Синий малыш

     
     1
     Мирта никак не могла привыкнуть к тому, что этот большой человек с боцманской нашивкой на обычном космофлотовском комбинезоне – её родной отец. На экране и на голопроекции он казался совсем другим. Единственное, что в нём было от земного «экранного» папы – голос. Его она узнала сразу. Вот кто её просто потряс – это директор станции. Он выглядел настоящим генералом из музея древних фигур – парадный китель с позументами, запах изысканного парфюма, жесты большого начальника… Так получилось, что стремглав выбежав из переходного шлюза в приёмный зал грузопассажирского терминала станции, Мирта уткнулась в китель директора, который ослепительно улыбнулся и аккуратно «передал» её боцману. Маринкин назвал себя, сказал прибывшим девушкам несколько приветственных слов, потом представил Зелёного и ушёл.
     - Выросла ты, доченька, - сказал Кен, бережно прижимая Мирту к своей широкой груди и стараясь скрыть невольное смущение. Одно дело, когда дети на глазах растут, это незаметно, а когда вместо малышки перед тобой совершенно взрослая особа возникает, то даже и не знаешь, что сказать.
     - Здравствуй, папа, - прошептала Мирта и вдруг шмыгнула носом. – Куколку я привезла с собой.
     - Какую куколку? – опешил боцман.
     - Забыл уже? Я была маленькой, ты мне подарил куколку на Земле. И сказал, что прилетишь, когда она вырастет. Но выросла я. А куколка так и осталась маленькой, - она улыбнулась и посмотрела на отца снизу вверх. - И я прилетела, папа...
     - Пойдём, что ли? – предложил боцман, расчувствовавшись и не зная, что ответить. Он только сейчас заметил, что их окружили и с улыбками наблюдают за встречей. Кен обвёл девушек взглядом и вспомнил о своих обязанностях.
      – Девушки! Я, как вам директор сказал, боцман станции Кен Зелёный. Сейчас всех провожу в жилой отсек, чтобы вы отдохнули, поспали после перелёта…
     - Сколько ж спать-то можно? – сверкнула улыбкой зеленоглазая шатенка, стоявшая ближе всех. – Весь полёт спали.
     - Тьфу, не спать, ну, обвыкнуться, - поправился боцман. – Давайте знакомиться…
     Зеленоглазую звали Дайна. Миниатюрная Шень бойко назвалась и храбро вложила свою ручку в мощную длань боцмана. Самой высокой из девушек была Фэнси, она улыбнулась, назвала себя и вежливо наклонила голову. Остальные – Юна, Лиана и Дженнифер выглядели очень застенчивыми, их представила Мирта.
     Кен провёл девушек кольцевым коридором, сообщив, что их поселили на Бульваре Пришельцев. Девушки шли молча, только головами по сторонам крутили. «Рассортировав» их по аркам подготовленных помещений, боцман вытер вспотевший лоб. Он не мог отделаться от ощущения, что все девушки на самом деле ещё маленькие. Его Мирта, оказавшись в своей комнате, первым делом вытащила из сумки детскую куколку и устроила её на кровати. Как ребёнок! Что делали другие, он не видел, но готов был покляться, что они вели себя тоже по-детски. Впрочем, если подумать, куда им торопиться бежать от детства? Кен вдруг вспомнил, что смог «докричаться» до Мирты через синий кристалл только представив её совсем маленькой, какой она запомнилась ему очень давно на средиземноморском пляже.
     Вызов коммуникатора вернул Зелёного на круги своя. Ещё же марсиане прибыли. Боцман поспешил обратно к шлюзу. Обычно марсианские миссии всё делали сами, выгружались тоже. Люди с Марса на станцию прилетали очень редко, в основном в составах миссий были те, у которых в нашивке имя и фамилию разделяло характерное «К.» - клоны. Искусственно рождённые. Что делать, если у них там естественной рождаемости нет, и приходится клонироваться для демографии... Но клоны не могли сами никого родить, получался замкнутый круг… Один из клонов ждал Зелёного около аппарели шлюзового прохода.
     На клонов боцман обычно не обращал никакого внимания, но нашивка этого остановила его взгляд и заставила нахмуриться: «Мир К. Зел». Обладатель нашивки показался боцману странно похожим на Мирту. Марсианский «Билль о правах» запрещал в устной речи выделять принадлежность к роботам-андроидам или клонам, кроме того, что их имена и фамилии никогда не разделялись и произносились слитно.
     - Я к вашим услугам, Мирзел, - слегка поклонился Зелёный. Им пришлось посторониться – по аппарели роботы медленно тащили какую-то сетчатую трубу. Внутри неё было что-то похожее на желе.
     - Очень сложный объект для транспортировки, - неожиданно пожаловался клон. – Очень сложный. Приходится держать в статической сетке…
     - Да уж, - осторожно поддакнул боцман, удивлённый разговорчивостью марсианина. Обычно они не откровенничали ни с кем.
     - Нет ли у вас возможности немного помочь? – спросил тот. – Хранение для биомассы у нас не готово, а в ваших условиях она может держаться за счёт собственного поверхностного натяжения и небольшой внешней статической коррекции. Можете её положить на время у себя? Мы бы были очень признательны.
     - Это биомасса? – уточнил боцман, внимательнее разглядывая «желе» в сетке-трубе.
     - Она самая, - подтвердил клон.
     Проблема была не в том, чтобы «положить», а в том, чтобы положить на законных основаниях. Всё, что доставлялось и размещалось на станции, имело сертификаты безопасности. Марсиане, полностью арендовав один из блоков, могли иметь иную сертификацию, если гарантировали в договоре общую безопасность для станции. Словом, просто взять и «разместить» в занимаемых землянами блоках боцман не имел права.
     - Земной сертификации у неё нет, - сообщил марсианин, словно прочитав мысли Зелёного. – Это версия биомассы создана на основе марсианских грунтов. Эксперименты с нею проводятся в марсианских условиях. Речь идёт только о временном хранении.
     Просьба казалась очень странной.
     - А как вы её провезли? – озадаченно спросил боцман, бегло просматривая спецификацию грузов прибывшей миссии. – Как сверхнормативный груз? У вас написано, что прибывает большая миссия…
     - Вот она и прибыла, - ответил клон. – Натурализован один я.
     Боцман судорожно сглотнул, поняв, что остальные члены миссии находятся перед ним не в «натурализованном» виде. С таким способом доставки ему раньше встречаться не приходилось. Когда выяснилось, что марсианская технология «биоквантовой» телепортации на Земле работать не будет из-за наличия естественной магнитосферы, то Земля успокоилась за свою безопасность и снисходительно наблюдала за опытами Внеземелья. Суть технологии была очень проста. При квантовой телепортации переносилась информация о передаваемом кванте, то есть, на расстоянии возникала его точная «информационная» копия. При биоквантовой передаче участвовала биомасса, а информация для неё получалась через специальные зеркала, созданные по марсианской технологии с применением синих кристаллов. Марс одно время даже экспортировал их на Землю, когда выяснилось, что такие зеркала имеют лечебный эффект, но интересы земной медицины пересилили, и экспорт прикрыли. Во Внеземелье марсианские зеркала-биокорректоры были хорошо известны. В данном случае о телепортации речи не шло, но способ «упаковки» членов миссии боцмана смутил. Он сказал, что без директора решить вопрос не может, это, во-первых. А во-вторых, почему нельзя оставить груз около шлюза?
     - Он перегородит приёмный зал по диагонали и не даст разгрузить остальное, - пояснил Мирзел. – Понимаете, сетку можно немного изогнуть, только очень немного. Роботы смогут выдержать радиус изгиба точно. С таким радиусом она проходит в кольцевую и перемещается по ней. Точно так же она проходит в главные холлы. Мы всё просчитали, можете проверить. Но нам надо её занести в свой сектор в последнюю очередь, после всех остальных грузов. Помогите, пожалуйста.
     Боцман прикинул, что временное размещение в кольцевой галерее никак не получится и запрещено по правилам безопасности, а в лифт «оно» не влезет никак. Единственный выход – тащить на Бульвар Пришельцев, как самый ближний. Зелёный попросил притормозить разгрузку, вызвал инженеров проверить расчёты марсиан, а сам отправился к директору.
     Маринкин был занят: разговаривал со старшим помощником по видеосвязи, поэтому молча показал Кену на кресло. Зелёный подумал, что его информация об упакованной в биомассу марсианской миссии может быть интересна Шуму, но говорить ничего не стал, пока директор сам не пригласил присоединиться к разговору. Боцман сразу рассказал про возникшую «ситуацию».
     - И куда её у нас можно поставить? – поинтересовался директор.
     - Кроме как на Бульваре Пришельцев, некуда, - отозвался Зелёный. – Загородить ширмочками, чтоб не маячила перед глазами.
     - Надолго?
     - Не спрашивал, но, думаю, недели на две. Это обычный срок для перепланировок. У них же для неё ничего не готово. Как понимаю, вызволить из неё остальных членов миссии они могут только «в марсианских условиях», их ещё им создать надо в достаточно большом объёме. Перепланировки неизбежны.
     - В шлюзе оставлять нельзя никак, - подал голос Дим Шум. – По технике безопасности. А на Бульваре Пришельцев только в том случае, если она занимает не более трети по ширине прохода.
     - Верно, - кивнул Зелёный. – но она даже у’же трети. Длинная только. Растянется на полбульвара.
     - Ладно, тащите, - согласился Маринкин, неожиданно легко смирившись с неизбежным присутствием «ширмочек» перед директорской. – Только срок обговорите точно.
     Кен Зелёный даже обрадовался, когда девушки после экскурсии в оранжерейную сами попросили их переселить в неё «на матрасики». Выходные арки их комнат тоже выходили на ту марсианскую «сосиску в сетке», ни к чему, чтобы у них под носом она маячила. Интуиция подсказывала боцману, что марсиане что-то задумали, их на кривой козе не объедешь. Хитры они.
     «Сетку» тащили от шлюза на Бульвар Пришельцев весь день. Местами зазор между нею и стенами проходов на углах порой был в пару миллиметров, весь путь следования разметили лазерными маячками. Середину бульвара расчистили, поставили ложементы, загородили видеоширмами… Когда всё закончили, Кен пришёл к девчонкам в оранжерейную, думал поболтать с ними, но они визжали и брызгались на «море» в соседнем релаксе. У переборки лежали аккуратной стопкой надувные матрасы, спальники и подушки. Рядом стоял сложенный самосборный тент на 10 человек, но чтобы его разложить, надо будет двигать ближние делянки, а над ними освещение – не просто. Кен присел подумать на диванчик в уголке оранжерейной и незаметно для себя заснул.
     Проснулся Зелёный от чувства голода и сразу нашёл на коленях записку дочери. «Папа», писала она на страничке, вырванной из блокнотика-«самостирайки», «мы спим на соседнем пляже. Еда стоит внизу на полу». Кен посмотрел вниз: на полу стоял поднос с прикрытыми контейнерами и стаканом. Рядом лежали нож, вилка и трубочка для питья. Кен посмотрел в сторону перегородки – матрасы и спальники исчезли, тент продолжал одиноко стоять, прислонённый к одной из колонн, поддерживающих раму потолка с «дневными» светильниками.
     Что-то беспокоило, а боцман не мог понять, что. На коммуникаторе светился пропущенный вызов от Дима Шума. Странно, что он не проснулся – виброзвонок мощный, он мёртвого разбудит. Боцман осмотрел аппарат и обнаружил, что настройки изменены. Точнее – их вообще не было, все уровни по нулям. Кен ругнулся и полез было настраивать заново, но высветился повторный вызов с Плутона, где сейчас был Дим Шум с биологом Эвелиной Седа, хозяйкой этой оранжерейной. Старший помощник извинился за ночной вызов и попросил рассказать подробнее о беседе с марсианином у шлюза.
     - Я узнал, что их миссия состояла из семи персон, - сказал Дим Шум, выслушав рассказ Кена, - и они прибыли на Уран «в натуре», а не в желейном виде. Это зафиксировано в реестре прибытия на У-станции. В реестре отбытия числится одна персона, сопровождающая груз. Кстати, зовут её вовсе не Мир К. Зел. Она записана как Вейк К.Шеддард. Все остальные тоже Шеддарды. Клан клонов.
     - Млин, - пробормотал боцман. – Это он специально назвался, чтобы у меня ассоциации с Миртой возникли, и я в чём-то уступил.
     - У меня прежде всего возникла ассоциация с «мир – козёл», - с иронией ответил Шум. - Но ты прав, они хотят преференции. На всех нас им наплевать. Слушай, ты не хочешь девчонок вывезти к нам на Плутон? Мне кажется, что на станции им сейчас не место. Придумай повод, Кен.
     - Марьяна на Плутон рвётся, - мрачно сказал Зелёный.
     - Ну, поговори с ней, - ответил Дим Шум и отключился, оставив собеседника в глубоком раздумье.
     - Папа! – вдруг раздался над ухом Кена голос дочери. – Ты проснулся? Я услышала. Можно рядом с тобой сесть?
     Кен повернул голову. Мирта стояла около дивана, закутанная в широкую пляжную простыню с нарисованными смеющимися солнышками. Кен подвинулся, освобождая ей место.
     - На Плутон прогуляться хочешь? – вдруг спросил он.
     - Там синий малыш, - сразу обрадовалась девушка. – Хочу с ним поиграть.
     Кен с недоумением посмотрел на её лицо. Откуда она знает?
     - Не смотри на меня так, - сказала Мирта и кивнула на переборку. – Синий кристалл нам уже всё рассказал. Синий малыш – из его рода. У них очень интересно устроено… Знаешь, папа, я не случайно оставила тебе запись. Мы все семеро прошли кристаллизацию… Нет, не думай, не мы кристаллизировались, нет. У нас теперь есть двойники-кристаллы. У тебя тоже. Ты смотрел «Марсианский фестиваль»?
     Боцман утвердительно кивнул.
     - Если ты прошёл отбор, то у тебя тоже есть двойник-кристалл. Каждый синий кристалл может быть носителем многих двойников, тот, который вырос за переборкой, носит тебя и ещё нескольких человек. Я их не знаю, - продолжила Мирта.
     - Постой, откуда ты знаешь, кого он носит? Из наших контактов на расстоянии?
     - Нет, папа, на расстоянии могла чувствовать только тебя. Мы пришли сюда, почувствовали его, раскрутили, и он нам сказал. Посмотри сам, какой он теперь синий и хороший. У вас тут он даже спрятался от скуки. Ах, папа, если бы такая игрушка была у меня раньше! Почему люди вырастают и теряют способность играть?..
     - Они играют, - пробормотал боцман. – Только игры у них, доченька, другие…
     Мирта вскоре ушла досыпать на пляж к девочкам, а Кен, так и не прикоснувшись к ужину на полу, снова забылся на узком диванчике. Он не слышал, как, тихо жужжа, приполз уборщик, потыкался своими усиками в поднос и уполз обратно, решив, что предмет на полу не может относиться к мусору по сумме критериев его оценки.
     В девять утра боцмана разбудил вызов вахтенного из Централи.
     - Кен, срочно встреться с марсианином! У них претензии!
     Боцман сразу стряхнул сон. Вахтенный больше ничего не знал. Претензия поступила в 8:20 в Сервисную службу, она касалась превышения нормы эфирных масел в атмосфере станции и была сгенерирована автоматически одним из датчиков, которые установили над размещённым на Бульваре Пришельцев грузом. «Сервисники» сразу отреагировали, но никакого превышения нормы не нашли. Теперь претензию заявил сам марсианин, утверждая, что халатность персонала станции привела к непоправимой порче ценного груза.
     «Вот оно, пророчество старпома», подумал боцман, вызывая марсианина. Мирзел сразу появился на экране, был очень вежлив и предложил всё обсудить при встрече около шлюза. Он только просил поторопиться, чтобы не задерживать отлёт транспортника, словно сам намеревался покинуть станцию. Спускаться вниз на Бульвар Пришельцев Зелёный не стал и направился к служебному инженерному проходу, открыв арку с надписью «Только для аварийных служб».
     Около шлюзового перехода его ждали двое. Мирзел в самом деле улетал обратно на Уран. Рядом с ним стоял смущённый Грант Маринкин. Что там случилось, они так и не рассказали, но директор попросил срочно утилизировать то, что вчера с таким трудом было затащено на Бульвар Пришельцев. Мирзел дал кое-какие советы. Убирать надо было крайне осторожно, потому что, по его словам, содержимое сетки перешло в «критическое состояние», сам Бульвар Пришельцев уже герметизирован с двух сторон.
     - Так что оно может натворить? - не выдержал боцман. – Лопнет? Прокиснет?
     - Оно, э-э-э… Оно не лопнет. Оно не прокиснет. Оно критически сожмётся. Это хуже, чем лопнуть, - ответил Мирзел.
     - Как вакуумная бомба, - уточнил директор. – Наши внутренние конструкции на такое не рассчитаны. Корпус выдержит, если что, но внутри сильно поломает. Я уже объявил общую подготовку эвакуации в научный сектор, а этот мы временно отстыковываем от станции.
     - У меня дети в оранжерейной! – заявил боцман. – Пока их не выведу – никакой отстыковки!
     Он резко повернулся к Мирзелу, но застыл и открыл рот от вида блаженной улыбки на узком лице марсианина, что-то разглядывавшего в своём планшете.
     - Вас любят боги, - сказал тот через некоторое время, оторвавшись о созерцания, и показал изображение удивлённым землянам. – Вы посмотрите, какая красота! Мы никогда такого не достигали! Уважаемый директор, скажите, какой запах смог вызвать у нашей биомассы такую замечательную аллергическую реакцию?
     На планшете было видно, что вчерашнее «желе» превратилось в друзу мелких синих кристаллов, вытянутую дорожкой по всей сетке. Над самой сеткой висел сизый туман.
     - Можно отменить тревогу, - продолжил Мирзел, - посмотрите, основание скукожилось и не предвещает опасности. Можно накрыть колпаком до нашего возвращения и любоваться. Директор, откройте секрет! Он останется между нами, обещаю!
     На злого Маринкина лучше было не смотреть. Капитан рейсовика с Урана похвастался при встрече модным парфюмом и подарил флакон. Маринкин клял себя, что не сдержался от пробы и попрыскал малость на волосы. Надо же было ему потом полюбопытствовать над этой желейной «сосиской в сетке»… Но он быстро совладал с собой.
     - Мы разберёмся, коллега! Вы не успеете долететь, как получите результаты нашего служебного расследования! – заявил директор, оттесняя марсианина к аппарели шлюза. – Мы искренне благодарны вам за содействие и надеемся на плодотворное сотрудничество…
     Боцман был готов покляться, что у марсианина желание улететь уже пропало, и он просто отступал перед настойчивостью директора. Так или иначе, но, когда Мирзел скрылся в проходе, директор вздохнул с облегчением:
     - Хлопот нам эти коллеги доставили, боцман, но иногда лучше иметь дело именно с клонами…
     Кен потом только понял, что директор имел в виду: у клонов отсутствовало обоняние. Он сам в «нюхачи» не годился. Однако боцман удивился ещё больше, увидев около уже открытого Бульвара Пришельцев семерых девчонок. Из их рассказа он понял, что к внезапно появившейся друзе синих кристаллов они могли тоже иметь самое прямое отношение. Прозрачный колпак уже превратил новоявленную друзу в местную достопримечательность, и Бульвар Пришельцев даже стал на некоторое время многолюдным. Узнав, что все члены экипажа станции просмотрели «Марсианский фестиваль», Мирта повторила свою фразу про двойников.
     - Ты ещё скажи, что эта друза и есть тот кристаллический экипаж, который останется на станции, когда мы её покинем, - недоверчиво возразил отец.
     - А почему нет? – спросила девушка. – Ты просто к ним не привык.
     Дим Шум, которого Зелёный особо проинформировал о происшествии на борту станции, посоветовал пока не придавать версии девушек значения.
     - Кен, - заметил он, - если там действительно двойники, то, сколько же их?! Что, они весь Марс в миссию включили?
     2
     Кен Зелёный несколько дней тщетно надеялся случайно встретить главного планетолога станции Марьяну Маринкину – она не попадалась, ни в коридорах, ни в столовой, ни на Бульваре Пришельцев. Это было немного странно, но боцман связал её отсутствие со «служебным расследованием», которое обещал провести улетевшему марсианину директор. Вполне возможно, что там были какие-то деликатные моменты, которые Марьяна умела обходить в официальном общении лучше всех на станции. Именно поэтому он решил подождать случайной встречи ещё немного.
     Вдруг Марьяна сама пришла в боцманский офис. Выглядела она сильно уставшей и встревоженной. Рассеянно взяв предложенный Кеном кофе, она не стала пить, поставила перед собой на столик и тихо ждала, медленно массируя пальцы рук, пока боцман просмотрит список того, что ей казалось нужным для новой экспедиции на Плутон.
     - У нас всё есть, за исключением зеркал, - сообщил он, сверившись со своим терминалом. – Зеркала с кристаллическим напылением мы не комплектовали.
     - Тогда придётся брать мои личные, - отозвалась главный планетолог. – Они просто большие, и я сомневаюсь, что их можно протащить в пещеру. Там узкий лаз.
     - А расширить никак нельзя?
     - Понимаете, Кен, я не хочу нарушать природный феномен. Боюсь нарушать. Кен, я уверена, что там не просто след чьего-то пребывания, о котором говорит Дим Шум. Там активно действующая система, которая нам неизвестна. Я буду пытаться её понять.
     - А девочки-землянки вам ничем не помогут? – закинул удочку боцман. – У меня есть серьёзные основания полагать, что они причастны к появлению друзы на Бульваре Пришельцев.
     Маринкина пристально посмотрела на собеседника. Шутит он, что ли? Грант её измучил своим «расследованием», она готова сбежать хоть на Млечный Путь, чтобы не слышать его версий аллергии кристалла на запахи. Одна библиотека-информаторий уже сгорела от его запросов. Земля дипломатично «послала» просьбу директора-станции «Плутон –Орбитальный» дать выделенный канал с супермозгом Союза Континентов. Один из экспертов, к которому муж обратился, пояснил, что благовония относительны, что для одних - благо, для других - просто невыносимая вонь, от которой, сами понимаете… Другой посоветовал директору встать на позиции пострадавшей биомассы, но это у него никак не получалось. То, о чём вдруг сказал боцман, поворачивало дело совсем другим боком!
     - И какие же это основания? – поинтересовалась Марьяна.
     - Ну, хотя бы то, что известный вам синий кристалл в оранжерейной снова активен, - ответил Кен. – Это случилось после того, как девочки с ним пообщались.
     - Кен, мне не верится, - ответила Марьяна. – Но, если кристалл активен, можно мне прийти в оранжерейную?
     - А почему нет? – улыбнулся боцман. – На девочек я бы обратил внимание.
     Она на это ничего не ответила, быстро выпила свой остывший кофе и вдруг предложила Зелёному вместе поняться в оранжерейную. Девушек они застали в шлюзе контейнера с кристаллом. Одна из них в скафандре была внутри и, сидя на корточках, гладила головку кристалла точь в точь как Эвелина. Другие смотрели за этим через стекло.
     - Папа! – прошептала Мирта, не обращая никакого внимания на гостью. – Смотри, какая прелесть. Сейчас моя очередь, Дженни скоро выйдет.
     - А мне можно? – вдруг спросила Марьяна.
     Мирта внимательно посмотрела на неё. Кен заметил, что смотрела дочь каким-то странным взглядом – поверх головы и в то же время сквозь голову.
     - Думаю, можно, - сказала она. – Мне кажется, кристалл носит вашего двойника. Девочки, проверьте меня! – повернулась она к подругам.
     Те подтвердили правильность оценки. Кен представил их с Марьяной друг другу.
     - Что за двойник? – тихо спросила Марьяна у Кена, когда вышла Дженни, и все девушки сгрудились около неё, помогая быстрее снять скафандр и засунуть в него Мирту.
     – У всех, кто дружит с кристаллом, есть в нём отпечаток, - пояснила одна из девушек, услышав её вопрос.
     Марьяна пошла в шлюз последней. Холод ударил по руке, когда она стянула перчатку, но, как только пальцы прикоснулись к синей головке, холод пропал. Тепла тоже не было. Был только свет, который через руку разливался по всему телу. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой в ледяной пещере на Плутоне. И поняла, только слов не находилось…
     После этого нерешённым остался только один вопрос – полетит ли на Плутон Зелёный. Но его Марьяна вызвалась уладить с директором сама.
     - Кен, - сказала она, - должна же я иметь от своего семейного союза хоть какую-то пользу? Мы все должны полететь на Плутон. Я пойду, поговорю с мужем, он всех отпустит…
     Разговор происходил в соседней с оранжереей зоне релаксации с морем и пляжем. Кен сидел и щурился на искусственное солнце как довольный кот. Марьяна только что вышла из воды и растянулась на песке, наблюдая за девушками, шумно перебрасывающими в воде полосатый мяч.
     - Я сам пришёл, - вдруг раздался за их спинами голос директора. – Вы все полетите на Плутон, если скажете мне, что я должен сделать для полного счастья синей друзы перед директорской?
     Боцман вскочил на ноги. Директор протянул ему стандартный бланк межпланетной связи. На нём Кен увидел штрих-код Марсианской автономии, гриф официального сообщения и прочитал, что автономия настоятельно просит создать для синих кристаллов, являющихся марсианским достоянием, временно размещённым на территории станции «Плутон-Орбитальный», условия полного счастья и процветания. Марьяна читала через его плечо.
     - Дорогой мой, - проворковала она мужу, - возьми на время нашего отсутствия творческий отпуск. Не появляйся в директорской, и все будут счастливы… У Плутона пять спутников, вспомни, что ты тоже когда-то был неплохим планетологом и даже занимался наукой… Кристаллы надо просто оставить в покое. Они воспринимают наши мыслеформы, терзаются от них, и будут полностью счастливы, если их окружить чем-нибудь безмозглым…
     Кен вернул директору бланк сообщения и деликатно отошёл в сторону к девушкам, которые, завидев «парадного» Маринкина, сразу затихли и вылезли на берег за халатиками.
     - Везёт же вам, - восхищённо зашептала отцу Мирта, – такие директоры на станции водятся!..
     Боцман цыкнул на дочь и покосился на начальствующих супругов. Но те были заняты своим разговором и ничего не слышали.
     Одним из условий полёта на Плутон для девушек стало получение дополнительных знаний, поэтому почти всю неделю до отлёта они провели с обучающими гипношлемами на головах. Курсы подобрали им лично Марьяна и Эвелина. Занятия проходили в отведённым девушкам помещениях на Бульваре Пришельцев, в них сервисная служба установила четыре «учебных» кресла – больше на станции не нашли. Девушкам пришлось заниматься двумя группами посменно, к одной из них на свободное кресло часто присоединялась сама Марьяна.
     Мирта с трудом воспринимала переход от учебного транса к реальности. Раньше в школьное время, «обучалки» - индивидуальные учебно-экзаменационные системы, тоже имели гипношлемы, но не было такой интенсивности! Голова просто пухла от информации, они даже разговаривать друг с другом прекратили, молча добирались до любимого пляжа, делали короткий заплыв, ели и засыпали тут же на берегу на матрасах. Их никто не тревожил – Кен позаботился и попросил экипаж временно не пользоваться зоной релаксации около оранжерейной.
     После предпоследнего занятия боцман увидел дочь сидящей на корточках около длинного прозрачного колпака в середине Бульвара Пришельцев. Рядом стояли три её подруги – Юна, Фэнси и Дайна. Сетка никуда не делась, но теперь в ней вместо желеобразной массы спокойно лежало что-то плоское, слоистое и рыхлое, имевшее ветхий вид. По цвету оно напоминало марсианские пески. Сверху была посыпана синяя дорожка из мелких-мелких кристалликов. Мирта словно почувствовала приближение отца, обернулась, помахала рукой.
     - Папа, смотри, - сказала она, когда боцман оказался рядом, - как они интересно лежат… Словно Млечный Путь из капелек собран…
     - Напечатан, - вставила Фэнси. – Так собрать трудновато…
     - Мы как раз поиск братьев по разуму усвоили, - усмехнулась Юна. – Теперь они в каждом углу мерещиться будут.
     - А почему – нет?! – запальчиво возразила Мирта. – Может, нам как раз и показывают список миров, с которыми возможна связь по синим кристаллам. Девочки, вспомните карусель, там в центре тоже нам виделась какая-то перекрученная нить. Папа, а на Плутон карусель возьмут?
     Зелёный пожал плечами. Карусель до сих пор так и лежит в разобранном виде в контейнере, никто никаких указаний на её счёт не давал. Про карусель он сам как-то забыл, надо будет спросить Шума… Боцман вспомнил, что про «ненатурализованных» марсиан в биомассе он девочкам не рассказывал. Судя по всему, «натурализации» они уже не подлежали, это могло стать одной из причин, почему вдруг Мирзел заторопился отбыть обратно. Его клан погиб, что ему здесь одному делать? А проблем оставил – выше головы. Боцман вздохнул.
     - Централь вызывает… - вдруг проговорили по громкой связи и отключились, видимо случайно передали, бывает такое.
     - Скорее всего, к Млечному Пути карусель отношения не имела, - задумчиво сказала Дайна. – Там было встречное вращение, мог возникнуть оптический эффект. Иризация, например, могла быть, полоска световая.
     - Централь вызывает… - снова ожила громкая связь. Боцман недоумённо поднял голову и посмотрел на центральные светильники, в которые были вмонтированы динамики. «Чего ещё у них там?», подумал он и взялся за свой коммуникатор, но его опередили.
     - Кен! – услышал он голос Иржи Крама. - Я в Централи, в ЦУПе. У нас центровка масс нарушилась. Ты в своём хозяйстве ничего не перекачивал?
     Периодически полагалось проводить регламентные работы, откачивать и чистить резервуары систем жизнеобеспечения станции. Часть из них была легко заменяема в ремонтных доках, но на орбите Плутона их не было. Поэтому ёмкости чистили. Последний раз массовая чистка производилась года три назад. Сейчас никаких подобных работ не было.
     - Нет, Иржи, по моей части ничего такого… - ответил он. – А с чего шум-то?
     - Шум ни с чего, Шум на Плутоне, - скаламбурил Крам. – А контроль в ЦУПе показывает, что есть излишек воды в страховом резерве, который автоматика пытается перераспределить и сохранить, перекачивая по всем доступным цистернам резервного контура. Не сбрасывать же драгоценную воду за борт. Такое длится уже несколько вахт. При этом количество воды, как выясняется, постоянно. В голову приходит только одно – уменьшились объёмы цистерн и трубопроводов, типа заросли изнутри чем-то. Только они очень странно уменьшаются, после перекачки всё нормализуется на какое-то время, потом возникает в том месте, куда перекачали. Фильтры ничего не ловят, уже сервисники смотрели.
     - Только на воде такое? – уточнил Зелёный, подозрительно взглянув на кристаллы под колпаком. – Иду к вам, Иржи.
     - Папа, возьми нас, - вдруг попросила дочь. – Мы сможем увидеть.
     Вахту в ЦУПе нёс пилот Марек. Над спинкой штурманского кресла торчала стриженая макушка Крама. Около стояли люди из его группы и из сервисной службы. Было слышно, как Иржи что-то объясняет, на экране поворачивалась трёхмерная схема палуб и коммуникаций. Зелёный дождался спуска в ЦУП всех девушек, посадил их в гостевом ряду около стены, строго-настрого наказав без него никуда нос не совать, и отправился к собравшимся. Они были настолько увлечены обсуждением, что не заметили новоприбывших, только Марек повернулся в своём кресле и приветственно помахал Кену рукой.
     Боцман тихо встал сзади всех и прислушался. Иржи говорил о том, что вода могла изменить свои свойства. Поскольку основным источником воды в Солнечной системе так и осталась Земля, то все грузовозы имели особые «серебряные» ёмкости для её транспортировки. Для перевозки воду замораживали. В каждом модуле станции, созданном на базе списанных грузовозов, было по три танка-цистерны, которые приспособили под резервный контур хранения запасов воды. Под одним из них была оранжерейная. Два других располагались по противоположным бортам чуть ниже уровня Бульвара Пришельцев. Между ними как раз и наблюдалась «перекачка».
     - Демонтировать марсианскую «хрень», которую мы по доброте душевной к себе на Бульвар Пришельцев затащили, мы не имеем права, - сетовал Иржи, - а вскрывать палубу надо под ней…
     - Не нужно ничего вскрывать! – неожиданно для себя самого громко сказал Зелёный.
     Люди обернулись и расступились, пропуская боцмана вперёд. Кен шёл с очень странным чувством: он не знал, что скажет, но был уверен, что выскажется по существу и по делу, главное – открыть рот и начать говорить. Это уже получилось.
     - Свидетельствую, - продолжил Кен, оказавшись рядом с Крамом, - что марсиане в форме биомассы переместили нескольких членов своей миссии, возможно шестерых. Об этом сказал их сопровождающий – Мирзел. Мы только поэтому и согласились разместить, не важно, кто там был, люди или клоны. Случайно условия хранения у нас повлияли на состояние биомассы, была угроза вакуумного взрыва, вы все знаете об этом. Нам ещё предстоит разобраться, почему вдруг вместо взрыва произошла кристаллизация, могу вам сказать, что это оказалось связано с вон теми нашими юными гостьями, которые сидят у входа…
     - Если связано, то почему они там, а не здесь? – спросил Иржи. – Не хорошо…
     - Подожди, дорогой, - остановил его Зелёный. – Дай мне пояснить. Только факты. Девушки разбудили синий кристалл в оранжерейной. Он снова активен. И ещё одно. Когда разгерметизировали Бульвар, и мы туда вошли, то над биомассой был туман. Синий туман. И появилась «друза», на которую все мы дружно дивились, пока не надоело. А потом возникло это раскачивание. Это просто качели, люлька для укачивания новорождённого. А кто он? Или – что он? Можно только предполагать. Я думаю, что если подвести под сетку с бывшей биомассой качающуюся платформу, то наша вода сразу успокоится. Ясли нам нужны, люльки, соски, погремушки…
     Кен замолчал, ожидая взрыв хохота, но собравшиеся и не думали смеяться над сказанным. Иржи склонился над консолью, запрашивая записи регистраторов на момент входа в разгерметизированный Бульвар. Да, вот оно – все увидели на экране синий туман над сеткой. Потом регистраторы показали, как туман поднимается и исчезает в воздуховодах на потолке.
     - Засосало, - прокомментировал кто-то. – До первого фильтра могло дойти…
     Крам хлопнул себя по лбу и снова застучал по клавиатуре консоли, забыв про свои намерения относительно гостей. Но Кен уже подозвал девушек жестом.
     - Почувствуйте туман, - сказал он им шёпотом. – Сможете?
     - Мы уже поняли, - за всех ответила Дайна. – Спасибо, что помогли донести идею…
     Боцман посмотрел в её зелёные глаза. Они были совершенно серьёзны. Кен вздохнул, поняв, что эти семеро знают больше, чем все тут присутствующие, но не хотят говорить, а подталкивают к какому-то им известному решению.
     - Мне-то хоть скажите, что тут, - снова зашептал боцман.
     - Альтернативная трансформация, - пояснила Дайна. – Это то, о чём говорится в фильме «Марсианский фестиваль». Если человек не мог естественным образом жить на Марсе, то у него два пути: создание искусственной среды для себя или альтернативная трансформация в ту форму, какая сможет жить. Здесь произошло то же самое. Что-то запустило механизм альтернативной трансформации.
     - Вы чего там шепчетесь? – спросил Крам. – Этот «туман» до фильтра вылез в коллектор, в котором идут резервные магистрали, его теперь носит по коллектору взад-вперёд… Юные дамы, вы можете пояснить нам, что он делает? Как понимаю, вы в курсе происходящего?
     - Да, конечно, дядя Иржи, - улыбнулась Мирта. С инженером Крамом отец уже успел её познакомить. – Это не туман. Это как бы дух кристаллов. Он должен к ним вернуться, но не знает, как это сделать.
     - Погоди, погоди, Мирта, какой ещё дух?! - остановил её инженер. - Дух, это мистика какая-то, а нам нужны реальные решения. Как его вернуть, вы знаете? Что будет, если он вернётся в кристаллы?
     - Да, дочка, тот марсианин очень боялся взрыва, когда пропала стабильность состояния биомассы, - поддержал инженера Зелёный. – Тот туман, как я понимаю, – излишек влаги…
     - Можно мне сказать? – застенчиво спросила Юна. Она поправила упавшую на глаз прядку волос и уже увереннее продолжила. – Там было самовысыхание биомассы. Желейная форма, которую поддерживала статика сетки, сменилась другой, сухой, а статическое поле осталось. Оно сожгло кристаллы изнутри. Выделился синий пар. Если в биомассе были марсиане, то они все погибли…
     - Могли и не погибнуть, - возразила ей Фэнси. – Их там не было, была только информация о них, вспомни, о чём нас по телепортации научили. Передаётся информация. Но она могла сохраниться в том синем паре! Нам нужен живой марсианский кристалл…
     Девушки переглянулись. По их лицам и глазам было видно, что «мозговой штурм» удался. Но никто из окружающих толком ничего не понял, и потребовалось довольно долгое объяснение, прежде чем Иржи Крам согласился с тем, что ситуация может быть не так проста, как казалось. Но «качели» на станции надо было прекратить, потому что орбита станции из-за соседства Плутона с Хароном была чувствительна к подобным возмущениям.
     - Директор пожаловал, - сообщил вахтенный Марек.
     Все как по команде повернули головы к лифту. Спуск директора в ЦУП из-за прозрачности выходного блока всегда выглядел немного комично: сперва из дымчатого стакана шахты лифта сверху «проявлялись» лакированные туфли комсостава, брюки с кантом, потом всё остальное – парадное и строгое. На сей раз все озадаченно переглянулись, увидев беговые кроссовки и спортивные штаны и куртку, но это был директор. Его сопровождали два астрофизика – Пётр Аби и Бор Лемин, заместивший покинувшего станцию Шарля Будюля.
     - Отпуск человек взял, - прокомментировал кто-то за спиной боцмана.
     Маринкин быстро подошёл, приветствуя всех поднятой рукой. Вся его обычная церемонность куда-то делась, он дружески кивнул вахтенному, приветливо улыбнулся девушкам и остановился перед Зелёным и Крамом.
     - Мне кажется, мы нашли причину раскачивания нашей лодки, - сказал он. – Она на Плутоне. Вот, посмотрите, суточные планетограммы, синхронизированные с собственным вращением станции. Видите картину «прилив-отлив»? На планете сильно сократились спиральные туманы, коллеги полагают, что начался цикл перестройки к долгой «зиме», Плутон втягивает свою атмосферу и увеличивает массу. У вас какие соображения?
     Боцман переглянулся с инженером. Тот понял и взял инициативу в свои руки. Очень сухо он напомнил факты и упомянул о состоянии марсианской биомассы и кристаллов на ней. Потом рассказал о предложении девушек насчёт «живого кристалла». Маринкин задумался.
      - По закону подлости могли сойтись все факторы сразу, - сказал Лемин. – Колебания на Плутоне слишком малы, но кристаллы способны резонировать. Дим Шум с Эвелиной вырастили себе там кристалл, это известно.
     - Мы не знаем, как ведёт себя всё кристаллическое семейство на борту станции, - добавил Пётр Аби. – Марьяна срочно получает подготовку по кристаллографии, но курсов по марсианским кристаллам у нас нет. Это ноу-хау Марса. Надо срочно возвращать марсиан, пусть разбираются.
     - Одного марсианина, - поправил его боцман. – Мирзела.
     - Можно нам разрешить быстрее спуститься на Плутон? – вдруг спросила Мирта. – Думаю, что там многое станет понятным. Там синий малыш, он может пояснить… Если «туман» действительно содержит какие-то информационные образы, то для создания двойников нужен плотный контакт его с кристаллом, выращенным не в марсианских, а в земных условиях. Такой есть на Плутоне. Кристалл в оранжерейной нельзя приблизить к «туману» из-за размеров бокса, а кристаллы на Бульваре, к сожалению, не пригодны…
     Она помолчала и добавила:
     - Но они сделали своё дело, они передали нам информацию о Млечном Пути, надо только расшифровать их язык…
     Боцман думал, что директор рассердится, но Маринкин неожиданно легко согласился. Отлёт назначили на завтра. Зелёный отправился на тренажёр – «Гибралтар» пилотировал на сей раз он сам, нужно было восстановить лётные навыки, полученные ещё во время строительства станции. Астрофизики Лемин и Аби отозвали девушек в сторону и о чем-то оживлённо с ними беседовали, видимо фраза про Млечный Путь задела их за живое.
     - Нас коллеги-марсиане попросили сделать всё для полного счастья и процветания синей друзы, - сообщил Маринкин хмурому Краму. – Только не понятно, если она не дееспособна, то, как ей процветать?
     - Процветёт, если станцию с орбиты раньше не скинет, - мрачно отозвался инженер. – Сделаем, директор. Мы же – люди, как говорит старший помощник Шум.
     3
     Старший помощник Шум с улыбкой следил, как боцман Зелёный пытается на ручном управлении посадить планетолёт на маленькую «пассажирскую» платформу, до которой дотягивалась гофра переходного шлюза. Со второй попытки ему это удалось почти идеально.
     - Мастерски, Кен! – похвалил он товарища, когда на консоли зажглись все огни причальной системы. – Выдвигаю шлюз.
     - Мастерски – это когда сразу, - отозвался раздосадованный второй попыткой боцман. – А два раза – это два раза. Монтажников за «два раза» отстраняли от работы.
      - Не знал этого, - рассмеялся Шум. – А чего ты на ручное перешёл?
     - А захотелось, Дим. И груз ценнейший, – с этими словами боцман обернулся к салону и разрешил пассажирам отстёгиваться от кресел. Все места были заняты, «Гибралтар» давно не летал с такой загрузкой. Десант на строительство базы на Плутоне в счёт не шёл – это особый случай. Обычно – летит пара планетологов и пилот. Кен встал, с хрустом потянулся и отправился организовывать высадку. Он предложил первой пойти Марьяне, но она отказалась, пропустив вперёд девушек. Было слышно, как на том конце гофрового перехода их радостно встречали Эвелина и Дим.
     - Кен, - сказала Марьяна, когда они с боцманом остались вдвоём. – Давайте условимся – дети в бой не идут. Ни при каких обстоятельствах. Я попрошу вас лично просмотреть пару учебных курсов. И в пещеру мы пойдём вместе. Хорошо?
     - Хорошо, я о том же думал, - признался он. – Спасибо, Марьяна. Ну, лезем, что ли?
     Свет в салоне погас, когда боцман последним скрылся в проходе. Люк автоматически закрылся.
     В помещениях базы сразу стало весело и тесно. Удовлетворив своё любопытство по поводу синего малыша в гостиной и Плутона в её окне, девушки охотно приняли предложения Дима Шума показать «всё остальное». За пару часов они обошли все закоулки, в том числе и недостроенные.
     - Ваша база слишком большая, чтобы пережить два века «зимы», - сказала старшему помощнику Дженни, когда он показал девушкам незавершённый отсек планетологических наблюдений. – Зимовать может что-то очень маленькое.
     - Синий малыш, например? – предположил Шум.
     - Нет, он уже не сможет, - присоединилась к разговору Фэнси. Остальные шли молча, внимательно слушая беседу. – Мне кажется, на Плутоне могут выжить только поглощающие энергию формы жизни. Синий малыш у вас получился совсем другим. Если что-то в зимних условиях рискнёт отдавать энергию, оно будет уничтожено. Тут естественный отбор идёт по линии эффективности поглощения.
     - Планета-вампир? – улыбнулся Дим Шум. – Честно говоря, не приходило такое в голову. За месяц уединённой жизни нами случаев вампиризма здесь не замечено, моя юная гостья.
     - А ваша болезнь, о которой мне рассказывал папа? – поинтересовалась Мирта.
     - Хм, - задумался Шум. – На энергетический удар очень похоже. Хотя… Стояла задача – вызвать процесс творения синего кристалла, как на станции. Любое творение опустошает творца, в этом смысле творческий процесс можно считать вампиром, да. Творец отдаёт все силы. Но познаёт вдохновение, взрыв – ради одного этого стоит отдать!
     Нижний уровень базы, на котором они сейчас находились, был лишён какой-либо отделки, являя взору напечатанные принтерами металлопластовые несущие конструкции и ровные швы автоматической сварки термопанелей. Ниже был ещё один – технологический - уровень с энергетической установкой, металлический пол слабо передавал её равномерный гул. С творческим вдохновением антураж обстановки никак не вязался. Дим Шум направился было к сетчатой коробке подъёмника, но девушки медлили.
     - Скажите честно, вам что-то тут кажется странным? – спросил Дим Шум. Он обратил внимание, что Фэнси стоит, закрыв глаза и прижав пальцы к вискам. Губы её что-то шептали. Почувствовав взгляд, девушка заморгала и смущённо улыбнулась.
     - Здесь есть… комната для пришельцев? – удивлённо спросила она и показала на дверь щитовой. Удивлённый донельзя Дим Шум открыл щитовую и продемонстрировал, что кроме кабелей на крюках по стенам, распределительных шин и защитных автоматов в том помещении ничего не водится. Но Фэнси это не смутило.
     - Здесь – энергетический узел, - пояснила она. – На Земле тоже есть узлы, лей-линии пересекаются. Нам надо сказать Марьяне. Она хочет найти такой узел.
     - В пещере? – догадался Дим Шум. – Вы чувствуете узлы?
     Фэнси утвердительно кивнула головой. Осторожно расспрашивая, Шум понял, в чём дело. Ученье, конечно, свет, но если переборщить с ним, то и тьма наступит. В головах у девчонок плескалась тёмная каша из знаний. Они усвоили, что некие существа в принципе могут питаться информацией и извлекать из неё энергию для своей «жизни». Но никакие наши энергетические узлы им не нужны, у них свои есть. Параллельные миры не пересекаются, но переходы возможны. Марьяна ищет не энергетический узел, а именно переход. Плутон могли использовать как пересадочную станцию.
     - И мы хотим найти её следы? – уточнила Мирта.
     - Именно, - кивнул головой Дим Шум. Девушки обступили его плотным кольцом, ловя каждое слово. Он сам не понял, что его подтолкнуло рассказать им про гибель «Артемиды» и свои собственные поиски. Упомянул и о том, что синий кристалл на станции «подселил» Эвелине личность пропавшей Виктории. Когда упомянул про параллельный мир, девушки сразу дружно запротестовали. По их мнению, синие кристаллы с параллельными мирами не были связаны.
     - Зачем они им? – сказала Дженни, - Они и так слышат друг друга по всей необъятной вселенной.
     - Слышат? Нет, тут другое слово надо, - возразила Юна. – Они связаны, да, но, как и чем – мы не знаем. Это связи не нашего уровня бытия. Личность Виктории синий кристалл мог выделить из двойника уважаемого Дима Шума, это любовь, девочки. Большая любовь. Но след, который зафиксировали гравиметры… Не хватает нам знаний, чтобы понять этот аспект. Информация и гравитация как связаны?
     Ей не успели ответить. По громкой связи раздался голос Эвелины, предлагающей собраться в гостиной. В клетку лифта поместились все. Подъёмник высветил было на табло предупреждение о перегрузке, но передумал и поехал вверх. Дим Шум и Мирта оказались рядом.
     - А правда, что эта база – от Первой звёздной? – спросила девушка.
     - На две трети - правда, - отозвался старший помощник. – Кроме верхнего яруса и внешних посадочных площадок. Натуральный раритет. Это малая наблюдательная станция, какие Первая звёздная хотела возводить на открытых планетах. Прилетают куда-то, ставят временный купол, под ним зарываются в грунт и запускают принтеры… Месяц – и конструкция готова, можно заселять. Можно всю сверху вынутым грунтом засыпать, можно вокруг холм сделать, как у нас. Просто и эффективно.
     - А хорошо, или плохо, что они не полетели?
     Кабина остановилась на среднем уровне. Дим Шум повёл своих спутниц к лестнице наверх.
     - Хорошо или плохо? – переспросил он на ходу, понимаясь следом за Миртой. – Нельзя судить однозначно. К межзвёздным расстояниям человек не готов. Были идеи посылать андроидов, марсиане, вот, ищут, как телепортироваться, наш директор предлагает кристаллы на Плутоне на зимовку оставить…
     Наверху девушки извинились и скрылись в личном отсеке. Шум направился к арке гостиной.
     - Долго вы ходите, - встретила его Эвелина. - Марьяна и Кен ушли зачем-то в «Гибралтар». Дим, синий малыш ведёт себя странно. Мне от него передаётся страх.
     - Давно ушли?
     - Только что. Ещё переход не открыли.
     Дим Шум подскочил к боксу с синим кристаллом, на мгновение прижался к нему лбом и бросился к пульту связи.
     - Кен, Марьяна! – загремел его голос по всей базе. – Отмените вылазку на планетолёт! Не открывайте переход!
     - Дим, отменяю, - спустя некоторое время раздался голос Зелёного. - Что случилось-то?
     - Синий малыш даёт сигнал, что мы ещё чего-то с собой привезли, что ему не нравится, - сообщил Дим Шум, когда все собрались в гостиной. Сидячих мест не хватило, частично девушки устроились на подушках на полу. – Я почувствовал тяжесть чего-то и желание это оттолкнуть от себя. Эва тоже ощутила что-то, похожее на страх.
     Как выяснилось, Марьяна сама предложила боцману провести дополнительное обучение на «Гибралтаре» - там было спокойно, и никто не мог помешать готовить вылазку в пещеру. Боцман согласился – на маленькой базе стало тесновато. Открыть шлюзовой переход они не успели, и Дим Шум сразу успокоился. Неприятные ощущения у него тоже пропали.
     - Это та штука из биомассы, точно говорю, - загудел боцман. – Дим, надо выяснить, станцию шатает или перестало? Если перестало, то она с нами приехала.
     Девушки столпились возле бокса с синим малышом. Эва разрешила им вынуть кристалл. Как он сиял!!! Он просто млел от ласки, если такое слово можно соотнести с кристаллом. Дим Шум с улыбкой наблюдал за ними, но, случайно обернувшись, заметил озабоченную Марьяну и нахмурился.
     Было слышно, как боцман ведёт переговоры с ЦУПом, потом с инженером Крамом и ещё с кем-то из персонала. Когда Кен повернулся ко всем собравшимся, лоб его выглядел вспотевшим.
     - С момента нашего отлёта со станции там никаких помех не наблюдали, - сообщил он. – Но они считают, что окончательные выводы делать рано. Предложили выяснить самим, есть ли кто у нас на борту «Гибралтара».
     - Логично, - совершенно спокойно отозвался Дим Шум. – Спасение утопающих всегда было делом их собственных рук. Спасибо, Кен… Вот что, друзья мои. На базе есть вездеход-транспортёр, на нём можно добраться достаточно далеко, так что миссия Марьяны не сорвётся. А «Гибралтар» мы в автоматическом режиме поднимем и пересадим подальше от базы. Пока не знаю, что с ним делать, а делать придётся – второго планетолёта у нас нет, сидеть на Плутоне долго никому не хочется, верно?
     Эва решительно вернула синий кристалл в бокс.
     - Вы его приучите на руках сидеть, а мне потом, что, с ним в боксе жить? – пояснила она расстроенным девушкам. - Хорошего – понемногу.
     - А плохого? – подковырнул Дим Шум.
     - А плохого вообще не надо. Дим, раз уж наши юные гостьи с ним так ладят, может, они мне с оранжерейным экспериментом помогут? Марьяна, девушки вам сейчас нужны?
     - В первую вылазку пойдём только мы с Кеном, - сказала Маринкина. – А там видно будет.
     Мирта, Юна и Дженни припали к окну, разглядывая панораму Плутона и оживлённо переговариваясь между собой. Услышав слова Марьяны, они разом замолчали и повернулись к ней.
     - Простите, а мы пойдём? – поинтересовалась Мирта.
      - Для вас надо условия создать, - быстро нашлась Маринкина. – Мы с Кеном туда груз отвезём, может, дорогу почистим, - она посмотрела на Зелёного, ожидая поддержки, но тот был занят с Шумом. - Не убежит от вас пещера.
     Уже через час стало ясно, что стартовать не получится. Система определяла, что на борту кто-то есть, а Кен забыл после «ручной» посадки отменить режим. Пассажирский переход между базой и планетолётом убрали.
     - Я пойду, - сказал Кен. – Скафандр моего размера был. Вам идти нельзя, Дим, вы тут за старшего. В скафандре зайду, отключу и вернусь.
     У боцмана была ещё одна причина идти самому. Планетолёт так и не разгрузили. Кен надеялся открыть внешний грузовой люк, вытащить в экзоскелете контейнеры на тележку, но, как быть с багажом из салона, он пока не знал. Натянув термобелье в маленькой «гардеробной» базы, боцман утопил своё мощное тело в эластичных внутренностях скафандра, закрыл шлем и люк на спине. На лицевом стекле перед глазами побежали полупрозрачные строчки диагностики. Кен вышел через нижний шлюз, прикрытый «пассажирской» посадочной платформой, и поднялся на неё по внешней лестнице. Малый планетолёт на трёх расставленных опорах создал глубокую тень. В одной из опор был скрыт аварийный рычаг, спускающий лесенку в нижний люк, расположенный между отражателями маршевых двигателей. Кен уже сто раз пожалел о решении сесть на пассажирскую платформу: она была слишком мала для внешних разгрузочных работ.
     Рычаг нашёлся на своём месте. Миновав шлюз, боцман включил аварийное освещение и быстро прошёл к консоли.
     - Дим, - сообщил он через некоторое время, все клавиши и переключатели намертво залипли. Я не смогу в скафандре понять, что случилось. Консоль я отключил от общего шлейфа и обесточил. Всё стало двигаться. Подключить обратно?..
     Через час боцман вернулся. Обратное подключение не помогло. Консоль умерла, кибермозг тоже оставался недоступным, а без него делать нечего. Даже на ручном управлении лететь опасно. Старший помощник принялся выяснять с сервисной службой и инженерами на станции, а боцман, разместившись в кресле между боксом с кристаллом и каким-то растением в плошке, терзал в поисках причин возможной неисправности экспертную систему, которую вынес с борта «Гибралтара». Она бодро спрашивала, «закапываясь» всё глубже и глубже, пока не показывала сообщение о логической ошибке. Кен скоро отложил в сторону планшет с бесполезной экспертной системой. Шуму он ничем помочь сейчас не мог. Было слышно, как со станции говорят о каком-то блоке, который хотели прислать почтовой ракетой. Кен ободряюще хлопнул товарища по плечу.
     - Да, - подтвердил Дим Шум. – Со станции почтовой ракетой пришлют блок, который мы подключим вместо консоли. Поднимать будут они сами, мы только подключим. Пока не прислали - перерыв, Кен!
     Боцман пошёл искать дочь. Мирту он нашёл у Эвелины, из арки её отсека звучали стихи. Кен остановился в холле и прислушался.
     Я позову, незримо пролетая,
     Услышишь ли потусторонний зов,
     Когда стихов растрёпанная стая
     Взломает лёд в обложках берегов?
     Из волшебства невидимого мига,
     Из вневременья долетит огонь -
     Тебе заката розовый фламинго
     Мою покажет светлую ладонь…
     (Стихи автора)
     «Та книжка!», вспомнил боцман. Ему показалось, что откуда-то снова смотрит пристальный взгляд симпатичной стажёрки, как тогда, на транспортёре… Интересно, кто из них читает? Кен осторожно заглянул в арку.
     Читала Юна. Она стояла в центре с закрытыми глазами с книгой в руках, одна ладонь лежала сверху на обложке и чуть заметно двигалась, словно считывала. «Пси-чтение!», догадался Кен. То, что девушки были скрытыми паранормами, он уже понял. «Марсианский фестиваль» именно таких и «ловил». Но пси-чтение требует большой практики, откуда она у них? Юна кончила читать, встряхнула головой и молча протянула книгу Дженни. Эвелина заметила Кена и тихо вышла к нему.
     - Ты представляешь?! – еле слышно восхитилась она. – Я такое впервые вижу, хотя слышала много. Они ловят пси-резонанс со стихами. Конкурс устроили. Играют, но, как! Потрясающе! У вас продвинулось что-нибудь?
     Боцман в двух словах рассказал, что удалось сделать. Эвелина задумалась.
     - Новый блок может повторить судьбу консоли, - заметила она через некоторое время. – Это «что-то» прилетело сюда с определёнными намерениями. Ясно, что в его намерения не входит улетать с Плутона и удаляться от базы. Логично предположить, что «оно» ждёт приглашения на базу, тебе не кажется?
     - Если это «синий туман», который раскачивал станцию, то всё может быть, - согласился Кен. – Ты бы сходила, сказала это Шуму, а я тут постою, послушаю…
     4
     - База, база, я – «Плутон-Орбитальный», боцман Зелёный, вы меня слышите? – усталым голосом вызывал вахтенный. В соседнем кресле сидел инженер Иржи Крам. Связь пропала неожиданно. На Плутоне такое бывало, чаще всего возникновение «зоны молчания» зависело от положения спутника – Харона. Сейчас связь пропала в самый неподходящий момент, когда Дим Шум сам работал в планетолёте. С бокового экрана ЦУПа за всем наблюдал «стол с директором», как окрестили изображение местные острословы. Маринкин с утра объявил, что прерывает отпуск по чрезвычайным обстоятельствам. Толку от этого пока было мало, но никто не исключал, что самим справиться не удастся, и тогда придётся официально просить помощи: не оставлять же двенадцать человек на Плутоне.
     - Станция, станция, - вдруг прорвался голос Зелёного, - слышите меня?
     На экране его не было видно, изображение рассыпалось на фракталы. Связь снова пропала. По последней информации снизу, замену для консоли получили, перенесли в «Гибралтар» и старший помощник сам отправился подключать. На тестовой проверке возникли помехи, и до сих пор нет связи. Вахту нёс один из специалистов сервисной службы, это даже удачно. Вдруг чёткое изображение боцмана заполнило главный экран.
     - Докладываем, - сообщил он, получив подтверждение, - помехи исчезли, когда «Гибралтар» обесточили. Дим Шум там, пытается разобраться. Не волнуйтесь, всё под контролем. Возможны прерывания связи до установления причины…
     Словно в подтверждение его слов, изображение снова «рассыпалось» и голос умолк.
     - Я думаю, - сказал Крам,– что «Гибралтар», вероятно, стал источником маскирующих помех и глушит базу. Это, кстати, возможно, учитывая его боевое прошлое. Дим Шум сам быстро сообразит, в чём дело, но исправить они там не смогут, разве только отключат контур связи вообще . Наш вариант внешнего управления тоже бесполезен, получается, если нет связи…
     - Может, через автоматический режим? – спросил вахтенный. – В блоке есть программы.
     - А обратная связь, как? – парировал инженер.- «Гибралтар» ослеп, получается.
     - Станция, станция! – снова возник голос боцмана. – Дим Шум возвращается на базу.
     Старший помощник осторожно спустился по лесенке под днище планетолёта. Площадку дополнительно осветили жёлтыми прожекторами, из-за чего образовавшаяся ледяная корка напоминала песок на земном пляже. Похоже, что Эвелина права. Консоль что-то вывело из строя. Тестер показал, что почти все «жизненно важные» входы-выходы пробиты, она подлежала только демонтажу и полной замене. Хуже всего было то, что вышел из строя её «мозг», обеспечивающий навигацию. Присланный со станции блок призван был его заменить, но, как сообщил боцман, проблемы со связью возникли уже во время тестового пуска. От воя помех уши закладывало, и Дим Шум вынужден был даже временно отключить звук в шлеме, чтобы не оглохнуть. Сейчас он слышал беседу Зелёного со станцией, но не вмешивался в неё.
     Рычаг на стойке вернулся в исходное положение и закрыл люк на днище. Фигура в скафандре скользящими мелкими шажками направилась к параболическому навесу над шлюзом базы, но дойти до него не успела. Безжизненный планетолёт вдруг зажёг оранжевые предстартовые огни.
     - Шум, быстрее! – заорал Зелёный. – У тебя пять минут, чтобы скрыться в шлюзе! Он стартует!
     Дим Шум оглянулся и перешёл на неуклюжий бег. Ввалившись в камеру перепада, он успел заметить в щели закрывающейся двери вспышку. «Гибралтар» стартовал. Из скафандра старший помощник вылезал с предельной скоростью, но всё равно ушло полчаса. В гостиной уже было тесно. С экрана говорил директор Маринкин.
     - … прислали свои искренние извинения за доставленные нам неудобства. Понимаете? Расхлёбывать за них придётся нам самим. С другой стороны, это даже хорошо: мы приобретаем ценнейший опыт взаимодействия с новой формой разума. Никто, даже сами марсиане, такого опыта иметь не будут. Действуйте по ранее намеченной программе, внеся коррективы на то, что ваш планетолёт временно находится под управлением синего кристалла и свои действия вам нужно согласовывать с ним.
     - Только не согласовывать, директор! – звонко сказал кто-то из девушек. – По-человечески, мы же люди…
     Дим Шум усмехнулся, услышав свою присказку. Он смущённо кашлянул и вошёл внутрь.
     - Очень хорошо, что вы с нами, старший помощник, - сказал директор. – Нам тут пришлось действовать по обстоятельствам и малость импровизировать на ходу. «Гибралтар» переместился на грузовую площадку, он ожидает разгрузки, после чего совершит самостоятельный облёт Плутона, как мы поняли из поступившего от него на станцию полётного задания.
     Дим Шум старался сохранять невозмутимый вид.
     - «Гибралтар» на грузовой площадке? – переспросил он.
     - Да, - подтвердил боцман. – Мы сами не ожидали. Как только ты его покинул и закрыл наружный люк, блок управления заработал, он выполнил, как понимаю, команду синего малыша – я был рядом с ним и всё время думал, как разгрузиться. Вот он и помог. Умничка.
     - Чью команду он выполнил, нам ещё разбираться придётся, - заявил директор.- Сейчас есть догадка, что во время предполётного тестирования на станции «Гибралтар» получил то, что раньше назвали бы «вирусом». Но это не компьютерный вирус, это виртуальная команда из шести персон, которые нам привезли коллеги с Марса. Рабочая гипотеза выглядит фантастично, но они решили поставить эксперимент по «внедрению» телепортированных сознаний в чуждый интеллект, в том числе искусственный. Цепь случайностей привела к гибели биомассы-носителя, дезинтеграции созданий в форме тех кристалликов, которые все видели. Но синий кристалл в оранжерейной, который к тому времени активизировали девушки, смог сохранить дубли и внедрить их в «Гибралтар». Такова рабочая гипотеза, - повторил Маринкин.
     Когда сеанс связи со станцией завершился, Эвелина подошла к Шуму, прижалась к нему и прошептала:
     - Мы тут надолго застряли, мой капитан. Тебе не кажется?
     - В гипотезах застрять элементарно, - вздохнул он. – Но надо возвращать «Гибралтар» в свою юрисдикцию. Насколько серьёзно утверждение Кена, что синий малыш во всём этом участвует?
     - Я не знаю, - пожала плечами Эва. – Как они вообще могут общаться и чего-то делать сообща? Какая у кристаллов энергетика? У растений, у животных, я понимаю, она есть, они могут чувствовать… В оранжерее я была уверена, что синий кристалл взаимодействовал с нами, но – пассивно. Он помогал, усиливал… А тут… Не знаю, милый.
     - Мне придётся с малышом потолковать, - пробормотал Дим Шум. – Я же его породил…
     - «Я тебя породил, я тебя и убью», - засмеялась Эвелина. – Но ты аккуратнее, они уже с Плутоном тебя шарахнули, ты две недели восстанавливался. У девочек лучше получится, чем у тебя.
     - В истории космофлота это первый случай захвата судна бандой синих кристаллов, - пояснил Дим Шум. – Напрашивается воспитательная лекция на тему, «что такое хорошо, что такое плохо». Кен, – окликнул он боцмана, - как ты думаешь, если они прилетели с нами, то почему не помешали тебе взять ручное управление и никак себя не проявляли до тех пор, пока мы не явились туда в скафандрах? Не кажется ли тебе это странным?
     - Вы хотите сказать, Шум, - медленно спросила Марьяна, - что кристаллы настроены на личный контакт и сопротивляются, когда его нет? Блокируют консоль, устраивают помехи?..
     - Именно, - кивнул головой Дим Шум. – Кен думал о разгрузке, его желание было выполнено. Я бы предложил ему подумать, чтобы «Гибралтар» вернулся обратно, и мы вновь соединили его со шлюзом…
     Все переглянулись.
     - Давайте так, - предложил боцман, - раз он улетел на грузовую, то его следует разгрузить, а потом можно думать о чём угодно.
     Маринкина его поддержала. Когда все разошлись, она одна вернулась в гостиную и долго в глубоком раздумье стояла перед боксом, в котором сиял синий малыш. Потом, в своём личном отсеке, Марьяна достала кассету памятных кристаллов с учебными записями, натянула на голову гипношлем и легла. После «Марсианского фестиваля» ей хотелось больше знать о кристаллах как форме бытия. Древняя тяга человека к кристаллам основывалась на ощущении, что они - нечто большее, чем просто камни. Планетологи часто рассматривали Землю как «геокристалл», выделяя в этом одно из условий формирования разумной жизни. Плутон тоже имел кристаллическое ядро, во время облётов они пытались приборами засечь выделяемую «кристаллическую энергию», это удалось только в одном месте – на равнине Спутник. Марьяна могла покляться, что ощущала энергетику в ледяной пещере, куда они должны были отбыть с Кеном.
     «Цель урока: расширенное ассоциативное мышление.
     Предмет урока: кристаллические энергии и их применение.
     Предупреждение: в глубокой древности працивилизация на Земле погибла из-за того, что энергия кристаллов была применена не во благо человечества, а для усиления личного могущества, отдельных личностей. На последующие цивилизации наложен блок к массовому проявлению силы и открытию способностей с помощью кристаллических энергий. Урок может вызвать страх и утрату веры в свои способности у лиц, не прошедших пси-тренинг пятой ступени. Продолжить?»
     Маринкина рывком сдёрнула с себя гипношлем и прервала сеанс. Некоторое время она просто лежала, повернувшись лицом к стене и успокаивая дыхание. К «расширенному ассоциативному мышлению» она оказалась не готова. А что тогда ей делать в пещере? Она села и стиснула голову руками.
     Основная идея «Марсианского фестиваля» заключалась в том, что для жизни на Марсе нужно быть максимально близким к оригинальным условиям и энергиям, управлять ими. «Новые марсиане» должны были с помощью синих кристаллов настроиться на различные типы потоков энергии и заставить их взаимодействовать нужным способом. При этом должно быть согласие всех в сообществе, чтобы энергия текла в позитивном направлении и помогала создавать желаемое. Согласие получалось телепатически, для чего надевались «паутинки» - выращенные на кристаллах тончайшие сеточки-чипы, усиливающие ментальный контакт. Так ярко вспомнилось, что Главный планетолог станции «Плутон-Орбитальный» Маринкина даже поскребла затылок, чтобы убедиться в отсутствии у себя телепатического усилителя.
     Марьяна встала, вышла в холл, нашла и открыла дверцу настенного «питателя». Меню было крайне скромное, в основном напитки. Получив стакан «двойного витаминного», она с наслаждением втянула бодрящую жидкость через трубочку. Всё-таки до полной и окончательной кристаллизации и энергетического питания ей было далеко. Но древние, как она откуда-то знала, вовсе не были «энергоедами», у них был обычный питательный баланс, на уровне нынешней синтепищи. «Двойной витаминный» окончательно вернул её в обычное состояние.
     - Мы вам не помешаем?
     Марьяна оглянулась. Мирта и Юна. Она приветливо кивнула девушкам.
     - И вам не спится, молодёжь?
     - Столько интересного, - вздохнула Мирта. - Марьяна, можно я вместо папы с вами поеду?
     - Зачем? – удивлённо спросила Маринкина.
     - Отцу лучше быть рядом с синим малышом, - серьёзно ответила Мирта. – Иначе вам придётся брать его с собой. У папы с ним максимальная гармония из всех нас. Это редкая удача.
     - Как странно, - пробормотала Марьяна.
     - Понимаете, синие кристаллы – это следы исчезнувшей цивилизации Марса, - заговорила Юна. - Она фокусировала через них определённые типы энергии для контактов с галактическим сообществом. Их наука о кристаллографии была очень развита. При телепатии истощается личная энергия, при «кристаллосвязи» был важен резонанс. Расстояние не играло роли. Цивилизация не погибла, она просто ушла, когда Марс стал для неё не удобен. Сменила квартиру, так сказать. А кристаллы остались, они деградировали, конечно, но кое-что могут. Та цивилизация создала их специально, сконструировав материальную структуру, матрицу, решётку молекулярной структуры. Она умела изменять поля энергий, так что камни могли стать мягкими как глина, чтобы из них лепить. И затем вернуть поля энергии обратно. Но важна молекулярная структура, а потом уже форма и размеры. Малыш говорит, что Плутон – это гигантский синий кристалл…
     - Его тоже создали те марсиане? – не удержалась Маринкина.
     - Вряд ли, - замялась Юна. – Это библиотека. Как наш мегаинформаторий, только иных масштабов. У них, насколько мы понимаем, наука, как таковая, рассматривалась через феномен индивидуальных озарений. Когда тот или иной член общества «получал озарение», его знание входило в некую логико-семантическую модель, которую формировали и актуализировали сообща. Они не оценивали «научно» или «ненаучно», они собирали все факты вместе, организовывали их запись, и складывали из них общую картину природы вселенной. Мы только пытаемся создать такое. Кристалл Плутона хранит эти записи. Записи там, но они существуют на уровне энергии. Древние цивилизации Земли тоже там же хранили, поэтому земные археологи от них ничего не нашли. Они входили за знаниями «в небеса», как мы входим в обучалки…
     - Археологи нашли, - возразила Мирта. – Нашли на Земле светящиеся кристаллы-шары в джунглях Центральной Америки. Они всё ещё светятся ночью, но тускло. В Кумране такой «магический свет» был по старым рукописям, но это никакая не магия.
     - Точно,- вспомнила Марьяна, - и в «Марсианском фестивале» есть про такие светильники. Там говорилось про кристаллы света, которые могли собирать инфракрасное тепло, космические лучи, ультрафиолетовое излучение и свет со звёзд, чтобы излучать видимый свет ночью. И про «тёплые» кристаллы для обогрева домов. Девчата, откуда у вас такая информация?
     Услышав название гипнокурса Марьяна смутилась. Она как раз его не захотела смотреть. И только потом сообразила, что не просто так ей встретились в холле девушки. Случайности не случайны, как говорится. Информацию до неё довели. Синий кристалл Плутона. Утром она сама предложила расширить состав экспедиции к пещере, включив в него Мирту, Юну и синего малыша.
     5
     - Записи Акаши, - с лёгкой иронией сказал Дим Шум, когда Маринкина кончила своё эмоциональное выступление. – Кристалл Плутона с записями знаний – это только гипотеза.
     Кен Зелёный на грузовой площадке занимался разгрузкой планетолёта, по прямой связи было слышно, как он отдаёт команды роботу, закреплявшему контейнеры на транспортёре. Предложение Марьяны боцман пока никак не прокомментировал. Помех со связью не было, хитрый боцман придумал, как обмануть «гостя» в планетолёте: он нацепил на скафандр идентификатор робота-погрузчика. Этого оказалось достаточно, чтобы стать «своим», но только в грузовом трюме. Разобравшись с тем, что салон корабля по-прежнему недоступен «фигуре в скафандре», Кен предложил после разгрузки попросить вернуть планетолёт на пассажирскую платформу и попробовать войти в него через шлюз терминала.
     - Ты сам возвращайся, - лаконично ответил ему Дим Шум.
     Кен покинул планетолёт и придирчиво осмотрел результаты своего труда. Транспортёр был навьючен основательно. От него падала тень, напоминавшая доисторического динозавра. Сходство дополнял хищно откинутый вперёд защитный бампер: на тени он выглядел как могучий рог. Кен с удовольствием освободился от экзоскелета в маленьком павильончике на краю грузовой площадки, припарковал помогавшего робота и поднялся на борт транспортёра. Просторный квадратный салон машины встретил мягким тёплым светом и журчанием скрытых вентиляторов. В салоне было шесть кресел на массивных опорах, расположенных вокруг вытянутого стола-трапеции. Два из них находились между столом и пультом управления с экраном переднего обзора. На стене рядом со шлюзом выделялись шестиугольные шторки личных капсул для сна и отдыха, сбоку матовая дверь скрывала гигиенический отсек. Побывав в нём, Кен развернул одно из кресел, уселся в него и блаженно вытянул ноги. Надо было двигаться, а он медлил.
     Планетолога боцман решил не поддерживать. Зачем расширять группу риска? Они могут взять бокс с кристаллом, но девушки останутся на базе. «Гибралтар» был виден на одном из экранов. Кое-что осталось в его салоне, но без этого можно было обойтись. Скафандры спасателей, которые они с Марьяной взяли со станции и оставили в недоступном теперь салоне планетолёта, были удобнее «монтажных» на базе, но, что поделать. Главное, чтобы «горб» на спине позволил пролезть в пещеру. Тут Зелёный вспомнил мысль, которая пришла ему в голову во время разгрузки. Он её тогда отогнал, чтобы не отвлекала, а сейчас она вновь вылезла. Можно попробовать… Кен с наслаждением потянулся и пересел на место водителя.
     Была аварийная частота, на которой инженеры станции связывались с проблемными блоками для диагностики и ремонта. Кен ввёл на ней позывные планетолёта и код консоли. Тотчас пришёл ответ. Она ответила! Боцман по памяти послал код INFO. Ответ не заставил себя ждать. Консоль сообщила серийный номер, версию, код изготовителя, место и дату сборки, дату последней проверки… Окрылённый удачей боцман вызвал базу, но Дим Шум выслушал его без энтузиазма.
     - Кен, возвращайся, - повторил он. – Дома поговорим, хорошо?
     Реакция удивила Зелёного, но делать было нечего. Некоторое время он пыхтел, снова влезая в скафандр - не тащить же его за собой волоком по проходу… В шлюзовой базы его встречала Мирта.
     - Пап, - сообщила она, - Марьяна хочет вообще одна идти вместе с синим кристаллом.
     - Да пусть идёт, - проворчал Кен, фиксируя нагрудную пластину скафандра на стойке гардероба и вылезая наружу через спинной люк. – Ещё транспортёр потеряем, она же никогда его не водила. Вообще весело тут будет… Семь пятниц на неделе… С чего это она?
     - Пошла спать, потом всех озадачила…
     - Ну, бывает, дочка, не с той ноги встала. И боцмана нет. Где боцман – там порядок, верно?
     - Верно, - повеселела Мирта. – Но она говорит, что синий малыш и есть синий кристалл Плутона, и только она типа «посвящённая»…
     - Чего?! – изумился Кен. - А старпом что говорит?
     - А он вообще отказался это с ней обсуждать.
     Боцман потряс головой. Таскать грузы куда легче, чем решать такие проблемы. Реакция Шума стала ясной. Но разбираться надо – на палубе должен быть порядок.
     - Мирта, где Марьяна? Я начну с неё.
     Через два часа, переговорив со всеми, с кем он счёл нужным, боцман Зелёный появился в гостиной перед старшим помощником и Эвелиной.
     - Ты в курсе? – спросил Дим Шум.
     - Угу, - кивнул Кен. – В курсе и на курсе. Мы с Главным планетологом отбываем в пещеру. Вдвоём. Ставим там зеркала, стираем звёздную пыль, стелим ковровую дорожку и проводим освещение. Потом прибывает официальная делегация с девушками.
     Дим Шум недоуменно поднял бровь.
     - Не думай только, что я рехнулся или «посвятился», Дим, - продолжил Зелёный. – Я просто натаскался, устал и зол. Но затягивать нельзя никак. Директор выходил на связь?
     - Пару раз, - ответила Эвелина. – Но ничего особенного, они наблюдают сверху за нашим муравейником.
     - Вот и хорошо, пусть наблюдают, но не вмешиваются, - отозвался Кен. – Я пойду, перекушу и приму сеанс релакса, а то свалюсь. Дим, помоги, составь мне по снимкам карту маршрута с вариантами, вот точные координаты, это квадрат 10-69. Транспортёр может преодолевать препятствия не выше восьми метров, на большее его манипуляторов не хватит. Ну и крен не больше сорока пяти, груз на крыше, центр тяжести высоко смещён. Габариты машины тебе известны. Найди путь, где мы сможем пролезть…
     Кен ушёл. Эвелина принялась помогать Шуму отбирать снимки для трассирования. Их было много – поверхность зондировали и снимали неоднократно, но не было сводных результатов, их приходилось получать на ходу. Анализ графики шёл медленно, но варианты уже было видно. Транспортёру надо было добраться до сравнительно ровной площадки, на которую раньше садился планетолёт, сделать это можно было как минимум тремя путями, но ни один из них не был прямым. В итоге Дим Шум выявил предпочтительный вариант. Покружить по равнине, огибая холмы и скалы придётся, в паре мест преодолимые расщелины, зато минимальный отрезок по сильно пересечённой местности и никаких коварных пустот на пути.
     - Две трети пути они прокатятся праздными пассажирами, - сказал Дим Шум Эвелине, запуская обработку трассировки для автопилота. – Кен не объявлялся?
     - Объявлялся! – сказал боцман, входя в арку гостиной. – Не думал, что здесь такой мощный релакс. Всю усталость снял. Не припомню, чтобы так на меня шум дождя с чириканием и кваканием так действовали когда-либо… Марьяна уже обживает транспортёр.
      - Я рядом с тобой бокс с кристаллом поставила, пока ты спал, - поднялась ему навстречу Эвелина. – Пойду, принесу малыша обратно.
     - А я кого тащу под мышкой? – удивился Кен и аккуратно поставил на столик пластиковый бокс, из которого шло синее сияние. – Ишь, сиятель какой… Помог восстановиться, верно…
     В эту минуту в наружное окно ударил яркий свет. Шум бросился к нему.
     - «Гибралтар» стартовал, - сказал он. – Нас они, похоже, ставить в известность не собираются…
     Его прервал вызов со станции. Директор сообщил, что планетолёт начал реализацию заявленного полётного задания. Станция следит за его перемещениями, пока он находится в зоне видимости.
     - А те, кто у него на борту, проявляют себя? – поинтересовался Дим Шум.
     - Никак не проявляют, - отозвался Маринкин.
     Зелёный вспомнил свои попытки на борту транспортёра и в двух словах рассказал их суть. Директор переключил беседу на инженера Крама. Но новостью это не стало, станционные специалисты уже знали и выяснили, что любая диагностика проходит, а перезагрузки или перепрошивки – нет. Инженеры на станции считали, что блокированы и переподключены на чьё-то другое управление исполнительные цепи.
     - Мне это напоминает хохму о «триггерном боге», - улыбнулся Дим Шум. – «И явится он, и замкнёт неразумные цепи». Естественно, если они подняли корабль и летят, то они им управляют. Кстати, директор, кто у них прибыл к нам в биомассе? Неудобно и просто не вежливо их никак не именовать, пусть они - клоны, но это же люди…
     - Не думаю, что для интеграции с искусственным интеллектом они сохранили что-то человеческое, - ответил Маринкин, снова подключаясь к беседе, - но список пришлю, если вам интересно.
     - Любопытно, - отозвался старший помощник. – Правда, последнее время я думаю, что «синий туман», который мы засекли, к их личностям может не иметь отношения. Приходит в голову, что «туман» - это некая промежуточная форма, как, скажем форма куколки у земных насекомых.
     - Или конечная, - вставила Эвелина. – Триада: биомасса – синий кристалл – синий туман.
     - У формы должен быть смысл, - задумчиво сказал Дим Шум. – Надо точно знать, что задумывали марсиане. То, что я видел на картинке с Бульвара Пришельцев, и тот кристалл, который у нас тут вырос – две большие разницы. На Бульваре – просто россыпь каких-то отходов, тлен, мусор. Я не понимаю, почему мы связали его с кристаллом из оранжерейной, он совсем другой! Девочки, кстати, тоже об этом говорили.
     - Но этот «тлен» захватил «Гибралтар», - напомнил Маринкин.
     - Вот не факт, что он захватил, - покачал головой Шум. – Мне кажется, что марсиане сами не понимают, что произошло, поэтому их Мирзел и смылся на Уран поскорее. Директор, я знаю ваши опасения, но мы никогда не были врагами своих арендаторов, всегда их нежно любили и выполняли любые прихоти. Что-то пошло криво, коллеги… Как бывший капитан Космофлота, могу сказать, что ситуация с «Гибралтаром» ложится в схему перехвата – захват управления, блокировка, выполнение какой-то внешней программы.
     - И при перехвате дают разгрузиться? – усомнился боцман. – Это очень странный перехват тогда.
     - Я имел время поиграть с имитатором «мозга», который стоит на «Гибралтаре», - пояснил Шум. – Он мог воспринимать груз как оружие. Пока оно есть на борту, встроенные системы защиты не дадут кому-либо захватить корабль без его самоуничтожения, а этого не хочется. Вот и дали разгрузиться, Кен. У «Гибралтара» мозг старого вояки, может, нам всем повезло с ним.
     - Будем смотреть, что дальше последует, - подытожил Маринкин. - У вас что хорошего?
     - Главный планетолог и боцман готовы к выполнению намеченной программы, - отрапортовал старший помощник. – Остальной экипаж остаётся на базе, выполняя роль удалённой поддержки. По трассировке путь до места назначения должен занять пару космосуток при спокойном темпе передвижения. Прохождение сложных участков скоординировано с возможностью их наблюдать с борта станции и корректировать. Разрешите исполнять?
     - Вас понял, - отозвался Маринкин. – Удачи вам!
     Через три часа Кен запустил двигатели транспортёра. Перед собой на консоли он пристроил детскую куколку-талисман, которую заставила взять в поездку дочь. Марьяна уже затихла в кресле с гипношлемом на голове. Кучка памятных кристаллов с учебными курсами, отобранных планетологом для боцмана, лежала в раскрытом футляре. Кен проверил трассировку: ближайшие сорок пять минут предстояло движение по ровному месту, если что, то база среагирует, они тоже следят и получают картинку. Отправив первый кристалл в ридер, боцман натянул на голову сетку гипношлема и втиснулся в кресло с другой стороны вытянутого стола-трапеции.
     6
     Мирта оторвала взгляд от картинки унылого пейзажа. Транспортёр двигался медленно. Трасса только сверху казалась сравнительно ровной, на деле – совсем иное. Потребовалось значительно больше времени, чтобы добраться до цели. Сейчас Кен с Марьяной возвращались обратно, но скорость оставалась такой же «черепашьей», хотя боцман не раз убеждал дочь, что путь к дому всегда короче и быстрее. Девушки дежурили днём очереди, по два часа, спаренные ночные дежурства взяли на себя Дим Шум и Эвелина. Мирту радовало, когда отец подгадывал свой отдых к её дежурствам, и два часа они могли поговорить. Сегодня Кен был чем-то занят, и дежурство «тянулось».
     Мирта вспомнила кадры из пещеры. Вход в неё был в расщелине на ледяной площадке внутри небольшого кратера. Это была тёмная дыра в самом низу, где расщелину накрывал сползший на неё лёд. В пещеру исследователи проникли ползком на четвереньках, в нескольких местах боцману пришлось «подрубаться» - громоздкие горбы скафандров не пролезали.
     Внутри в лучах прожекторов лёд выдал фантастическую картину бликов и отражений. Она отвлекла от природных особенностей пещеры – почти идеально ровных стен пирамиды, в которых планетолог Маринкина видела искусственное происхождение. Дно было удивительно ровным, с небольшими наплывами по краям. Груз перетаскивали долго. В центре заняла своё место система из трёх высоких и узких зеркал, которые с большим трудом протащили по узкому проходу. Марьяна поставила в пещере какие-то свои автоматические приборы, подвешенные на трёх стойках.
     Девушкам Марьяна несколько раз лично показывала зеркала и возникающие эффекты, готовя к предстоящему посещению. Один из них Мирту очень заинтересовал. На зеркале стена льда отражалась конусом, вершина которого уходила куда-то в бесконечность. А когда отец по её просьбе посадил между зеркалами куколку, то он сам растерялся: на зеркалах её не было! Она исчезла!
     - Марьяна, - позвал он тогда планетолога, – скажи, ты раньше здесь замечала иллюзии?
     - Какие? – спросила она, внимательно наблюдая за вознёй боцмана с игрушкой.
     - В зеркалах она исчезает, если поместить в центр, вот сюда, - показал Кен.
     - Возможно, - ответила женщина. – Зеркала же марсианские. Оптические фокусы. Но давай на следующий заход оставим, Кен? То, что мы тут видим, сделано не природой Плутона. Это сделано другой цивилизацией, может быть той, чей корабль многие на станции мечтали бы найти. Не спеши, Кен…
     Игрушку боцман забрал и по просьбе дочери специально вёз её обратно в одном из наружных ящиков, чтобы «не стереть воздействие» иным эмоциональным фоном. Девушки в один голос утверждали, что, если действительно что-то происходило, то они почувствуют. Кен не стал спорить, завернул куколку в фольгу и спрятал в отсеке с инструментом.
     Мирта встряхнула головой, отгоняя воспоминания и возвращаясь к дежурству. Рука лежала на боксе с синим кристаллом, который она поставила себе на колени. Эвелина не разрешала такое делать, но Мирта нарушала запрет, когда точно знала, что никто не увидит. Синий малыш тоже «следил» за дорогой, он вызывал чувство тревоги, когда появлялось серьёзное препятствие. Никто не мог понять, как это у него получается, но факт оставался фактом: несколько раз он через девушек предупреждал задолго до того, как машина приближалась к проблемному месту. Один раз Мирта испытала на себе. На экране ещё ничего не было видно, а у неё возникло непреодолимое желание взять курс правее. Она сразу сказала об этом отцу. Действительно, скрытую трещину можно было объехать только справа.
     Сейчас никакой тревоги не ощущалось, и Мирта пыталась «разговорить» кристалл на тему связи с «Гибралтаром». Об этом просили отец и Дим Шум, полагавшие, что именно он инициировал перелёт «Гибралтара» на грузовую площадку для разгрузки. Однако все попытки задать вопрос натыкались на явное непонимание со стороны кристалла. Девушка вспоминала учебный курс по ментальным контактам с животными и растениями, пыталась и так, и сяк - синий малыш «не понимал», возникало ощущение пустоты. «Понимание», напротив, сопровождалось ощущением наполненности, Мирта это уже усвоила. Кристаллы же никогда ничего сами не говорят. Они вызывают мысли, по которым можно истолковать смысл их «ответа». Какая-то мысль давно скреблась, но была далеко. Мирта попыталась максимально расслабиться, чтобы усилить её, однако резкий звук вызова экстренной связи заставил её вздрогнуть. Она вернула бокс с кристаллом на столик и отозвалась.
     - Мирта? – узнал её директор. – «Гибралтар» запросил стыковку со станцией. Оповести всех.
     Очень скоро гостиная наполнилась. Мирта уступила место за консолью старшему помощнику и присоединилась к подругам. С бокового экрана смотрели Кен и Марьяна.
     - «Гибралтар» прервал свой облёт, поднялся на орбиту схождения и автоматически запросил стыковку со станцией – повторил Маринкин. – Инженеры проверяют телеметрию. На первый взгляд, все манёвры выполнены штатно. Мы пока не даём согласия и думаем. Почему он возвращается на станцию, а не на Плутон?
     - Не понятно, - согласился Дим Шум. – Полётное задание выполнено?
     - Заявленное полётное задание выполнено примерно на две трети, - отчеканил директор. – Последним достигнут район плато Спутник, проведено сложное маневрирование, посадка…
     - Посадка?! – хором воскликнули Кен и Марьяна с экрана.
     - Посадка, - подтвердил директор. – Зачем – не ясно, в плане полёта её не было, она была совсем короткой… Взлетел он странно быстро, как ошпаренный…
     Старший помощник вдруг закрыл лицо руками и сдавленно захохотал.
     - Извините, - сказал он отсмеявшись и показал рукой на бокс с синим малышом. - В это трудно поверить… Я не понимал, что он мне пытался втолковать. Когда я был рядом с ним, то не раз у меня возникало ощущение собаки. Есть на Земле такое животное, издревле – друг человека. Слушайте, малыш просто их не пустил и «цапнул». Он совершенно не такой, как они. Он – друг человека и защищает его. Оберег.
     - Оберег? – переспросила Марьяна. – Очень похоже. По вашей версии, Шум, он обратил «Гибралтар» в паническое бегство? Вообще забавно становится. Дим Шум, я, как говорится, снимаю шляпу перед вашей находчивостью, но думаю, что дело серьёзнее. У них возник антирезонанс. Плутон оказался сильнее. Он отторг.
     Девушки зашушукались. Эвелина покосилась в их сторону, но ничего не сказала. Дим Шум встал и подошёл к окну. Под низким ярким Солнцем льды текли по изрезанным хаосом склонам синим серебром, над ближайшим кратером вились едва заметные спирали тумана. Глубокие фиолетовые тени горбились на неровностях, пытаясь дотянуться до искусственного холма, на котором стояла база. Сбоку был виден край пассажирской посадочной платформы, за ним сбоку блестели на солнце верхушки грузовых ангаров. Среди них что-то привлекло внимание. Дим Шум попытался рассмотреть, но не смог – слишком далеко.
     - Дай мне визор, - попросил он Эвелину.
     При большом увеличении стало видно, что по ангарам «гуляют» странные вихри. Они образовывались над самой поверхностью их крыш, создавая некий геометрический узор. Шум узнал его.
     - Что за чертовщина, - пробормотал Дим Шум. – Кто там заходит на посадку? Это же лазерная посадочная сетка…
     Он не успел закончить свою мысль. Окно залила вспышка света. Следом почти сразу ударила вторая. Стекло начало медленно чернеть, светозащитное покрытие не было рассчитано на такие импульсы. Дим Шум успел зажмуриться и отвернуться, остальные находились далеко от окна.
     - Говорит Централь, замечена вспышка, база, база, отвечайте! - раздался голос вахтенного инженера. Дим Шум отозвался, но станция не смогла сообщить что-либо ещё. Они заметили вспышку на крыше. Ангар не пострадал. Дим Шум подумал, что молний на Плутоне не наблюдалось, слишком редка атмосфера, чтобы вызывать трение. На Венере, Юпитере, Сатурне и Уране, да, их видели, а здесь, в царстве льда и холода… Могла сработать противометеоритная защита, но он же видел сетку, метеориты не извещают о намерении идти на посадку.
     Старший помощник с сожалением покрутил в руках визор. Записи в нём не было. Он постарался напрячь память – что же там было? Крыша блестела на солнце. Вихри топтались над ней… Вот ещё, со всеми приключениями и поэтом стану, про себя усмехнулся Дим Шум. Но вихри не отражались от крыши, он их явно видел над нею. Мираж?
     - Станция, дайте связь с пилотом, - попросил он.
     Марек был единственным штатным пилотом станции, хотя кроме него пилотировать «Гибралтар» могли многие. Когда связь дали, Дим Шум рассказал про «посадочную сетку».
     - В стандартном посадочном комплекте она есть, - подтвердил пилот. – Но мы редко её включаем, все-таки размеры планетолёта не те. Если бы грузовик садился, тогда да, площадь посадки покрывается «сеткой» и оценивается ровность.
     - Грузовик? – зацепился за слово Дим Шум. – Грузовик… А что, могли разведывать посадку для грузовика. Марек, «Гибралтар» же может имитировать грузовик?
     - А почему нет? – отозвался пилот. – Имитировать можно, только зачем?
     Разговор ни к чему не привёл. Директор опять напомнил про запрос «Гибралтара» на стыковку.
     - Ну что, «оберег», - в шутку обратился старший помощник к боксу с кристаллом. - Какие мысли есть у кристаллического высочества?..
     Кристалл будто ждал вопроса и внимания к себе. Все уловили мягкие синие волны, которые побежали на гостиную. Дим Шум положил на бокс руку и склонился к нему, стараясь усилить контакт.
     - Скажи мне, - прошептал он.
     И опять увидел свой кошмар – гибель «Артемиды». На ней была его семья. Но на сей раз «Артемида» не исчезала, она приближалась. А он, Дим Шум, стоял посередине ледяной равнины, перечёркнутой широкой белой полосой. Громада лайнера закрыла небо и замерла. Медленно и беззвучно из днища выдвинулась шахта шлюза, открылся люк. Внутри вспыхнул и погас яркий слепящий свет. Но никто не вышел. И никогда не выйдет, понял старший помощник. Никогда. Шлюз открыли для входа, но перед ним преграда - сплошная полоса запрета. Странно, но от этого ему вдруг стало легче. Равниной мог быть только ледник Спутник. Марсиане послали запрос и получили ответ: мы должны остановиться. Но ответ получен. Синие кристаллы имеют доступ к информации Вселенной, только человеку мало стать кристаллом, чтобы принимать их, он всё равно не поймёт никогда языка их записи. А синий малыш запомнил вспышки – ответ Вселенной. Но вход открыт, доступ есть…
     - Дим Шум, вы меня слышите? – совсем рядом раздался голос директора Маринкина. – Только что Марек взял управление «Гибралтаром» дистанционно и ведёт его к вам.
     - Спасибо, Грант, - чужим голосом ответил старший помощник. – Только… зачем дистанционно? Там больше никого нет. Мне уже сообщили… Никого.
     Когда планетолёт опустился на пассажирскую платформу, Дим Шум настоял на том, что пойдёт в него первым. Он не знал, где и что искать, но нашёл почти сразу, откинув панель кибермозга. На сфере охладителя процессора прилипли шесть сплавившихся друг с другом крохотных синих крупинок.
     7
     - Ты не спишь? – Эвелина прислушалась к дыханию любимого. Они с Димом сделали себе в отсеке широкое ложе, соединив два откидных спальных места, ранее расположенных друг над другом. Дим, правда, предлагал вообще всё убрать и повесить гамаки… Сразу стало очень тесно, для прохода оставался узкий промежуток вдоль стены, но Эве нравилось. Она сделала «уют из ничего», притащив маленькую лиственную пальму в угол и обтянув скучные стены старинной плёнкой, имитирующей дерево. Рулон такой плёнки она нашла совершенно случайно, разбирая в «гостиной». Говорят, с милым рай и в шалаше, а как раз на шалаш стало очень похоже: стены плавно сходились к верху, разделяясь полосой светильника. Они тут уже два месяца и как сейчас хорошо, что можно быть вместе и никому не нужно нести вахту… Эва поднялась на локте. Дим в самом деле лежал с открытыми глазами и улыбался.
     - Ты чего? – прильнула она к нему, поцеловала и пристроилась щекой на плече. – Завтра мы покинем наш «шалашик». Ты хочешь этого?
     - Если ты против, давай останемся, - отозвался Дим Шум. – Но я хочу с тобой на Землю.
     - Это ты ей улыбаешься?
     - Представил тебя на берегу океана, выходящей из пены... Была такая древняя богиня, забыл имя.
     - Афродита, - отозвалась Эва. - Это у тебя от вчерашних стихов такое настроение. А Кен как здорово читает! – Она помолчала. - А море… У меня с ним особая связь. Мне было около двадцати лет, когда однажды на берегу океана, сидя на скалах над бушующими внизу волнами, я вдруг запела, подражая тому, что слышала: порывам ветра, волнам… Долго пела, как в забытьи. Я ощутила слияние с материнской энергией планеты. Она мне потом помогала чувствовать растения, кристаллы… Дим, милый, мы живём в обусловленностях и боимся из них выйти. Особенно здесь, в космосе. А хочется вернуться к себе, вот нам и снится море, шум дождя…
     
     Накануне «Гибралтар» совершил последний рейс к пещере. Марьяна заявила, что её программа выполнена, но объяснить феномен пещеры пока не получалось. Между зеркалами клали разные предметы, но «исчезала» только детская куколка. Когда боцман её привёз, девушки смогли «увидеть» в ней очень немного.
     - Меня словно погладили по головке, как маленькую, - пожаловалась Юна.
     - А я летела в никуда и неизвестно зачем, - передала свои ощущения Дженни.
     Остальные, кроме Мирты, вообще ничего не смогли сказать. Мирта решительно показала на зеркала.
     - Это их фокусы! Они перестают её отражать, и в этот момент куколка «пропадает».
     Но и она ошиблась. Когда в пещеру впервые принесли бокс с синим малышом, то он вообще перестал светиться. Испуганная Эвелина сразу унесла кристалл обратно в планетолёт. Через некоторое время его свечение восстановилось. Это послужило поводом для целого ряда проб, в ходе которых было установлено, что синий малыш светится в пещере только в одной точке, в той самой, в которой «исчезала» детская куколка.
     Директор торопил с возвращением. Но Дим Шум хотел ещё найти точку посадки «Гибралтара» на плато Спутник и побывать там. Как только в исследованиях Марьяны и девушек выдался перерыв, они с Зелёным вылетели на плато, составив маршрут по данным наблюдения со станции и курсографа планетолёта. Шесть кристаллов, которые старший помощник нашёл на процессорном охладителе, ничем помочь не могли. Специальной аппаратуры для их исследования база на Плутоне не имела, но и без неё было видно, что они сплавились друг с другом и разрушили внутреннюю структуру. С другой стороны, температура охладителя не была такой высокой, чтобы сплавить кристаллы, это воздействовало что-то извне. Но сам супермозг-то не сплавился…
     Рисковать и совершать посадку в загадочной точке на плато Дим Шум не стал. Вместо этого он выстрелил зондом, но аппарат отклонился от траектории и сел на плато поодаль. Работал он прекрасно, картинки передавал, замеры делал, но они мало что могли дать. Пока Шум выверял расчёты траектории, пытаясь найти причину отклонения, боцман готовил второй, последний зонд. Увы, он разделил судьбу первого.
     - Не могу понять, как они умудрились посадить планетолёт, - бормотал Дим Шум, расстроенный неудачей.
     - А мне понятно, - заметил Кен. – Они посадили «вручную», волевым усилием. От перенапряжения – перегорели и сплавились, как только автоматика планетолёта от них освободилась, она сразу стартанула, как ошпаренная, спасая машину…
     - Похоже, ты прав, - посмотрел на товарища Дим Шум, отметив про себя, что не только он думал о синих кристаллах, как о живых существах. – Но мы же сколько раз пролетали над этим местом и ничего особенного не замечали.
     - А ты можешь и не заметить, если точка действия находится на поверхности плато, как в пещере. Кстати, Дим, ты знаешь, что одна из ледяных стен пещеры точно ориентирована на равнину Спутник?
     Старший помощник кивнул головой. Марьяна про это говорила, Эвелина тоже. По его предположению, ориентация стены могла задавать ориентацию связи двух точек на поверхности через геокристалл Плутона, воздействие шло от него. Дим Шум уже наметил по возвращении на станцию связаться с директором Ю-станции Гиннером и обсудить с ним эту мысль. Гиннера он знал со времён своих попыток найти «Артемиду».
     - Из всех нас только один может попытаться совершить посадку в той точке, - сказала Эва, когда Шум рассказал ей о полёте, - но эта посадка может стоить ему жизни…
     Дим Шум понял, что она имела в виду синего малыша. Нет, ко всему должно быть человеческое отношение, к кристаллам тоже. Такой вариант он не рассматривал. Он настолько привык к уютному и милому присутствию синего малыша в своём сознании, что претила сама мысль подвергнуть его опасностям. Однажды он попытался спросить малыша, какими же были древние марсиане, если синие кристаллы стали их оберегами. Ответ озадачил: растениями. Но малыш и его с Эвой воспринимал как растения. Большие растения, которые его любят, а он должен их оберегать…
     
     8.10.2019 Рассудово