Зеркала на Плутоне

    
     1

     Директор научно-исследовательской станции «Плутон-Орбитальный» придирчиво рассматривал себя на зеркальной стенке гигиенического отсека. На него смотрел гладко выбритый эпигелем квадратный подбородок, плотно сжатые губы, прямой нос и высокий лоб мудреца, которым владелец гордился. Грант Маринкин считал, что даже на окраине Солнечной системы руководитель не должен являться перед коллективом «как все». Все в экипаже ходили в одинаковых космофлотовских униформах, а то и в тренировочных костюмах, но он, директор, - «лицо станции», он не имеет права выглядеть не солидно и быть без мундира! Вид был бы хорош, если бы не маленькие белёсые «свинячьи» глазки под жиденькими бровями, но - что выросло, как говорится. Уши топорщились и казались ему сплошным расстройством, но они не так портили начальственный облик, как глаза и брови.
     Занятие директора прервал торопливый стук в перегородку. Видимо, жена Марьяна уже уходила. Она летела на Плутон, вчера был разговор, что на несколько суток. Директор прикоснулся к сенсору и открыл выход из своего убежища.
     Марьяна стояла в ярко-красном термокостюме с белым подшлемником, скрывшим её роскошные волосы.
     - Я готова, Грант, - сказала она. – Если мы задержимся на пару суток, то не паникуй, хорошо?
     - Ты с кем летишь? – спросил он. – С Мареком?
     - Ты забыл, Грант, я же говорила, с новым пилотом, с Алёшей. Как ты сам недавно сказал, «надо активно растить молодую смену». Вот я и хочу её растить. Мальчик способный.
     - Мальчик? – рассеянно переспросил директор.
     - Мальчик, мальчик, Грант. Я просила девочку, но прислали мальчика, - усмехнулась Марьяна. – В последнем выпуске пилотов девочек вообще не было. Ну, бывай, – она быстро поцеловала мужа, подхватила рукой рюкзак и стремительно вышла в коридор.
     Директор услышал шум лифта. Кинул взгляд на часы. Через двадцать три минуты доклад вахтенного инженера. Можно успеть перекусить в общей столовой и подняться в Централь. Нет, сегодня ему не хотелось никого видеть. Вчера Марсианская автономия, которая в последние годы была основным спонсором научных исследований на Плутоне, прислала, наконец, новое задание, выглядевшее, как ультиматум. Из четырёх грузовиков станции, постоянно пристыкованных к круглой Централи, «марсиане» арендовали один, на самом Плутоне у них тоже был свой сектор исследований, в который всем прочим вход был воспрещён по условиям договора. Официально они размещали на станции только автоматическое оборудование, роботов и очень редко бывали от них научные группы числом в несколько человек, которые на станции не задерживались и с местными не общались. Один раз только двоим инженерам пришлось просидеть несколько месяцев в ожидании транспорта с Урана, так они пришли на приём к директору и прямо попросили полной изоляции.
     Маринкин вспомнил, как он смотрел на этих двух одинаковых посетителей, стоящих перед ним. Он не мог отделаться от ощущения, что они не принадлежали к человеческой расе. Высокие, лысые, страшно худые, с вытянутыми «рыбьими» лицами, они смахивали на фантастических рептилоидов, только чешуи и хвостов не было. Была кожа, тонкая и прозрачная, явно никогда не видевшая солнечного света и Земли.
     - Может быть, попросить медиков погрузить вас в гипносон? – предложил директор.
     Посетители переглянулись и пожали плечами.
     - Мы не проводим столько времени во сне, сколько вы. Умеем спать быстро. Гипноз далеко не на всех из нас действует, директор. Есть техники долгого сна, они нам известны. Но мы хотим предложить изолировать нас на Плутоне, - сказал один из них.
     «Вейк Шеддард, инженер», прочёл Гран на нашивке нагрудного кармана. Покрой комбинезона был иным, более свободным, что скрывало отчаянную худобу тел. Из рукавов были видны только пальцы, которым любой музыкант просто позавидовал бы. Их длина и гибкость казалась феноменальной.
     - Наша база на Плутоне ещё не полностью введена в эксплуатацию, - пояснил Грант. Это было правдой – базу построили, но внутреннее оснащение ещё продолжалось, обитаемым там был всего один маленьких отсек.
     - Директор, нам не нужна ваша база, - вступил в разговор второй посетитель. - Есть несколько месяцев, которые мы хотим провести деятельно. Миссия на станции у нас выполнена. Мы просим вас забросить нас на ледники Плутона как разведчиков. У вас есть транспортёр и прицепной жилой модуль к нему, этого достаточно. Нам интересны ледники.
     Немного подумав, Маринкин согласился. Те двое тогда улетели на Плутон и вернулись только к старту транспортника. Уже после их отлёта со станции на Уран Маринкин случайно обнаружил, что и второго инженера тоже звали Вейк Шеддард… Подивился странностям, но мысль о клонах тогда ему в голову не пришла.
     Решив заказать доставку еды и принять доклад по селектору, Маринкин подошёл к матовому овалу информа на стене, продиктовал заказ и расслабился в кресле в его ожидании. Прибыла еда. Грант поставил перед собой поднос, но есть не спешил. Кинув взгляд на зеркало, он включил экран селектора. Вахтенным инженером на сей раз был станционный медик Ласло Бринев. Его присутствие в кресле Главного поста Централи перед экранами кругового обзора означало, что госпитальный отсек пуст и пациентов не предвиделось. Помимо директора, доклад вахтенного принимали боцман Зелёный и старпом Шум, которые заступали на вахту. Вахту в Централи весь персонал, включая самого директора, нёс по очереди, ничего сложного в этом не было. Директор слушал доклад вахтенного в пол-уха, пока тот не упомянул о двух включениях системы стабилизации. Это насторожило.
     - Вахта, характер включений и время, - попросил Маринкин.
     Медик наклонился к консоли.
     - Первое включение ровно в полночь, - начал он, - импульс 117, вектор…
     - Было ли метеоритное предупреждение? – перебил Маринкин.
     - Нет, - сразу откликнулся вахтенный. – Оба раза связаны с изменениями внутренней массы станции вследствие экспериментов, проводимых арендаторами, о чём они сами заранее сообщили.
     - Направьте мне их уведомления, - попросил директор.
     - Слушаюсь. Будут ещё пожелания?
     - Нет, продолжайте доклад.
      Медик благополучно сдал вахту и исчез, вместо него за консоль сел старпом Шум. Почему он, ветеран Космофлота, капитан дальних линий, так легко согласился идти на далёкую станцию старшим помощником, Маринкин так и не понял, но для него Дим Шум оказался незаменимым партнёром, совершенно спокойно отнёсшимся к личным странностям директора станции. Маринкин молча следил, как Дим пробежал взглядом по консоли, что-то переключил на ней и только потом поднял глаза на директора:
     - Вахту принял!
     Директор кивнул головой, читая полученные им на терминал уведомления от арендаторов. В первом случае они, как было обусловлено договором, работали со «стандартной пробой» - массогабаритным куском породы с Плутона, разрабатывая технологию телепортации полезных ископаемых, но во втором… Директор вчитался в скупые строки. Нет, это ни в какие ворота не лезло!
     - Централь! – заорал Маринкин, напрочь забыв о включённом экране и своём имидже.
     - Вахта слушает, директор, - спокойно отозвался Шум.
     - Дим, прочитайте внимательно вторую заявку. Я правильно понял, что они пытались принять, тьфу, телепортировать на борт воду?!
     - Правильно, директор, - через некоторое время отозвался старпом. – Расчёты произведённого корректировочного импульса показывают, что было принято несколько тонн воды. Я сейчас попытаюсь выяснить, в каком агрегатном состоянии…
     - Дим, - перебил старпома Маринкин, - причём тут агрегатное состояние? Несколько тонн! Куда они её потом дели, известно?
     - Ммм, она, вероятно, на борту, - ответил Шум. – Проверяю!
     - Дим, я иду в Централь, - решил Маринкин, - а вы пока придумайте повод, как нам провести инспекцию в арендуемом секторе. По условиям договора, мы можем туда попадать только, когда там работают их специалисты, а сейчас там одни автоматы. Сектор опечатан.
     Директор знал, что опечатанный сектор, как и любой другой, имел несколько внешних аварийных шлюзов, через которые спасательные роботы могли проникнуть внутрь. Это его несколько успокоило. Правда, когда строили станцию на поверхности Плутона, вернули ли роботов обратно?.. Могли там и оставить, тем более, что хотели расширять базу… Роботами заведовал боцман, надо уточнить у Зелёного.
     С этими мыслями директор торопливо пересёк главный проход, отработанным наклоном головы отвечая на приветствия попадавшихся навстречу членов экипажа, и свернул на кольцевую галерею Централи.
     Кольцевой коридор привёл к холлу с темным диском подъёмника на полу. Встав на него, директор приложил палец к кружку «ЦУП» на прозрачной стойке. Поднялись защитные стенки и диск плавно пошёл вниз. Последовала серия сложных перемещений. Сама Централь была в своём роде историческим объектом, её создавали когда-то для Первой звёздной как пост управления кораблём. От носа до кормы звездолёт пронизывала единая транспортная система, остаток которой нынешняя Централь использовала для доступа в ЦУП и прямого сообщения между «северным» и «южным» причалами. Внешне Централь выглядела как шар с шестью дисками причальных терминалов, к четырём из них по экватору были пристыкованы громадные грузовики. В середине шара находился ЦУП – Центр управления полётом, который местные остряки расшифровывали как «Центр управления Плутоном». Директору это нравилось. Идея собрать из исторической Централи и четырёх списанных грузовиков орбитальную станцию для Плутона принадлежала ему, в ту пору простому преподавателю, чем он втайне гордился. Преподавать планетологию в Академии на Земле ему нравилось, курсы слушателям нравились, и никто не ожидал, что он однажды всё бросит и отправится на Плутон. Об истинных причинах такого решения знал только он сам…
     Спуск мягко затормозился, раскрылась арка выхода на «мостик» - огороженное перилами возвышение с полукругом гостевых кресел. Перед ним были экраны обзора, чуть ниже на широкой площадке стояли три консоли, от центральной уже шёл навстречу вахтенный Дим Шум.
     - Директор, вода в заявленном количестве была принята вследствие проводимого эксперимента, но на борту её нет, - доложил он. – Масса станции в данный момент соответствует параметрам расчётной орбиты. Отклонений не обнаружено.
     - Но вода была принята? – переспросил Маринкин.
     - Так точно, принята, был стабилизирующий импульс, он же погасил её исчезновение.
     - Она отскочила от нас, как шарик пинг-понга, - пробасил подошедший к ним Зелёный. – Директор, дежурный боцман докладывает…
     - Как шарик? – переспросил Маринкин. – Интересное сравнение. Боцман, спасательные роботы могут проникнуть через аварийные шлюзы?
     - Могут. – Зелёный сразу понял идею. – Разрешите начать?
     Маринкин не ответил. Воды на борту не было. Смысла и повода нарушать статус-кво арендаторов тоже. Они формально все условия выполнили, в заявке предупредили. То, что начали пробовать с водой, говорит только об одном – телепортации живых организмов не за горами. Земля закуклилась в своей пресловутой безопасности, а Внеземелье ищет, ему жить надо… Вода – основа жизни для внеземных колоний. Но тут - другое. Проект Первой звёздной был прекращён, когда стало ясно, что человечество не может иметь вне Земли здоровое потомство. Был создан Генофонд, все дети Внеземелья рождались с его участием на Земле, потом передавались своим родителям в колонии и на внешние станции. Но на Марсе не стали запрещать клонирование человека, как это было сделано на Земле.
     Исследования на Плутоне активно поддержало и даже лоббировало Внеземелье, особенно Марсианская автономия. Она же, как только станция была смонтирована, предложила полностью арендовать один из четырёх грузовиков. Собственно «аренда» в классическом понимании уже потеряла смысл. Просто Внеземелье выделяло для поддержания станции часть своих ресурсов, производимых на самом Марсе и в поясе астероидов, и осуществляло их доставку своим флотом. Земля вносила свою лепту конструктивом – Централью и списанными грузовиками. Станция из-за них получилась гигантская, если говорить честно, бестолковая, но списанных грузовиков меньшего типоразмера не нашлось. Торопились успеть на «летний» период Плутона, чтобы не ждать пару веков следующего «окна», слепили из того, что было. По плану, после завершения работы на Плутоне, грузовики должны были покинуть Централь, судьбу которой до сих пор решали: то ли её вернуть, то ли отправить странствовать на орбите у Плутона на 245 лет.
     На двух грузовиках привольно располагалась сама научная станция – жилой и научный сектор. Третий использовали «марсиане». Оставшийся грузовик был как бы «в резерве», он когда-то выступил в роли буксира Централи к Плутону, а теперь был танкером для нужд станции. Его-то «марсиане» теперь настоятельно предлагали дооснастить и посадить на Плутон в качестве своей планетной базы. У директора станции на сей счёт были сомнения. Он уже создал на Плутоне маленькую базу на пять исследователей, на неё как раз супруга и отправилась. Что там делать грузовику, в котором и пятьсот человек поместятся? Перераспределить хранение резервов расходуемых запасов можно, но ради чего? Почему бы им не использовать тот сегмент, который они уже заняли, если так охота?
     - Ради чего?.. – пробормотал Маринкин в полной задумчивости.
     - Извините, не понял, - вернул его к реальности Зелёный.
     - Это я так, боцман, думы всякие… - махнул рукой директор. – Нет, пока сами к ним не полезем. Будем выяснять по административным каналам. Дим, экспедиция на Плутон стартовала?
     - Пять минут назад, директор.
     Боцман Зелёный получил указание провести ревизию всех свободных танкерных отсеков и привести их в состояние готовности к возможному приёму запасов с резервного грузовика. Когда он ушёл, Маринкин рассказал Шуму о новой просьбе «марсиан».

     2

     К «северному» шлюзу станции был пристыкован МИП – малый исследовательский планетолёт, переделанный из бывшего орбитального сторожевика, в наследство от которого к кораблику перешло мощное радиолокационное оснащение, используемое для зондирования Плутона. На планету с плотной атмосферой МИП опуститься не мог, но на Плутоне она была настолько разреженной, что помех почти не представляла. Пилот был уже внутри – из раскрытого переходного люка плыла популярная на станции старая-старая мелодия «Звёздного блюза». Маринкина поставила сумку и заглянула внутрь люка.
     - Алексей! – позвала она.
     Блюз оборвался. Шустро вылез вихрастый юноша, отрапортовал о готовности и протянул руку, предлагая помочь преодолеть проход.
     - Сумку подайте мне потом, - отстранила его помощь Марьяна и привычным движением легко проскользнула в шлюз. Пилот ей показался совсем юным, и она уже пожалела, что выбрала его для полёта.
     Салон напоминал трапецию, в узкой части которой располагалась консоль пилота, окружённая экранами, перед нею - массивное противоперегрузочное кресло. Над экранами было написано название кораблика – МИП «Гибралтар». Два ряда из трёх пассажирских кресел в каждом были разделены возвышением, на поверхности которого угадывался экран нижнего обзора. Несколько кресел стояло вдоль широкого торца салона. На них лежали какие-то тюки и два скафандра. Пилот появился следом, сказал, что спуск займёт несколько часов, и прошёл вперёд. Марьяна привычно заняла «своё» кресло, первое в левом ряду. Старт был совсем незаметным. Маринкина подтянула к себе свою сумку, вытащила планшет и углубилась в чтение.
     - Вам музыка мешать не будет, если включу? Акустика тут в салоне отличная, приятно слушать, - спросил из подголовника голос пилота.
     - Нет, включи, - разрешила Марьяна, и салон снова наполнился томительными звуками блюза. Звучание и правда, было великолепным, не уступало земным Гранд-залам. Марьяна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она вдруг вспомнила – под этот блюз они с Грантом первый раз танцевали там, в Академии. Как давно это было-то, кажется, целую вечность назад... Она усмехнулась. Красавец-преподаватель, доктор, и она – студентка четвёртого курса, влюблённая в него. Какие мечты, какие планы! Что в итоге? Планетологом она стала, сына бросила, когда выяснилось, что сотрудники Генофонда ошиблись, и биологический отец её ребёнка не Грант, а его брат-близнец Гай, поваришка несчастный, не помня себя от злости на всех и вся, понеслась за своим Грантом и сидит теперь на этом Плутоне, втайне считая дни, когда кончится бесконечное «лето» и станцию закроют… Да, с Грантом у неё союз, но они уже далеки друг от друга. Если бы Марьяна не нашла на Плутоне «зеркала», то бы давно всё бросила тут и улетела. Да и сын… Он, наверное, уже такой, как этот пилот. Сын… Марьяна тихо застонала. Он для неё потерян. Всего один раз был случай – к ней обратились, как к матери мальчика, просили разрешения на ментальный контакт с какой-то землянкой. Она сперва не хотела, но события вдруг сами собой сложились так, что она дала согласие. Это было как раз в «зеркалах», она в скафандре прошла в пещеру в заранее обусловленное время и видела там… Медленные звуки блюза хорошо помогают вспоминать. Да, вот она идёт, видит себя, свою круглую голову в шлеме со слепящей полосой прожектора на шее, потом вдруг в зеркале появляется берег моря и юная девушка, идущая от него в волны, к ней, Марьяне, она словно увидела её с той стороны, протянула руки… Но ни один регистратор ничего не записал. Марьяна, правда, несколько раз ходила на гипноз в медицинский отсек к Ласло Бриневу, под гипнозом рассказывала, что видела и море, и девушку…
     - Выключите музыку, Алексей, - вдруг попросила Марьяна.
     Блюз оборвался. По ушам сразу ударила тишина, в которую через некоторое время вплелись «технические» звуки: что-то мерно пощёлкивало, тихо шелестело, потом Марьяна начала различать «сонное бормотание», как его называл Грант, ходового двигателя.
     - Нам ещё два часа лететь, - повернулся в своём кресле пилот. – Чай, кофе?
     - Спасибо, не хочу, - покачала головой Марьяна. – Лучше расскажите, как вас в нашу глухомань занесло. Вы, как знаю, были отличником, могли выбирать выгодные предложения.
     - А вы считаете, что Плутон – не выгодное предложение?
     - Ну, почему, нет, просто геройства у нас мало, затяжные серые будни. Когда-то орбитальную станцию над Плутоном задумывали как последний обитаемый причал в Солнечной системе, к которому должна была пристыковаться Первая Звёздная. Именно на ней после последних проверок и погрузок основной экипаж должен был лечь в анабиоз, а сам корабль – отойти на безопасное расстояние и начать разгон на анамезонных двигателях… - задумчиво сказала Марьяна. - Грузы для Первой звёздной наш директор уже частично использовал для строительства базы на поверхности. Живём на руинах прошлого.
     - Я с детства мечтал попасть именно на Плутон, - пилот, казалось, не обратил внимания на её иронию с «геройством» и говорил очень просто. – Понимаете, хотел найти тот звездолёт, который оставили пришельцы из параллельного мира. Он на Плутоне или около него.
     - Вы серьёзно? – улыбнулась Марьяна. – Если они его и оставили, то постарались бы скрыть от нас. Забавно, что и вы оказались адептом той сказки. У нас на станции их довольно много.
     - Это не сказка, - возразил пилот. – Слишком много следов она оставила в древности. Я, честно говоря, на профотборе колебался между археоисторией и навигацией. И то, и то мне одинаково было интересно.
     - И выбрали пилотирование, - улыбнулась Маринкина.
     - Я хотел изучать историю как вторую специальность дистанционно, - признался пилот, - но удалённость Плутона от Земли это не позволила. Но мне обещали помочь с индивидуальным полным гипнокурсом. Пока жду.
     - Ну вот будет у нас мгновенная подпространственная связь от товарищей марсиан, тогда и получите вторую специальность, - пошутила Маринкина и пожалела об этом. Пилот резко изменился в лице.
     - О чём вы говорите, о какой связи? – грустно спросил он. – Вроде всем уже ясно, что они готовят Исход. В древних книгах описано, как был Исход избранного народа – море расступилось и потом сорок лет по пустыне… А тут пространство расступится и сорок световых лет до нового мира… Надо быть слепым, чтобы не видеть, что тут творится. Вопрос в том, когда они уйдут, в это плутонианское лето, или в следующее.
     - И куда, по-твоему, они двинутся? – с деланным спокойствием спросила Марьяна. – Суперземли есть, их достаточно пооткрывали, но за сорок нет до них не добраться.
     - Им не нужны они, - вздохнул пилот. – Им Земля нужна. Параллельный мир с нашей Землёй, но без нас.
     - Алёша, - предложила Марьяна неожиданно для себя самой. – Мы тут вдвоём, всё останется между нами. Давайте карты на стол – вы рассказываете, что известно вам, я рассказываю, что известно мне. И будем общаться запросто, по именам. Идёт?
     - Хорошо, - согласился юноша.
     До посадки они подружились. Алексей немного стеснялся «быть запросто» с ведущим планетологом и женой директора станции, но она ему понравилась. Пусть в корабль пришельцев она не верила и его поиски с иронией сравнила с поисками святого Грааля в рыцарские времена земной истории, но её рассказ о «зеркалах» заставлял задуматься. Она сама предложила не терять времени и сразу посетить ту необычную пещеру в квадрате 10-69.
     – Марьяна, а там точно рядом никак не сесть? Пятьдесят километров в скафандре по скалам – радости мало, - проговорил пилот, изучая на своём экране карту квадрата.
     - Раньше нами была дорога пробита, по ней я легко добиралась на сегвее в скафандре, - отозвалась женщина. – Но было падение астероида, там всё заново надо пушками пробивать… Посмотри снимки, с северо-востока ведёт расщелина, она вроде не так повреждена. Можно попробовать пробраться по ней. А до неё – на транспортёре.
     - В транспортёре есть экзоскелеты, - откликнулся пилот. – Расселину вижу, моделирую трассу. Почти вплотную подойдём, Марьяна.
     Алексей мягко посадил машину на грузовой площадке около куполов исследовательской станции, укрытой в обширной выемке. Подполз колёсный транспортёр и выдвинул герметичный переход. В него в четыре руки перетащили тюки, скафандры и перешли сами. В просторном квадратном салоне транспортёра было шесть кресел на массивных опорах, расположенных вокруг вытянутого стола-трапеции. Два из них находились между столом и пультом управления с экраном переднего обзора. На стене рядом со шлюзом выделялись шестиугольные шторки личных капсул для сна и отдыха, сбоку матовая дверь скрывала гигиенический отсек. Транспортёр был приспособлен для длительных экспедиций.
     - Чай, кофе, напитки? – спросил Алексей, откидывая на узком торце стола панельку сервиса.
     - Я займусь едой, - отстранила его Марьяна. – Не отвлекайся.
      Автоповар был примитивным, но имелся запас пищевых кубиков, довольно разнообразных. Маринкина выбрала «яичницу с беконом» и скоро подсела к пилотской консоли с тарелками.
     - Как дела?
     - Хорошо, Марьяна. Ещё несколько тестов и можно двигаться. На Централь что сообщаем?
     - Передай, что прибыли, приступаем к намеченной программе исследований. Без подробностей. Бери булку, вилку и ешь, пока не остыло. Питье – гранатовый сок, потому что чай и кофе при такой гравитации – бурда.
     - Мгм, - кивнул с уже полным ртом Алексей. Он быстро проглотил еду и пошёл делать обход салона. Это было совсем необязательно, но его что-то словно подтолкнуло посмотреть во все отсеки. И – точно: два нижних индивидуальных отсека оказались забиты пакетами.
     - Это ещё что?! – удивился Алексей, вытаскивая в салон один из них.- Кто тут оставил свои вещи?
     Он принюхался. Мешок чем-то попахивал, хотя был закрыт герметически и даже запломбирован.
     - Может, ребята образцы забыли? – предположила Марьяна. – Покрути журнал, кто пользовался транспортёром последний?
     Алексей уже склонился над своей консолью.
     - Последним его брал боцман Зелёный, - сообщил он, - а вот до него – непонятно, два раза написан один и тот же человек – Вейк Шеддард. Марьяна, такой в экипаже есть?
     - Шеддард? – Маринкина потёрла виски, пытаясь вспомнить. – Нет, Алёша, не припоминаю… И что этот Шеддард?
     - Два Шеддарда, - уточнил пилот. – Они несколько месяцев утюжили на транспортёре равнину Спутник. Маршрут сохранился, интересный, вывожу на экран.
      Перед ними появилась карта района, на котором путь транспортёра начертил несколько смещённых относительно друг друга правильных шестигранников. Они накладывались друг на друга, словно их создатели искали одну им ведомую ориентацию.
     - Что это? – вырвалось у Маринкиной.
     Пилот не ответил. Он пытался найти ещё какую-нибудь информацию, но бортовой журнал транспортёра больше ничем помочь не мог. Сведений о найденном в индивидуальных отсеках грузе тоже не было.
     - Давай связь с Централью, - решила Марьяна.

     3

     Вахтенный Шум принял вызов с Плутона. Повезло, что директор был рядом и сразу вспомнил про этих Шеддардов, подтвердив, что они действительно самостоятельно исследовали Плутон. Продемонстрированные пилотом Зером пакеты никаких ассоциаций ни у кого не вызвали, в том числе и у боцмана Зелёного. Вызванные планетологи тоже ничего не вспомнили.
     Пока Маринкина вела переговоры, пилот закончил осмотр других отсеков. Ничего интересного не нашлось. Тогда Алексей стал досматривать жилые капсулы более внимательно, вытаскивая из них спальники и подушки. Под ними нашлась пара видеостраниц со старыми отчётами о локации Плутона (измеряли реликтовое излучение его скал для определения возраста пород), несколько страниц с примитивными играми, которыми баловались планетологи. Он уже собирался включить пылесос и бактерицидную обработку, как заметил в дальнем углу верхней капсулы маленький шарик. Дотянувшись до него, Алексей понял, что извлёк не мусор.
     - Марьяна, посмотрите, вот что нашлось, - тихо сказал он, аккуратно опуская находку в ложбинку консоли, чтобы ненароком не скатилась.
      - Покажите крупнее, - сразу потребовал директор.
     - Марсианская «паутинка», - сразу определил Шум. – Это их чип. Если они их завезли сюда, то надо всю станцию перетрясывать. И гнать их в шею.
     - Вы представляете себе, Дим, что значит «перетряхнуть станцию»? – спросил Маринкин. – Или у вас есть приборы, способные находить эти чипы? Чем они нам опасны?
     Старший помощник оторвался от экрана и пристально посмотрел на своего начальника. Шутит он, что ли? Должен же сам прекрасно знать. Или специально тормозит ситуацию, чтобы не наделать ляпов? Решив, что детали выяснять надо с глазу на глаз, Шум ответил обтекаемо:
     - Говорят, что они делают зомбирование человека, директор. По крайней мере, такие слухи ходят. Дыма без огня не бывает, как известно. Этот неизвестный груз, потом «паутинка» - я бы задумался о намерениях наших дорогих арендаторов. Что эти, как их… Вейки Шеддарды делали на Плутоне? Они нам сдали отчёт, как этого требует Конвенция освоения планет?
     Вместо ответа директор пробормотал «Шум, принимайте командование», потом сжал голову руками и свалился с кресла на пол. Старший помощник объявил тревогу и полный карантин. Потом он сообщил экипажу по общей связи, что принял командование. Это было последнее что Алексей и Марьяна видели на своём экране. Видеосвязь оборвалась. Теперь по правилам карантина, только обмен текстовыми сообщениями.
     Некоторое время Марьяна сидела неподвижно, закрыв глаза. Лицо её было совершенно спокойно, словно ничего не произошло, но руки были сжаты в кулаки. Пилот терпеливо ждал. Ему было ясно, что командировка затянется, по крайней мере, на срок действия карантина. А всё из-за этого шарика, мирно лежащего в ложбинке консоли. Алексей было нагнулся, чтобы рассмотреть его поближе, но Марьяна тотчас среагировала:
     - Назад! Не приближайся!
     Алексей замер и повернул к ней голову. Маринкина уже стряхнула оцепенение. Жестом она вернула Зера на спинку кресла и улыбнулась.
     - Она (кивок на комочек в желобке) не опасна, но кто знает. Алёша, зря рисковать не надо. Но выяснить, почему она упала со своего носителя – стоит. Мы можем выяснить, пользовались ли Шеддарды этими капсулями? – спросила женщина.
     - У них был прицеплен жилой модуль, - сразу сообщил Зер. – Там больше удобств и комфорта. Маловероятно, чтобы кто-то ночевал в капсуле. Они, скорее всего, жили в прицепе.
     - Алеша, надо выяснить, - повторила Маринкина. – И посмотри, какая там программа гипносна стоит?
     Пилот кивнул и принялся за работу. Марьяна встала, проделала в проходе комплекс плавно перетекающих друг в друга физических упражнений-растяжек и вернулась за консоль как раз тогда, когда Алексей уже нашёл ответ.
     - Все программы гипносна в капсулах стёрты, прошивку явно модифицировали и не раз, Марьяна. Знаешь, я бы не мог доверять сейчас этому транспортёру. Как ты сказала, зря рисковать не надо, – сообщил он. – Предлагаю вернуться в «Гибралтар», шлюзы ещё соединены…
     - Это бегство, - не поддержала его Маринкина. – Ищи все изменения, потом и «Гибралтар» проверь, хотя, думаю, его военное прошлое такие ситуации учитывало.
     К вечеру список изменённых систем транспортёра был готов. Выглядел он странно. Экипаж транспортёра ожидало не только отсутствие программ гипносна, но и изменения состава пищи, воды и воздуха. Всё остальное осталось без изменений.
     - Диета, - констатировала Марьяна. – Я не биолог, но ясно, что через пару недель пребывания тут можно обрести гиперчувствительность и помереть от собственной бессонницы.
     - Не думаю, - не согласился с ней пилот. – Душегубки я здесь не нахожу. Многое похоже на условия аварийного режима, когда приходится экономить ресурсы, варить суп из топора и дышать пореже. Модель аварийного режима, понимаешь? Явно ставили какой-то эксперимент, но какой? И – кто ставил? Ответить на этот вопрос может только эта штуковина, - Алексей встал и кивнул на шарик, по-прежнему мирно лежащий в желобке консоли. – Я готов рискнуть!
     - Дурак! – в сердцах высказалась Марьяна. – Прости, вырвалось… Это глупый риск. Службы Жизни тут нет, остановить некому, так хоть самим надо думать…
      Алексей не стал обижаться. Он же сам только что говорил, то рисковать не стоит и лучше сбежать на «Гибралтар». Если рассудить, то она права. Да и в таком тесном пространстве дуться негде. Тут ему в голову пришла новая идея.
     - Марьяна, спятить тут можно через две недели, но за два дня ничего не произойдёт, верно? Двух дней нам хватит, чтобы добраться до твоих пещер, там положить перед зеркалами этот шарик и вернуться на «Гибралтар», а?
     - Шарик перед зеркалами? – переспросила Маринкина. – Зачем?
     Зер не успел ответить – пришло сообщение с Централи. Шум информировал, что Грант Маринкин в руках медика, опасности для жизни нет, весь экипаж ищет «паутинки». Им предлагалось действовать самостоятельно.
     - Алеша, запас ресурсов жизнеобеспечения на транспортёре известен. Если это, как ты говоришь, аварийный режим, то можешь прикинуть, какой срок на нём смогут протянуть два человека? – вдруг спросила Маринкина.
     Пилот уставился на неё и захлопал глазами.
     - Да я не про нас с тобой, - усмехнулась Марьяна. – Ты же видишь, на зеркале равнины Спутник размечали гексагоны – по древней магии это - фигуры порталов пространственно-временного перехода. У марсиан это – идея фикс. Те два Шеддарда были с Марса. Логика ясна? «Паутинку» могли оставить только они. И гексагоны они размечали.
     - И пакетики они оставили? – спросил пилот.
     - Ну, это чисто марсианская традиция – заготавливать высушенные и вымороженные отходы собственной жизнедеятельности для своих оранжерей, Алеша. Мне бы следовало сразу догадаться, как только ты сказал про запах. Если мы сложим эти какашки в контейнер и вынесем наружу, то они нас на здешнем морозе дождутся, уверяю тебя. Но воздух будет получше, - ответила ему Марьяна.

     4

     Старший помощник Шум проводил взглядом врача Бринёва, который с двумя добровольными помощниками на руках вынес бесчувственного директора через узкий гравилифт. Проектанты Первой звёздной явно не рассчитывали на то, что в ЦУПе будут работать не андроиды, а люди, которым может понадобиться медицинская помощь, иначе заложили бы нормальные «человеческие» проходы. ЦУП не строили, его напечатали со всей сложнейшей начинкой, поэтому менять что-либо теперь было просто невозможно. Шум отдал ещё несколько распоряжений и задумался.
     Режим карантина гарантировал, что МИП «Гибралтар» на станцию не вернётся. Таким образом, экспедиция Маринкиной тоже находилась в необъявленном карантине на Плутоне вместе с найденной «паутинкой». С чего директор посмотрел на неё и грохнулся в обморок? Шум поскрёб свой нос.
     - Ласло, - вызвал он медицинский отсек, - как дела?
     Медик ответил не сразу, видимо был занят. Шум терпеливо ждал, рассматривая видимый на экране цилиндр диагноста. Наконец камера показала лицо Бринёва.
     - У меня такое ощущение, что директора просто вырубили. Он в шоке, - сообщил врач. – Опасности для жизни нет, но всё это очень странно. Дим, он говорил что-нибудь перед этим?
     - Он попросил показать находку жены крупным планом, а потом спросил, если ли у нас приборы, способные обнаружить эти чипы, - припомнил старпом.
     - У меня такое впечатление, что Маринкин был ментально запрограммирован на некое кодовое слово или объект. Как только он его видит или пытается увидеть, «программа» срабатывает и вводит его в такое состояние, - задумчиво сказал медик. – Пока этого нет, он совершенно нормален.
     - Ласло, его можно вывести из этого шока?
     - Попытаться можно, но лучше этого не делать. Он выйдет сам через некоторое время.
     Так и получилось. Через несколько дней Маринкин открыл глаза, приподнял голову, увидел Бринёва и сам спросил, что он тут делает, когда должен отдыхать после вахты. Случившегося с ним директор не помнил, как и некоторых предшествующих событий.
     - Каким образом я оказался тут, когда был в ЦУПе? – директор с удивлением озирался по сторонам. – Что со станцией?
     - Со станцией всё нормально, директор, с вами тоже, - серьёзно ответил ему Бринёв. – Вы же сами пришли ко мне на гипносеанс.
     - Я?! Сам?! Не помню такого!
     - Директор, вам надо полежать, - твёрдо сказал Бринёв. – На территории медицинского отсека действует Медицинский Кодекс и распоряжения врача не обсуждаются.
     - Деспот! – пробормотал Маринкин и откинулся на подушку.
     Все это время старпом Шум не покидал ЦУП. Спал он здесь же на одном из разложенных кресел, выходил только принять душ. Получив весть из медотсека, он облегчённо вздохнул. Жертв не было. На Плутоне тоже. Маринкина с пилотом Зером за это время совершила поездку в квадрат 10-69 и благополучно вернулась на базу. Теперь они готовят полёт на ледник Спутник. Транспортёр был Зером обыскан, сюрпризов больше не нашлось. Супермозг станции просчитал «гексагоны» на леднике и выяснил, что искалась точная ориентация на Марс. По времени это совпадало с визитом Шеддардов. Боцман Зелёный с экипажем методично перерывал всю станцию, пока ничего не нашли.
     Шум хорошо знал, что командиру при любых нештатных ситуациях нужно спокойствие и трезвый расчёт. Сомнений не оставалось – арендаторы не только использовали, но и пытались контролировать станцию «Плутон-Орбитальный». На ней было то, о чём директор не должен был знать, это стало абсолютно понятно. Теперь ваш выход, Дим Шум, экс-капитан флота, шеф-инструктор Службы безопасности Земли…

     5

     Алексей уже который раз прокручивал на экране обледеневшую, с обширными тёмными пятнами, поверхность Плутона. Белое пятно – это ледник Sputnik Planitia, к юго-западу от него гористая местность, к ней примыкает окраина азотной ледяной равнины на границе с мрачным кратерным ландшафтом Cthulhu Macula. Равнина Спутник выделялась: находясь на расстоянии шести миллиардов километров от Солнца, Плутон должен был иметь поверхность, полностью покрытую различными кратерами и трещинами, а тут - отполированная практически до зеркального блеска замёрзшая равнина. Были и другие природные уникумы, например, «Паук Плутона» - трещины на поверхности длиной от 100 до 500 с гаком километров, которые как бы сходятся в одной центральной точке и отдают красноватым оттенком в глубине, словно какой-то подземный материал пытался вырываться из ледяной брони… С орбиты в слабом солнечном свете Плутон имел слегка голубоватый отблеск. У него в летние периоды возникала атмосфера из метана и азота, у самой поверхности бывали туманы. Плотную атмосферу карлик удержать был не способен, да и ту, что есть, терял по нескольку сотен тонн в час, не понятно, как до сих пор всю не растерял.
     - Алёша, что нашёл? – поинтересовалась Марьяна.
     Пилот махнул рукой.
     - Ни «древолюдов», ни «камнеглазов» - скукота… Плутон – замедленный мир. В нём все течёт медленно, даже время. Он никуда не торопится.
     Зер вспомнил недавний визит к пещере. Друг за другом они с Марьяной пересекли последний открытый очень скользкий участок и спустились в расщелину к тёмной треугольной дыре в самом низу, где расщелину накрывал сползший на неё лёд. Естественных пещер, как на Земле или на Марсе, на Плутоне почти не было, встречались только небольшие углубления.
     - Врата Плутона, - пошутил он, когда приблизился к дыре и освободился от экзоскелета. – Их касалась рука человека?
     - Не касалась, - отозвался в шлеме голос Марьяны, – надень защиту на спину и наколенники, становись на четвереньки, иначе не пройти. Следуй за мной!
     Защита – лёгкий, но сверхпрочный щит – то и дело скреблась о неровный потолок лаза. Шлем не давал закинуть голову, поэтому Алексей видел ноги Марьяны в откидном зеркале. Ползти пришлось долго, хорошо, что поворотов почти не было. Но потом… Захотелось отключить прожектор скафандра, чтобы не сойти с ума от бешенства отражений и бликов. Природный антураж дополняла странная система из трёх высоких и узких зеркал, поставленная в центре на голом льду. Только такие и можно было протащить сюда по узкому проходу.
     - Это и есть твои зеркала? – спросил пилот у своей спутницы.
     - Ты встань перед ними и посмотри на стены, - сказала она. – Можешь выключить прожектор, оставь светополосу на воротнике, вполне достаточно.
     Фантастика, но он это увидел! Стена казалась идеально ровной, хотя таковой не была! Возникло ощущение, что перед ним громадный экран, на котором вот-вот появится какое-то изображение. Перед третьим зеркалом Алексей не мог отделаться от ощущения, что видит уходящий в бесконечность конус.
     - Марьяна… - растерянно прошептал он. – Это… Скажи, ты что-нибудь здесь видела?
     - А что я должна была видеть? – спросила она, внимательно наблюдая за юношей.
     - Я не знаю, но чувствую, что тут показывают, - признался он.
     - Да, один раз я видела, - ответила женщина. – Видела Землю. Но тогда меня попросили сюда придти.
     - Попросили? Кто?
     - Не хочу рассказывать, это очень личное. Слушай, ты вроде хотел куда-то класть тут «паутинку»?
     - Теперь не хочу, - почти сразу ответил пилот. – Я взял её, но и доставать контейнер не буду.
     Марьяна подошла и приблизила свой шлем, стараясь разглядеть глаза юноши.
     - Я рада, что ты понял, - тихо сказала она. – То, что мы тут видим, сделано не природой Плутона. Это сделано другой цивилизацией, Алёша, может быть той, чей корабль ты мечтал найти. Она есть, я знаю.
     - Это она тебе показала Землю?
     - Возможно.
     С этими словами она быстро отошла в сторону. Алексею страшно хотелось почесать затылок, но в скафандре такого сервиса не предусмотрено. Узкие зеркала, как пояснила Марьяна, служили авторегистраторами на случай, если на стенах появится какое-нибудь изображение. Забавно, между ними Алексей вдруг чётко увидел свою фигуру, которая правую руку держит точно так же, как он сам – левую… Отражение.
     Весь обратный путь они молчали почти до самой базы. Транспортёр шёл на автопилоте, Марьяна спала в кресле, а Алексей, поставив перед собой двойной кофе, тщетно искал в бортовом журнале следы Шеддардов, пока не сообразил посмотреть страховую копию. Набирая свой личный код для доступа, он сомневался, что система его впустит, но она пропустила. Там он нашёл то, что искал.
     Сон был таким крепким, что Марьяна не сразу поняла? где она проснулась. Под ней двигалось, колыхалось и гудело, на ней – ряд квадратных светильников… Кресло зашипело и подняло спинку, одновременно опустив на пол ноги со сложившеся секции. Войдя в реальность транспортёра, она стряхнула остатки сна и окликнула пилота. Он не ответил. На пилотском месте его не было.
     - Алёша! – громче позвала Марьяна.
     Сзади хлопнула дверца. Маринкина обернулась. Из одной капсулы показались ноги пилота, а затем он сам с очень довольным видом, вытаскивая за собой какой-то прибор.
     - Доброе время суток! – приветствовал он. – Как отдохнула?
     - Замечательно, знаешь, даже сперва не поняла, где я.
     - У меня тоже замечательные новости! Я все нашёл про этих Шеддардов. Даже место, где они вклинились в систему транспортёра нашёл, - Алексей кивнул на покинутую им капсулу. - Они не смогли взять всю машину под контроль даже со своими паутинками!
     - Ты нашёл записи их переговоров?
     Пилот помрачнел.
     - Увы, они общались только мыслеречью, её не запишешь. Нашлись дублирующие протоколы систем и записи «чёрных ящиков», по ним легко восстановить, что они делали. Выяснилось, что системы транспортёра их даже не опознали как людей. Они их воспринимали как роботов, активируя соответствующие интерфейсы и ограничивая уровень доступа. Более того, их было двое, а транспортёр воспринимал как одного!
     - В квадрате 10-69 они были?
     - Нет!
     - А как они попали от базы на Спутник на транспортёре? Это же большое расстояние.
     - Марьяна, на ровных пространствах он может лететь и достаточно быстро, только низко. Экранный эффект. Машинка очень хорошая. Мы тоже полетим, вся карта трассы у меня есть.
     Их прервало прибытие на базу. Алексею пришлось сесть за консоль и вести машину от грузовой площадки со стоящим на ней «Гибралтаром» к шлюзу основного купола. Около него стояла пара лёгких флайеров, которыми пользовались планетологи. Купол встретил их застоявшимся воздухом, светом, мягким теплом стен и лёгким запахом синтетики. От шлюза в центральную общую залу вёл широкий проход, около стены стола несколько геологических контейнеров с написанными от руки маркировками – видимо оставила предыдущая группа. Общую залу постарались оформить как уютную гостиную – диваны, кресла, большой овальный стол, библиотека-информаторий, настенные панно, даже несколько живых травянистых пальм в круглых кадках. Вполне земной антураж. Окна заменяли арки с видеошторами, создававшими иллюзию наличия балкона с видом на земное море. На самом деле за арками были жилые и лабораторные помещения. Ещё один не закамуфлированный проход вёл в пост управления. Марьяна пошла туда отправлять информацию для Централи. Полученный в ответ от Шума текст её озадачил.
     - Нам предлагается срочно выбраться на ледник Спутник, Алёша, - сообщила она, вернувшись в залу. – Шум допускает, что Гранта придётся эвакуировать на Землю и меня вместе с ним. Он просит ускорить нашу программу, чтобы её не прерывать. Отдых отменяем, друг мой.
     - Да мне он и не нужен, - пожал плечами юноша. – Только раз такое дело, давай на «Гибралтаре» прыгнем? Он может взять транспортёр.
     Марьяна согласилась, и пилот засел перед экраном поста управления, готовя новую экспедицию.

     6

     - Директор, как вы себя чувствуете? – Дим Шум опустился на стул рядом с кроватью, на которой лежал Маринкин. Тот даже вздрогнул.
     - Дим, ну вы даёте, совершенно бесшумно вошли. Могли бы постучаться, - проворчал он.
     - Извините, директор, я мог стуком вас разбудить. Только рядом с вами понял, что вы не спите.
     - Да, я не сплю! Я лежу! Я чту этот дурацкий Медицинский Кодекс! – в сердцах сказал Маринкин.
     Шум сочувственно вздохнул.
     - Нас всех волнует ваше здоровье, - начал он, но Маринкин его прервал:
     - Кого оно волнует?! Весь экипаж занят какой-то ерундой! Я же слышу трансляции, не глухой!
     - Оно волнует Службу безопасности Земли, директор, - твёрдо сказал Шум. – Есть основания полагать, что на вас было покушение.
     Маринкин повернул голову. Он улыбался.
     - Ну, конечно! Раскопали моё марсианское прошлое? Да, Шум, по молодости имел дело с компанией «MAS», работал в ней добровольцем-испытателем, сидел в замедленном времени, были командировки на Марс в Автономию. Было, Шум. Сто лет назад, как было. Было и прошло.
     - Вы никогда не замечали ничего странного в своей жизни?
     Маринкин пристально посмотрел в глаза старшему помощнику. Что он узнал? Куда он клонит?
     - Это допрос?
     - Нет, директор. Я пытаюсь разобраться в ситуации, чтобы спасти станцию. Её хотят взять под чужой контроль.
     - Шум, кончится лето на Плутоне и станцию закроют. Кому она нужна?
     - Плутону, директор. Это очень не простой объект. Он не хочет, чтобы о нём много знали.
     Маринкин закрыл глаза. Слава Космосу! Ещё один шизик-искатель… Две трети экипажа были помешаны на поисках некоего звездолёта пришельцев, который почему-то должен был быть в этих краях.
     - Директор, я не шизик, - спокойно сказал Шум.
     «Что?! Он что, читает мысли?» Грант Маринкин всеми силами старался не выдать своё беспокойство.
     - Кто и когда на вас надел «паутинку», директор? – услышал он издалека и провалился в небытиё.

     7

     Ласло Бринёв вытирал потный лоб. Директор был снова в обмороке. Проверили весь экипаж – «паутинка» больше ни на кого так не влияла. Оставались непроверенными двое – пилот Зер и жена директора Марьяна, но они на Плутоне и они же эту злосчастную «паутинку» нашли. Судя по их деятельности, там в обмороки не падали. На самом директоре сканеры никакой «паутинки» не находили, это явно была психическая кодировка. Дим Шум составил целый список возможных кодовых слов для пси-блока, уточнял его по связи с Землёй, но результатов он не дал.
     Над дверью медицинского отсека зазвучал бодрый сигнал общей трансляции.
     - Нашли! – радостно сообщил голос боцмана Зелёного. – Целую кучу! В старом воздушном фильтре! Смотрим теперь пылесосы.
     - Экипаж, при поисках всем надеть респираторы! – сразу вмешался голос Шума. – Боцман, жду в ЦУПе! Старший врач Бринёв, жду в ЦУПе!
     Уже по пути в ЦУП врач встречал членов экипажа в респираторах, которые возились у панелей обшивки коридоров. Снимки, которые показал боцман, сомнений не вызывали, да, это те самые «шарики», какие обнаружили в транспортёре на Плутоне. Оценить, сколько их на самом деле было сложно: датчик эндоскопа не мог проникнуть глубоко в поры фильтра. Пока боцман со старшим помощником обсуждали технические вопросы, Бринёв рассматривал снимки. Наконец Шум обратился к нему:
     - Доктор, у нас с вами – самая сложная задача. Вы работали с пси-блоками?
     - Я – космомедик общей практики, всего понемножку. Распознать пси-блок я смогу инструментально, но убрать или открыть его – вряд ли. Потом, мои личные экстрасенсорные возможности для такой работы недостаточны. Вы думаете, что директору поставлен пси-блок?
     Шум кивнул головой.
     - Я хочу проверить, - сказал он и взял в руки один из снимков. – Ласло, вы сможете сделать плацебо этих милых комочков?
     - И показать директору, когда он очнётся? – догадался врач.
     - Именно. И ещё одно… Я запросил Плутон, они выслали контейнер с тем объектом, который нашёл пилот Зер. Вот вам особое задание. Предполагается, что тот объект – настоящий. Его оставили инженеры с Марса, которые брали транспортёр. Но сам факт, что они это оставили, кажется странным, мы знаем, что они носят «паутинки» пожизненно. Прибыло и улетело два человека, никто не умер. Есть другая гипотеза, что это объект инопланетного происхождения. Попробуйте разобраться, Ласло. Но вам придётся работать в условиях полного защиты вашего отсека.
     - А директор? Он же очнётся через какое-то время.
     - Ласло, решите сами, - махнул рукой Шум. – Поскольку ни на кого больше, кроме директора, вид этих комочков не действует, то общий карантин мы снимем, но только после ваших заключений. Не тяните.
     Вернувшись в медицинский отсек, Бринёв нашёл директора уже очнувшимся. Маринкин сидел на кровати, свесив ноги. Появлению врача он обрадовался.
     - Доктор, я вас ждал. Мне нужно с вами поговорить.
     Врач покорно сел на стул рядом с кроватью.
     - Доктор, как директор станции я не могу допустить, чтобы на ней распространялись всякие бредни. Вы меня понимаете?
     - Н-не совсем, - совершенно искренне признался Бринёв.
     - У меня был старший помощник и сказал, что станцию хотят взять под чужой контроль и её надо спасать! Что за бред! Кто хочет взять?
     - А вот они, - мгновенно соориентировался врач и протянул директору один из прихваченных из ЦУПа снимков. Через несколько секунд он едва успел подхватить и уложить внезапно обмякшее тело. Плацебо можно было не делать, и так ясно. Лихорадочно закрепив на голове директора шлем диагноста, Бринёв успел поймать картинку волн мозга, характерную для пси-блока. На этот раз директор очнулся через полчаса.
     - Кто хочет взять станцию под контроль? – Ласло даже вздрогнул от властного голоса. Он бросился к нему и ногой запихнул под кровать упавший на пол снимок с «паутинкой». Маринкин смотрел своим «фирменным» взглядом, от которого, как говорили станционные остряки, «не хотелось быть съеденным заживо».
     - Только вы, директор, - нашёлся Бринёв. – Станция под вашим контролем. Я провожу плановую диспансеризацию экипажа, поэтому прошу извинить и пройти полную экспресс-диагностику. После неё вы сможете взять станцию под полный контроль, как хотите.
     - Хорошо, - вдруг согласился Маринкин, отвернул голову и закрыл глаза. – Проводите свою диагностику.

     8

     Отправив на орбиту к станции капсулу с шариком «паутинки» Алексей испытал облегчение. Как в старом анекдоте: пусть они теперь не спят. В благородном порыве самопожертвования он чуть было не сотворил глупость и не поднёс шарик к тому месту за ухом, где он сам прилипал к коже и начинал выпускать тончайшие нити, оплетая голову. Марьяна молодец, не допустила… Пилот ощутил, что краснеет. Вчера или позавчера она почувствовала его волнение и процитировала:
     Ко мне не привыкай.
     Я – скверная привычка!
     Как кофе, как коньяк,
     как горький шоколад.
     Люби, но по чуть-чуть!
     Непрочна перемычка
     от нежного "ты мой…"
     до скорого "все в сад!" 1
     - Чьё это? – спросил он.
     - Не помню, прицепилось откуда-то когда-то, - ответила она. – Прекрасные точные строчки!
     Марьяна… Она была старше его лет на двадцать, и настолько же моложе мужа-директора. Юноша пытался прогнать всякие мысли, но они сами, сами лезли! Завтра можно отправляться на ледник. «Гибралтар» готов, транспортёр погружен. Марьяна хочет понять, для чего два инженера с Марса размечали вершины гексагонов на леднике. Шум говорил, что искали ориентацию на Марс. Пилот интуитивно чувствовал, что между этим и зеркалами в пещере есть связь.
     - Алеша, - голова Марьяны появилась снизу из круглого лаза в наблюдательную башенку, где он сидел, - отправил посылку?
     - Ушло, - кивнул он. – Жду от них подтверждения.
     - Можно к тебе?
     - Здесь тесно двоим будет…
     - Ничего, поместимся. – Она не стала подниматься в узкую башенку, села на полу, свесив ноги в люк. – А здесь уютно, как дома.
     - А у меня никогда не было дома, - вдруг сказал Зер. – Я же «ребёнок общества», были дома в которых я просто жил. Ко мне прекрасно относились, я даже не задумывался, только когда повзрослел, понял, что жил, как в гостинице. Дом – это дом. Его нельзя иметь, в нём надо жить, любить. Растить детей… Знаешь, однажды по секрету узнал, что у меня мог быть брат. В Генофонде часто рождаются близнецы. Если брат жив, он где-то во Внеземелье. Детей общества разделяют…
     Марьяна промолчала. Юноша кинул взгляд в круглое окно на Плутон, вздохнул и закончил:
     - Знаешь, я дал себе слово, что если у меня будет союз, то брошу Космос к чертям! Семья должна быть на Земле. Детям по Земле надо бегать… На Земле не меньше дел, чем на небе. Извини, это так, думы.
     - Хорошие думы, - прошептала женщина. Откровенничать ей не хотелось совсем. Ну что она скажет этому мальчику? Что бросила на Земле своего родного сына? Зачем ему знать? Но после той непонятной ни для кого встречи в ледяных зеркалах пещеры с землянкой, совсем юной девочкой, нарастала необходимость с кем-то разделить этот груз. Муж для этого не годился. Неожиданно для себя, она стала рассказывать, и рассказала всё.
     - Я найду на Земле твоего сына, объясню ему, он поймёт, - тихо сказал пилот, когда она закончила свой сбивчивый рассказ. – А ты специально не ищи его. Само собой всё отыщется.
     - Всё, в следующий раз не со мной, а с девушками нашими полетишь, - неожиданно сменила Марьяна тему. – На станции хорошие красивые девушки есть.
     - Знаю, - несколько растерянно ответил Зер. – Марек рассказывал. И сам видел – водятся такие. А ты с кем?
     Вместо ответа Марьяна протянула листок с сообщением от Шума. Пробежав текст глазами, пилот понял, что им предлагалось ускорить изыскания, поскольку директора хотели отправлять на Землю. Ясно – тогда она летит с ним.
     За круглым окном под мёртвенно-белым светом прожектора морщинился и бросал тени коричневато-красновато-сизоватый ночной Плутон с посыпанным пеплом далями. Чужой, чуждый мир, какое ему дело до дикой сложности человеческих отношений? Это на Земле хоть к берёзке прижаться и поплакаться можно. А тут – на консоли рыдать, что ли? Алексей боялся шевельнуться.
     «Привычки горек вкус,
     когда она не вечна,
     когда её экстракт
     осадком дня на дне.
     Где истина?.. в вине?
     Моя вина беспечна!
     Моя душа пуста.
     Не привыкай ко мне!» 2
     - закинув голову, но не смотря на него, снизу продекламировала Марьяна. – Я спускаюсь. Приказ получен, будем обследовать только три последних гексагона, которые они там наездили. И первый, чтобы понять, чего у них сразу не пошло.
     Заверещал сигнал и на консоли зажглось сообщение о прибытии посыльной ракетки на борт орбитальной станции. Алексей потушил свет и стал спускаться, ощупывая ногой каждую ступеньку, словно делал это впервые. Хорошо, что никто не видел.
     Ледниковая равнина Спутник могла претендовать на скучнейшее место на всём Плутоне. Планетологи от неё были в восторге. Алексей пытался вспомнить, на что она похожа, – ба, да почти как на земном высохшем озере в пустыне Блэк-Рок, если его льдом залить. Транспортёр мог бы поноситься над ней, но Марьяна велела не спеша ездить строго по маршруту, оставленному теми инженерами. Сама она сидела в салоне за своими приборами, молчала и прерывалась только на еду и на душ, чтобы стряхнуть усталость. Она предложила оставить её в транспортёре одну, всё равно ведёт автопилот, но Алексей отказался наотрез и затих в своём кресле перед консолью. Обзорный экран он выключил, там смотреть не на что, лёд да звёзды. Сейчас их украшал диск Харона с голубой окантовкой, было красиво, но тошно. От нечего делать пилот начал панорамы, отснятые автоматической камерой во время спуска «Гибралтара». Под углом пепельно-серебристый ледник не казался идеально ровным. Его украшали редкие призрачные спиральные фиолетовые и зеленоватые туманы, поднимавшиеся от подступивших с одной стороны холмов, а на самом льду низкое далёкое Солнце, похожее здесь на полную земную луну в морозную ночь, рисовало мягкую интерференцию слабых теней. Один снимок привлёк внимание юноши – продолговатый бугорок. Проверив несколько раз, он подозвал Марьяну.
     - Смотри, словно лежит там что-то, - показал он.
     - Ну, может, намусорили планетологи, - отозвалась она. – Мы же с тобой не первые.
     - Странно совпадает с серединой последнего гексагона, - сообщил пилот.
     - Проверим! У меня тоже попался странный след. Посмотри, как вмятина шестигранником. Встретилась на вершине, которую мы проехали час назад, - сказала Маринкина. – Замкнём периметр, потом решим, ехать в центр или идти пешком. Посмотри на мои снимки пока. Чётко видно, что на лёд ставили нечто на шестигранном основании.
     - Марьяна, - позвал пилот через некоторое время. – Это похоже на опору домкрата. У транспортёра такой в днище есть. Поднимает машину метров на десять.
     - А зачем её поднимать?
     - Ну мало ли что… Ремонт в пути, или препятствие преодолеть надо. Полезная вещь.
     - Я не спорю, что полезная. Этим инженерам зачем было её поднимать именно на вершине?
     - Ну вот доедем до следующей, если там тоже этот след, давай сами поднимемся. Кстати, судя по граням отпечатка, они поднимались так, чтобы машина носом была ориентирована на центр гексагона.
     Пилот снова углубился в панорамы, но больше ничего не находилось. Марьяна методично сканировала каждый метр – на экране перед ней ползли линии анализа. Наконец, транспортёр остановился. Отпечаток был. Зер перешёл на ручное управление, повернул машину и начал подъем домкратом, открыв на экранах полный обзор.
     - Максимум, - лаконично сообщил он через несколько минут.
     Плутон оставался Плутоном, обзор, правда, был красивее. На льду появились краски.
     - Убери светофильтры, - посоветовала Марьяна.
     И они увидели. Прямо перед ними с поверхности льда вырастала почти невидимая пирамидальная фигура. Было похоже, что это два пирамиды, надетые друг на друга. Одна грань тянулась прямо от них. Вершина растворялась в чёрном звёздном небе, но чувствовалось, что она была.
     Алексей закрыл глаза, открыл снова – видение не исчезло.
     - Ты сообщишь на орбиту? – спросил он Марьяну.
     - Нет, хочу дождаться следующей вершины. Если там то же самое, то сообщу.
     До следующего поворота оставалось два часа. Пилот опять предложил ускориться, но Марьяна отказалась, сославшись на необходимость тщательного сканирования.
     - У меня подозрение, что они искали наиболее чёткое видение. Есть желание сразу пройти по последнему маршруту, но давай убедимся, - решила она. – Ты про свой бугорок не забыл?
     - Забыл… - растерянно признался Зер.
     Через два часа Дим Шум получил сообщение с Плутона. Почти около центра последнего гексагона пилот Зер обнаружил скафандр, точнее – одну внутреннюю оболочку без шлема и заспинного горба системы жизнеобеспечения. Она оказался пуста и сильно сплющена, словно испытала большое давление. Судя по слою пепельно-серебристого снега, лежала здесь давно. Из-за этого заметить её на ровной поверхности удалось не сразу. По сохранившемуся коду быстро выяснилось, что скафандр принадлежал директору станции Гранту Маринкину, когда он совершал вылазки на Плутоне. Эта находка немного потеснила другую – рядом была выемка в форме двух совмещённых пирамид – шестигранной и трёхгранной, направленных вершинами вглубь Плутона. Сканеры показали, что она была выплавлена во льду как раз в то время, когда тут были инженеры с Марса.

     9

     Дим Шум не мог собрать экипаж в ЦУПе, поэтому выступление директора, на котором он настоял, проходило в конференц-зале жилого сектора. Собралась треть экипажа – все свободные от вахт и сна. Были здесь и Марьяна Маринкина с пилотом Алексеем Зером, накануне вернувшиеся с Плутона.
     Последние несколько суток для Шума выдалась бессонными – вместе с директором он вёл консультации с Землёй. Задержка составляет девять часов, о мгновенной подпространственной связи пока только мечтать можно. Спасало то, что переговоры велись сразу с большим числом специалистов – с врачами, по спецканалу с генерал-коммандером Петровичем, даже с Председателем Союза Континентов Земли пришлось общаться. Параллельно Земля присылала досье, с которыми тоже приходилось знакомиться. Прервали всю телеметрию, чтобы расширить канал. Шум уже дважды прибегал к ускоренному гипносну, а директор (они работали в медицинском отсеке) был под строгим контролем доктора.
     Земля прислала информацию про аномальную зону в некоем посёлке Соловей, возникшую после неудачного пространственно-временного эксперимента в Церне. Но выброс темпоральной энергии тогда был, направлен он был на Плутон, от которого должен был отразиться на Марс. Марсианская станция должна была зафиксировать время получения сигнала, часы были синхронизированы. Марс зафиксировал два импульса – один почти мгновенно, а второй – с обычной расчётной задержкой. Но на Земле был взрыв установки, и получилась аномалия. Совершенно секретно Служба безопасности Земли сообщала про установление контакта с неким инопланетным существом. Подробностей не было, но и от этого у директора и Шума зашкалил выброс в кровь эндорфина, дофамина, окситоцина и серотонина, как сказал врач. Директор забыл про свой имидж и ликовал как мальчишка. Когда ликование улеглось, Шум в привычной для него нейтральной манере спросил про просьбу марсиан опустить на Плутон резервный грузовоз.
     - Вот им! – директор неожиданно сложил известную фигуру из пальцев. – Дим, ты не понял, что этот инопланетянин был здесь?! Дим, я - осёл, что не придал значения рассказу жены про видение в пещере. Это он! Посмотри их отчёт! – директор снова вскочил и энергично потряс пачкой видеостраниц с отчётом Марьяны и Зера. Пещера с зеркалами – это станция связи! Узел связи! Дим, дорогой мой, мы начинаем новую страницу в истории Человечества, мы, на окраине Солнечной системы! Я выступлю перед коллективом и расскажу, как есть! – громогласно заявил он.
     Дим Шум бросил отчаянный взгляд на доктора, но Ласло Бринёв уже сам нёс директору стакан с питьём и лекарством. Маринкин быстро успокоился. В таком состоянии он воспринял доводы старшего помощника, что Служба безопасности поделилась информацией, которую не следует пока афишировать.
     - Хорошо, ты прав, - признал он. – Но я всё равно выступлю. Есть о чём сказать.
     После этого он долго молчал и сосредоточенно работал, пока доктор не отправил в сон, сославшись на незыблемые устои Медицинского Кодекса. Когда он заснул, Шум попросил Марьяну зайти к ним.
     - Что, летим на Землю? – сразу спросила она.
     - Нет. Директор остаётся, - ответил старший помощник. – У меня к вам просьба… Мы пришли к выводу, что на Марсе по леднику Спутник катались трое марсиан, а не двое. Вы с Алексеем нашли скафандр и «паутинку» от третьего. Есть ли какие соображения, кем он мог быть?
     Женщина подняла на него красные от напряжённой работы глаза.
     - Есть. Один из тех инженеров.
     - Я серьёзно спрашиваю…
     - Я тоже вполне серьёзна, Шум. Они не могли рисковать своим скафандром, взяли скафандр Гранта. Убит клон был в транспортёре в том самом отсеке, где мы нашли его «паутинку». Потом его упаковали, вытащив оболочку из скафандра, положили в центр той пирамиды, выплавили в нём усилитель и отправили. Куда – не знаю, возможно, на Марс. В скафандре его нет, в отсеке транспортёра тоже. Вместо него на станцию и на Марс отправилась кукла. Принтер у них был, сделать ничего не стоит. Все записи их прибытия с Плутона и отбытия со станции показывают две фигуры, неподвижно сидящие в креслах. Если стоит или ходит, то только одна из них. Что ещё нужно для доказательства успешно проведённой нашими марсианами операции с натурным экспериментом? В свете полученных результатов просьба посадить на Плутон грузовоз кажется вполне последовательной и логичной. Они нашли канал, Шум. Подпространственный вход.
     Она перевела дыхание и продолжила:
     - Я их, правда, хорошо понимаю. Думаю, что они не знали, куда будет отправка. Замена пакетиков с органическими отходами на человека, пусть даже клонированного, далась им нелегко. Думаю, что были жаркие дебаты или это был просто осознанный выбор Вейка Шеддарда. Мораль не позволила отправить к звёздам какашки.
     - Мы же люди, - устало улыбнулся Дим Шум.

     3.08.2019 Рассудово
     
     1,2 - Стихи Северинки https://www.stihi.ru/2006/03/09-909