластинка, дорогая моя дочка Нина, как раз и является «аккомодатором», самым натуральным, - вздохнул Грант. – Нет, за всё время работы у меня никогда не было столь сложных административных задач…
     Он взял Нинин коммуникатор и ещё раз убедился, что дата и время теперь на месте.
     - Да будет завтра лучше, чем вчера! – провозгласил Маринкин, поднимаясь с кресла. – Но я покорнейше прошу дать мне выспаться и не шуметь, хорошо?
     - Я буду паинькой, - пообещала Нина. – Спокойной ночи!

     12

     Боцман научно-исследовательской станции «Плутон-Орбитальный» Кен Зелёный был потрясён оперативностью, с которой Земля отреагировала на начавшийся конфликт. Его удалось погасить, даже отыскали эти «аккомодаторы», которыми оказались «зеркала для подсознания», некогда выпущенные фирмой «MAS» лимитированным тиражом. Об этом шла речь в официальном сообщении Службы безопасности Земли, присланном на станцию. Кен прочитал текст несколько раз, пытаясь поймать какой-либо скрытый смысл или предостережение, о возможности которых его предупреждал предшественник – старший помощник Дим Шум, улетевший на Уран. Но ьексьт казался совершенно ясным и без подвохов. Вздохнув, боцман загрузил для просмотра приложенный к тексту файл.
     Файл был адресован лично ему, Кену Зелёному, и потребовал двойной авторизации. На экране терминала перед боцманом появился уже знакомый ему Ростислав Петрович - генерал-коммандер Службы безопасности Земли. Кен превратился в уши, слушая каждое слово пятиминутного видеописьма.
     - Мы установили, что фирма «MAS» в те давние годы проводила интенсивные исследования по суггестии - воздействию на сознание человека для некритического восприятия им убеждений и установок. Это было нужно, чтобы человек мог пережить деформацию текущего времени при перемещении в нём, - говорил с экрана генерал, по своему виду совсем не похожий на большого военного чина. – Для прикрытия своих работ они выпустили продукт для ширпотреба – так называемые «зеркала для подсознания», можно только гадать, для чего им это было нужно, но факт. Смысл этих зеркал крайне примитивен: напыление специально перестроенного золота отражало собственные «мысленные волны» человека, что якобы могло их «усилить». Мы нашли на складе магазина необычных подарков целую коробку таких поделок, они даже в марсианский филиал магазина попали, что ускорило процесс убеждения коллег, что это никакие не «аккомодаторы».
     Но! Клон-марсианин почти не ошибся, боцман. К вам, случайно или нет – не знаю, попала одна из первых версий, созданных для темпоральных генераторов, прототипы которых ещё во второй половине двадцатого века пытались строить на основе электромагнитов. На Земле такой генератор в Церне был, в его конструкции использовались подобные устройства, вот для чего – запамятовал, - генерал на экране снял очки и улыбнулся, став совершенно «невоенным».
     По его глазам боцман понял, что «запамятовать» генерал не мог, просто не хотел говорить.
     - «Аккомодатор» клон легко мог распознать по боковой грани, она специфическая, - добавил собеседник. – И по тому, какой «зов» он вызвал, тоже. Это не «зов», это резонанс, на который должны настроиться темпоральные катушки. Но мы думаем, что та пластинка, которая у вас на Плутоне, только это и «умеет». Чистая случайность, что она захватила «зовом» марсиан-клонов, на Земле же их нет. Про Маринкину особый разговор. Дело в том, что на этом принципе работают сканеры-детекторы скрытых носителей марсианских «паутинок». Думаю, вам не нужно объяснять, для чего они.
     Генерал сделал небольшую паузу.
     - Попытаться использовать имеющийся в вашем распоряжении прибор для лечения пилота, как считают наши эксперты, можно, если гарантировать какой-либо риск для станции и экипажа. Мы будем просить марсианских коллег о содействии, очень рассчитываем на руководителя их миссии Лбера. Все запреты с марсианской миссии сняты. Как только будет готова оценка ваших предложений по передаче сигнала с записью скана, мы сразу сообщим. У меня всё, до связи, коллега. Успехов вам! – закончил генерал.
     - Спасибо, генерал, - кивнул боцман застывшему на экране изображению и стал сразу диктовать ответ – про проблему с марсианином Земля не знала. Лбер уже не мог помочь, напротив, ему помогать надо. Перед глазами на терминале побежал текст и время записи – видеосообщение ограничено пятью минутами. Через четыре с половиной часа он дойдёт до Земли.
     Закончив работу, Кен потянулся и встал с кресла. Предстоял обычный день, заполненный всякой хозяйственно-организационной мелочёвкой. Первая задача – в медицинском отсеке, там Бринёв попросил передвинуть перегородку. Из-за бокса с пилотом роботов там использовать нежелательно, Кен вызвал техников сервисной службы и кинул взгляд на часы. Пора было идти к медику, работы там уже начались.
     Ласло Бринёв выглядел очень измученным. Обречённо махнув рукой на бокс, он сказал:
     - Кен, как говорится, в нашем морге всё спокойно.
     - Земля что советует?
     - Ну, что Земля советует?! Сам академик Ивин прислал рекомендации, но у меня же нет таких возможностей! Ивин бы его смог спасти…
     Вызов коммуникатора прервал речь Ласло. Посмотрев на экран, врач удивлённо поднял брови.
     - Маринкина вызывает, - шепнул он боцману и громко сказал в микрофон:
     – Бринёв на связи!
     Выслушав довольно долгий монолог Марьяны, медик не стал ничего обсуждать и засел за своим терминалом. Кен подошёл к техникам, которые уже освободили крепления перегородки операционной и теперь намечали маркером на полу её новое место. Очень быстро они зафиксировали конструкцию на новом месте суперклеем и приступили за герметизацию, орудуя пенопистолетом и уплотнительной лентой. Кен одобрительно показал им большой палец и хотел уйти на новые участки, но врач его остановил.
     - Через несколько часов вернётся «Гибралтар». Марьяна подтвердила замедление времени не только в пещере, но и рядом с ней, где можно поставить спасательную палатку, и в ней поместить бокс. Она просит переправить его на Плутон как можно скорее, если не немедленно. Ты полетишь со мной? – спросил он боцмана.
     - А Нина летит?
     - Марьяна про неё ничего не говорила.
     - А где сама Марьяна, на базе?
     - Не спросил. Планетолёт она отправила в автоматическом режиме. Ты думаешь… - Бринёв запнулся. – Ты думаешь, что она осталась в пещере одна? Одна на Плутоне?
     - Если там замедлено время, то она может рискнуть, - кивнул боцман. – Не исключено, что это ещё одна причина не медлить. Ресурс автономии скафандра известен, видимо Марьяна всё просчитала. Ты с ней разговаривал?
     Врач отрицательно покачал головой.
     - Не с ней. Она прислала запись. Я её только прослушал.
     - Тогда – аврал! – согласился Зелёный.
     К прибытию планетолёта бокс с пилотом уже ждал погрузки в шлюзовой камере. Зелёному и сервисной службе пришлось попотеть, придумывая для него упаковку, в которой он бы мог перенести перелёт в грузовом отсеке. В салон бокс не проходил никак, а грузовой отсек не имел шлюза, обеспечивающего полную герметичность при открытии. Такой грузовой шлюз-присоска имелся на станции и на поверхностной базе на Плутоне, но у пещеры в квадрате 10-69 его не было, а бокс предстояло перетащить в палатку. Сперва хотели обмотать слоями термоплёнки, но потом одному из инженеров пришла счастливая мысль использовать готовые гермоконтейнеры от пищевых припасов, из двух таких ящиков и получилась хорошая защита для бокса. Если учесть, что счёт времени шёл на часы, то можно представить объявленный боцманом «аврал».
     В проходе от лифта появился Ласло Бринёв с грузовой самоходной тележкой, нагруженной всякой «медициной», почти следом роботы приволокли тюк с аварийной гермопалаткой.
     - Начинаем погрузку! – скомандовал Зелёный. Стоявший рядом с ним директор Маринкин снова опустил глаза на записку, которую Марьяна оставила в салоне планетолёта. Она была адресована лично ему, и обнаруживший её техник сразу вынес и передал. В письме Марьяна просила её простить и понять. Грант уже знал, что её коммуникатор на вызовы не отвечал, но успокаивал себя надеждой, что это просто из-за отсутствия планетолёта, через который шла связь.
     Люди работали чётко. Убедившись, что всё идёт штатно, боцман кивнул врачу на гардеробную: пора было облачаться в скафандры. Лететь решили в них, чтобы не терять на поверхности время. В это время оттуда вышли две уже одетые фигуры – Нина и марсианин Лбер.
     Когда девушка заявила о своём категорическом желании сопровождать бокс с пилотом, никто возражать не стал по той простой причине, что не было времени думать, хорошо это или плохо. У боцмана Нина забрала свой талисман. На марсианина она наткнулась случайно в кольцевой галерее, когда бежала на причал.
     У Вана Лбера сперва не было мысли куда-либо лететь самому. Из команд Зелёного, переданных по общей связи, он узнал, что срочно прибывает планетолёт и забирает на Плутоне некий «медицинский груз». Не надо быть гением логики, чтобы понять, что таким грузом мог быть только бокс с пострадавшим пилотом. Маринкина была на Плутоне, это марсианин знал. Голова у Лбера раскалывалась от боли без чипа, но это сообразила.
     Решение марсианин принял мгновенно. С боксом надо передать Марьяне номерной синий кристалл. Ван извлёк его из ячейки, вставил в обруч-держатель и тоже направлялся в причальный ангар, когда увидел Нину.
     - Нина! Вы летите на Плутон? – окликнул её марсианин.
     - Лечу! Ван, извините, времени на разговоры совсем нет, я бегу!
     - Возьмите синий кристалл, передайте Марьяне! Этот кристалл помогал Алексею, когда я мог с ним работать! – Лбер протянул девушке пакетик.
     Нина взяла, но сразу вернула.
     - Ван, он может быть только в ваших руках. Я это чувствую, - сказала она.
     - Так что же делать? – растерялся клон. – Надо передать Маринкиной.
     - Лететь на Плутон, Ван! – нашлась Нина. – Идёмте, там директор, будем решать на месте.
     Когда Нина в компании Вана Лбера предстала перед Маринкиным и продемонстрировала ему синий кристалл в обруче, то директор только махнул рукой.
     - Летите… Все летите… Только обратно возвращайтесь тоже все, - странным голосом произнёс он и подал Нине записку Марьяны. Та показала её марсианину.
     - Тем более мне лететь надо, - окончательно решил Ван Лбер.
     Странно, но в скафандре его головная боль прошла, и клон почувствовал себя совсем хорошо. Конструкции были похожими, марсианская колония пользовалась такими для работ на поверхности, только щитки у марсианских шлемов были прозрачными. Но к экрану перед глазами Ван привык быстро. О нарушении регламента Автономии клон уже не думал. Он вдруг ощутил себя просто человеком, таким же, какие его окружали в этом причальном шлюзе.
     - Занимайте места в салоне, - сказал им с Ниной попавшийся навстречу Зелёный.
     
     13

     Спуск проходил томительно медленно. В салоне за центральным столом на трансформированных в ложементы креслах расположились семь фигур в скафандрах – помимо основной группы летело три техника. Кен Зелёный занял место пилота перед главным экраном. Кресло сложило спинку, чтобы не закрывать обзор экрана для сидящих сзади. Пологая часть траектории уже переходила в стремительное вертикальное снижение. На главном экране начали мигать сигналы маяков дальнего привода.
     - Юрис, - обратился боцман к одному из летевших с ними техников, который сидел сразу за его спиной, - Смотрите все внимательно за местом посадки, старайтесь сразу обнаружить Маринкину. Её надо первым делом доставить в салон… Ох, ты! – заметив что-то на экране, боцман схватился за пульт на подлокотнике и прервал выполнение посадочной программы. – Марьяна лежит прямо в центре посадочного круга! Смотрите!
     Он увеличил изображение на главном экране и все увидели на посадочной площадке лежащую ничком на боку фигуру в скафандре. Кен лихорадочно думал, куда теперь опустить планетолёт: рельеф в квадрате 10-69 был очень сложным, эту-то площадку с трудом организовали. Кен стал вызывать Маринкину на аварийной частоте, но она молчала. Получить телеметрию от её скафандра тоже не удалось. Станция сообщила, что телеметрия от установленных в пещере датчиков поступает с искажениями.
     - Боцман, опустите до километра, - послышался голос техника. – Тягу поставьте веером по окружности, чтобы не задело, я десантируюсь из люка на лебёдке, перетащу за пределы посадки Маринкину.
     - Давай, Юрис, - кивнул Зелёный.
     Когда техники скрылись в шлюзовой, Кен вытащил из консоли специальную панель и вставил в её отверстия пальцы в перчатках скафандра. На лицевом дисплее появилась строка подтверждения авторизации готовности интерфейса ручного ввода задач.
     - «Гибралтар», рассчитать экстренный спуск до поверхности от высоты паузы с двухкратной перегрузкой! – отдал Кен приказание супермозгу машины и спросил Бринёва, выдержит ли бокс.
     - Ни в чём не уверен, - отозвался врач.
     Кен задумался и отменил задание. Рисковать не имело никакого смысла. Было ясно, что быстро сесть уже не получится.
     - Вниз пошёл! – доложили техники.
     Кен прикинул: примерно половину пути Юрис будет свободно падать, потом начнёт тормозиться.
     - Боцман, Юриса сносит в сторону! – раздался в шлеме взволнованный голос.
     - Тормозите его! – решил Зелёный, набирая код полуавтоматического управления. – «Гибралтар» - задача! Груз на свободной подвеске без коррекции. Мягко опустить в центр посадочного круга и зависнуть до освобождения груза.
     - Принято, - известил супермозг.
     При торможении техник начал раскачиваться на тросе и планетолёт ощутимо колебался, гася амплитуду качков. Юрис спускался в десантной «ступе» - это такое кольцо со штанами, которое имело микродвигатели для коррекции, но боцман ими пользоваться запретил. Потекли долгие минуты. Наконец голос автомата сказал, что груз находится в указанной точке. На главном экране было видно, как техник вылез из ступы и бросился к Марьяне.
     - Жива! – передал он на борт и волоком потащил лежащий на площадке скафандр за край круга, размеченного посадочными огнями. Зависший в трёхстах метрах над ним планетолёт залил площадку светом своих прожекторов.
     - Ласло, она, видимо, без сознания, - сказал Кен врачу, но тот уже и без него это понял.
     - Её срочно на борт надо, - проговорил медик. – Выбрасываем всё из салона, на центральном столе положим… Кен, там этой, как её… задержки времени нет?
     - Теперь уж «доберёмся – разберёмся», - мрачно ответил боцман. – Юрис её тащил, может, и нет…
     - Она около входа в пещеру и в самой пещере была только, - вставила Нина.
     С ощутимым толчком «Гибралтар» опустился на Плутон. Кен сразу влез в экзоскелет и выскочил наружу принимать груз. С ним выскочил марсианин. Только они успели принять из салона и оттащить в сторону объёмистый тюк с гермопалаткой, как три техника принесли Маринкину. Её подняли на борт, и всеми силами навалились на разгрузку, чтобы закрыть быстрее шлюзы и восстановить климат в салоне.
     Физические возможности клона оказались очень кстати, ему даже экзоскелет не понадобился. После последнего вытащенного ящика боцман похлопал марсианина по плечу.
     - Щуплый с виду, а ворочаешь как атлет, однако, - уважительно сказал он.
     - Это просто энергетическое состояние такое, - отозвался Ван Лбер. – Человек тоже может быть суператлетом в момент стресса, а у нас – управляемый стресс.
     - И долго оно может держаться?
     - Ещё пять минут, - ответил марсианин, посмотрев на рукав скафандра с табло-информером. – Мне надо идти в салон, при снятии стресса лучше лечь. Кстати, Марьяна могла просто не справиться с выходом из стресса, если она его вызвала. На ней паутинка, она могла вызвать управляемый стресс с её помощью.
     - А что такого она могла делать, что он ей понадобился? – озадаченно спросил Кен.
     - Пошлите кого-нибудь посмотреть около пещеры, - посоветовал клон и направился к шлюзу.
     Но дойти он не успел. Почти у самой аппарели его ноги подкосились и он рухнул ничком на площадку. Кен среагировал моментально. С клоном на руках он с трудом протиснулся в салон и опустил Лбера на пол, на ходу рассказывая врачу предположение марсианина.
     Юрис отправился к пещере, с ним пошла Нина. Ситуация стала ясна, как только они углубились в расщелину, ведущую к входу в пещеру. Обвал настиг Марьяну около самого выхода, она сумела выползти из-под придавившей её глыбы льда. Прохода внутрь больше не было. Стало ясно, почему не было связи – упала антенна передатчика-ретранслятора. Юрис полез её поправлять, сказав девушке, что справится один. Нина отправилась в обратный путь.
     На границе посадочного поля она вызвала борт, и Кен сообщил, что время её отсутствия совпало с тем, которое девушка назвала по своим часам на рукаве скафандра. Эффект пропал, надежды больше нет, выгружать бокс с Алёшей нет смысла. С трудом переставляя ноги, Нина добралась до аппарели и долгое время стояла, рассматривая невидящим взором разбросанные по площадке тюки и ящики… Всё тщетно…
     Кен, видимо сам понял, он ни о чём не спрашивал. Они там заняты Марьяной и марсианином. Нина понимала, что от её присутствия на борту будет мало проку. Плутон – вот он, Плутон, прямо перед глазами, хаос теней, кофейных, жёлтых и фиолетовых оттенков, перемешанных с бело-голубыми пространствами вечного азотного льда… Девушка настолько задумалась, что вздрогнула, когда кто-то постучал по спине её скафандра. Она резко повернулась и увидела перед собой на лицевом экране опознавательную надпись: «Ван К.Лбер».
     - Вы пришли в себя, Ван? – спросила Нина. – Как самочувствие?
     - Да, - отозвался клон. – Слабость есть, но небольшая. Коллега Нина, что там у пещеры? Я не всё понял и слушал.
     Девушка кратко рассказала ему ситуацию.
     - Коллега Нина, у меня с собой номерной синий кристалл, я нарушил законы нашей Автономии, вынося его за разрешённые пределы, но я не боюсь суда Высшего Совета. Я могу попытаться снова соприкоснуться с пилотом. Я готов остаться с ним в постоянном контакте и поддерживать коматозное состояние, пока смогу это делать, лишь бы вы были… по-нашему это называется «удовлетворённость».
     - Ван, зачем вам такая жертва? - спросила девушка.
     - А что такое «жертва»? У нас это плохое слово. У нас нет «жертв». На Земле есть «жертвы»?
      - Ван, это отказ от чего-либо важного себе ради другого, - пояснила Нина. – Это вовсе не то, что вы думаете, мы не древние придуманные боги, ради которых люди отнимали жизни у других людей и животных. То были варварские жертвы. Вы можете невинно пострадать из-за своих действий, это я называю «жертвой».
     - Коллега Нина, разве вы не скажете своё слово в мою защиту?
     - Скажу, Ван, можете не сомневаться.
     - Тогда мне нечего бояться суда Высшего Совета. Он осудит, если никто не скажет слова в мою защиту. Надо разворачивать палатку и вытаскивать бокс с пилотом. Я готов действовать.
     Клон повернулся, намереваясь вернуться в планетолёт, но девушка его удержала.
     - Ван, подождите! А что с Марьяной? Она пришла в себя?
     - Мне кажется, у неё дело гораздо хуже, - помедлив, отозвался клон. – У вас с собой та пластинка-«аккомодатор»?
     - Да, - призналась девушка. – Мы её взяли.
     - Понимаете, я работал над стабилизацией течения времени, это моя специализация. Для телепортации важно, чтобы перемещение происходило одномоментно. Когда изображают постепенный перенос, это не правильно. Постепенно ничего не переносится. Только скачком. У меня впечатление, что коллега Марьяна попала в зону переноса и скачка времени. Она сумела выбраться только благодаря «паутинке» и тому, что оставалась человеком. Клон бы не выбрался. И скафандр сыграл свою роль. Можно попробовать положить вашу пластинку. Только я этим заниматься не буду. Для меня аккомодатор губителен.
     - Ван, вы можете рассказать это ещё раз Бринёву?
     - Могу. Только коллега Бринёв сам знает.
     Нина проводила взглядом горбатую фигуру, поднимающуюся по выпущенной аппарели. С стороны пещеры возвращался техник Юрис.

     14

     Техник принёс малоутешительные новости. В пещере что-то произошло. Антенну он поправил, но никакой сигнал через неё не шёл. Нина вместе с ним поднялась на борт. Увидев, что в гардеробной шлюза уже висит три скафандра, девушка закрепила на стойке свой и вылезла через спинной люк. В воздухе пахло какими-то лекарствами. Юрис в скафандре прошёл внутрь.
     - Вернулись? – встретил их Кен. – Как только у Марьяны закончится диагностика, стартуем обратно.
     Маринкина лежала на центральном столе, накрытая диагностической сеткой. Голова её была полностью скрыта под колпаком, рядом с которым примостился на краешке стола попискивающий куб портативного диагноста.
     - Она жива? – шёпотом спросила девушка боцмана.
     - Сложно сказать, - так же тихо отозвался Зелёный. – Этот, герой разгрузки, полежал, очухался сам, приоткрыл скафандр, заявил, что таким воздухом дышать не может, и вышел… А, кстати, где он?! – Боцман посмотрел на дальнюю стену, где в креслах то ли лежали, то ли сидели два техника, которые почему-то так и не сняли свои скафандры. Перед ними стоял Юрис. Лбера среди них явно не было.
     - Он совсем недавно вышел ко мне и вернулся, - сказала Нина. – Я сама видела, как Ван поднимался по аппарели на борт. И скафандр его в гардеробной висит. – Она поискала глазами марсианина, но не нашла его в салоне.
     - Вышел и вернулся? - повторил боцман. – Нина, он нормально разговаривал?
     - Вроде нормально. Говорил о своём синем кристалле и о том, что готов снова соприкоснуться с Алёшей, чтобы ему помочь.
     После этих слов Нина увидела, что Кен как-то странно на неё смотрит. Не успела она спросить, в чём дело, как боцман выбежал в шлюзовую. Он пробыл там совсем недолго, но вернулся с сияющим синим кристаллом в руке и подбежал к консоли.
     - Централь, централь, я – «Гибралтар», отвечайте! – взволнованно заговорил он и продолжил, услышав отклик вахтенного. – Централь, у нас проблемы. Марсианин Лбер запустил самокристаллизацию. До этого он помогал при разгрузке и находился в состоянии сверхэнергетического транса. Срочно свяжитесь с его коллегами, как остановить процесс. Лбер в скафандре, вынуть его уже невозможно.
     Передав сообщение, боцман торопливо подошёл к техникам и попросил отнести синий кристалл на бокс с пилотом, наказав закрепить надёжно. После этого он вспомнил про Нину и подошёл к ней.
     - Нет больше Лбера, Нина. Он отдал себя кристаллу и попросил положить его рядом с Алексеем, чтобы попытаться помочь ему. Он просил передать, что верит твоей любви.
     Нина закрыла лицо руками и опустилась в кресло. Боцман присел рядом, обнял её за плечи, но она резким движением сбросила его руку и повернула своё окаменевшее лицо.
     - С меня хватит этого Плутона! – прошептала девушка. – Хватит! Это не планета, это – чудовище… Хватит…
     - Истерику не закатывайте и выпейте таблетку, - подошёл к ней Бринёв со стаканом воды и таблеткой в руках. – Мы в космосе, девушка. Дополнительных пациентов мне не нужно.
     Эти слова отрезвили. Нина послушно проглотила и запила таблетку. Кен не отходил, пока она не успокоилась.
     - Кен, можно стартовать, - произнёс Бринёв. – У Маринкиной такие же симптомы, как у пилота Зера, но значительно легче. Видимо в пещере тоже хроносдвиг случился. На Земле уже такому состоянию присвоили название – «синдром шарахи», почему так – не знаю.
     - Шарахнуло по башке, вот и вся шараха, - пробурчал боцман.
     - Кен, проводите меня к марсианину, - попросила Нина. – Я уже успокоилась.
     В гардеробной она сделал попытку открыть спинной люк указанного боцманом скафандра, но тот её остановил.
     - Не стоит, Нина, - мягко сказал он. – Зрелище не для слабонервных. Клоны возникают из биомассы и возвращаются в неё… Это их земля и их прах. Мы уже не сможем остановить. Передадим нашего Вана Лбера его коллегам как есть, в скафандре, у них свои ритуалы… Но Ван сказал мне идею, как можно импульсом отправить скан на Землю и Марс. Пригодится твой «аккомодатор», а зеркала главного привода у нас на станции все рабочие. Инженеры уже считают параметры согласования и перефокусировки. Думаю, своего Алексея ты встретишь.
     В шлюзе загудели компрессоры и вскоре на борт вернулись техники.
     А скоростной дисколёт Службы безопасности с Земли забрал двоих – Марьяну Маринкину и тело пилота Зера, который его, к сожалению, не дождался. Но скан пилота на Марс передали, и через некоторое время у Алекса Линника началась немного другая история жизни. Нина покинула станцию «Плутон-Орбитальный» с первым рейсовым на Уран.
     - Спасибо тебе, отец! – поцеловала она на прощание директора станции Гранта Маринкина. – Не думай, что ты одинок, хорошо?


     Декабрь 2019 – февраль 2020, Рассудово.