Глава 26. "Поэтому я здесь!"

     Мы спустились вниз. Володя по-прежнему молчал и сразу ушёл от нас в «стологостиную» пить кофе. Мы со Славой задержались в холле, а потом прошли к бассейну, присели на ступеньки, ведущие к воде. Кто-то из девушек забыл тут свой халат, я аккуратно свернул его и положил на бортик, продолжая рассказывать Серёгину о своих наблюдениях.
     – Ни следов, ни тени, ни эха и тьма за спиной, - задумчиво повторил Слава. – Пусь вёл себя спокойно?
     - Абсолютно.
     - А зачем ты всё-таки взял его на руки?
     - Сам не знаю. Наитие. Взял и взял, что такого?
     - Баланс объектов нарушил. Вошло три объекта, вышло два.
     - Думаешь, это имеет какое-то значение? Мой же вес возрос.
     - Три раза – это три раза, - возразил Серёгин. – Три вошло – три должно выйти.
     - Глупости, - махнул я рукой и присел на корточки. Потолок над бассейном изображал летнее небо с облачками, он красиво отражался на застывшем зеркале воды. Через стеклянную стену, по выражению Влады, «входил лес», ближняя к нам стена со стоящими на бортике шезлонгами изображала лесную лужайку, а дальняя - горы с падающим в бассейн водопадом. Было видно, что водопад «падал», но зеркало воды оставалось безмятежным. Видеопластика.
     - Вот, примерно такая же ситуация, - показал я рукой на «водопад». – Он падает, а вода - спокойная. И мы – вошли, а там ничего не меняется, ни следов, ни эха. Мы там – иллюзия.
     Слава понял мысль и кивнул головой.
     - Но ведь раньше ни ты, ни Влада, да и никто из нас не ощущал, что там – иллюзия, - сказал он. – Что-то изменилось…
     - Изменилось, - раздался сзади голос Володи.
     Он подошёл к нам и наклонился потрепать Пуся. От его задумчивости не осталось ни следа. Кофе явно подействовало. Володя нагнулся. закатал до колен штаны, скинул шлёпки и сел на бортик бассейна, опустив ноги в воду. Пусь быстро пристроился к нему сбоку «на поглажку», как это называла Юля.
     - Ребят, так жить больше нельзя, - заявил Лещенко. - Мы увидели новый берег, новое море, новую ситуацию, и сразу – это детский рисунок! Нет следов! Нет тени! Радуга не такая! А почему она должна быть другой-то? Только потому, что мы раньше видели другую?
     Он повернул голову и посмотрел на нас снизу вверх.
     - Подсаживайтесь, так приятно! – пригласил Володя.
     Нам со Славой болтать ногами в воде не хотелось. Мы подтащили с ним ближайшую скамейку и сели. Некоторое время вся компания молчала, наблюдая за расходящимися по глади от Володиных ног волнами.
     - Я, друзья мои, Юльке позвонил, - сообщил профессор, - и задал ей один вопрос: знали ли дети про тот берег? Оказывается, не знали, но они его придумали и нарисовали. Я не поленился, нашёл в углу гостиной пару оставленных ими детских «рисовалок», знаете, такие примитивные планшетики? Солнечный круг и небо вокруг все дети, хоть раз в жизни, да рисуют…
     Мы со Славой дружно кивнули головами.
     – Они же к выставке готовились, в галерее Петерса ежегодная выставка детского рисунка, - вспомнил Серёгин.
     Галерея Петерса для своих выставок выпускала «собственные» рисовалки, которые мог получить любой ребёнок, желающий принять участие в конкурсе. Собственно, в детских «рисовалках» нет ничего сложного – кусочек видеопластика с памятью. Простенькие устройства автоматически «запоминали» только предпоследний рисунок, сложные могли записать несколько рисунков. Для выставки рисунок фиксировался (ломался специальный пластмассовый шпенёк), после чего стереть его уже было невозможно.
     - Так вот, - продолжил Володя, - я уточнил, что никто из наших дам в процесс детского рисования не вмешивался.
     - Я тоже! – заявил Серёгин.
     Обо мне речи не было – друзья знали, что мне не до рисования было. Володя вытащил ноги из воды и обхватил руками колени.
     - Знаете, нас всех пора гнать отсюда, - сказал он. - Мы оказались не способны без Вебсика воспринимать то, что тут происходит. А происходит вот что…
     Володя считал, что созданный Вебсиком сегмент мог искать контакт с нашими детьми. Вебсик был рядом с ними от рождения, вполне естественно, что созданный им сегмент пытается продолжить эту связь, создавая материализацию образов для детей. На нас он уже не рассчитывает. Даже Хранителем сегмента стал ребёнок, а не кто-то из нас. По мнению Володи, сегмент – это искусственная информационная структура, «инфоробот», который имеет только одну цель – выход в информационно-энергетический канал. Он «работает» уже не для не для нас – для канала. И «Ростислав Петрович» в терминале, и то, чего испугалась Влада и ощутил я, – это всё попытки канала выйти на контакт. Володя полагал, что «сегмент» и «канал» могут быть какими-то стадиями трансформации сущности Вебсика, что он не ушёл от нас невесть куда, а трансформировался во что-то иное.
     - И снова ищет контакт с нами? – спросил я.
     - Именно! Только уже не с нами, мы – это пройдённый этап. Мы не можем уже подняться выше своих просьб «спасти Романа», но ему это уже не интересно, как это не цинично звучит, - пояснил Володя.- Вебсик не просто так вырастил наших детей, занимался с ними с рождения, понимаете?
     - Это точно, - подтвердил Слава. – Дети у нас развиты не по годам. Но в то же время – это обычные дети, восьмигодку за год им не осилить, хотя могу ошибаться… У меня такое ощущение, что их не надо учить. К ним знания откуда-то сами приходят. Вот недавно мы ездили в Парк природы с ними, так они выбрали себе сами путь осмотра. У меня осталось впечатление, что они знали заранее, что хотят увидеть.
     - А Влада с Юлей об этом знают? – перебил его я.
     - Знают, - кивнул Слава. – Память у них просто феноменальная. Они каждую картину Петерса из галереи знают, хотя вовсе там не торчат. Все запоминают слёту. Учиться будут играючи, если им нужно наше учение. Вы оба - папаши, а деток своих толком не знаете. Они с вами такие, какими вы хотите их видеть, поняли?
     - А с тобой?
     - И со мной тоже. Но я кое-что успеваю заметить. Они мир видят не так, как мы. Для них – всё живое, любая травинка, любая букашка, со всеми они разговаривают и всех они слышат. А мы?
     - А мы вот уже несколько лет пытаемся повторить опыт Мееров и сделать из биомассы хотя бы кота, - вдруг признался Володя. – И мы только сегодня поняли, почему не получается.
     Докончить он не успел. У меня загудел коммуникатор и взволнованный Владин голос поинтересовался, смотрим ли мы новости. Ё-моё, я совсем забыл про сессию Союза Континентов, а она как раз сегодня началась! Пришлось срочно просить дом показать хотя бы репортаж из «Новостей Земли». Мы перешли в гостиную.
     Одна из перегородок, отделявших гостиную от холла, стала непрозрачной и показала нам Большой зал заседаний Союза Континентов, тот самый, в котором когда-то выступал Вебсик и докладывал Ростислав Петрович. Торжественный голос произнёс «Говорит Земля!» и зачитал сообщение. После первых же слов мы замерли. Союз Континентов официально объявлял о переносе всех исследований контакта с внеземными разумами с Земли во Внеземелье. У меня вдруг возникло ощущение, что весь мир от нас отделился и живёт в иной реальности. Или, наоборот, мы от него отделились?.. Что у них там стряслось?
     При этом Союз Континентов Земли принимал обязанности хранителя сегмента от всего человечества и назначал своего полномочного представителя – Марианну Лель. А дальше – больше. Вся наша компания, имевшая честь входить в Круг Вебсика и перечисленная поимённо, объявлялась её советниками и какой-то там структурой Союза Континентов, какой именно, я тогда не запомнил. Сообщение кончилось. Мы не знали, что сказать.
     Я хотел связаться с Ионом, но тут он сам возник перед нами на стене. Петерс извинился за ранний вызов, но быстро сообразил по нашему одетому виду, что мы не спали.
     - Вы чем заняты? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. - У нас тут вечернее заседание только что завершилось, ну и разослали, не подумав, что восемь часов разница. Я оборвал вызов, а оно по другому каналу уже пошло через дом. Поздравляю вас.
     - Шесть часов у нас, ну встали пораньше, предчувствовали, - ухмыльнулся я. – Мы что, не имеем права на интуицию?
     - Имеете, - согласился Ион, поняв, что мы вдруг разом без веских на то причин стать «жаворонками» не могли. Он почесал мочку уха, намекая на приватный разговор. Я ответил тем же, предполагая рассказать ему наши новости.
     - Твою большую кожаную папку реставраторам удалось сохранить, - сообщил Петерс, - многие книги тоже. Мегаинформаторий твой починили, уже работает.
     - Ура! – не сдержался я.
     - Сейчас ещё громче закричишь, - улыбнулся он. – Удалось спасти уникальную прошивку Вебсика.
     - А зачем она нам без Вебсика?
     - Увидишь. У тебя в Соловье умный дом «Комфорт», версия «Стандарт»?
     - А какая же ещё? «Стандарт». Ион, не темни, что, Вебсик вернулся?
     - Перепрошиваем, - сказал Ион, не обращая на мои вопросы внимания.
     - Прямо сейчас?!
     - А чего ждать?
     Почти одновременно голос дома уведомил нас о необходимости обновления программного обеспечения и принёс извинения за доставленные неудобства. Они сразу начались – погас свет, исчезли со стен видеообои, мы оказались в неуютной пластбетонной коробке со всеми роялями, столами, цветами, диванами и коврами. Пусь испугался и залаял. Но тут дом начал последовательно включать и проверять свои контуры и системы, старательно извещая нас о результатах проверки.
     - Дом, Вебсик доступен? – сразу спросил я, как только все обновления завершились.
     - Доступен, - лаконично ответил дом. Голос стал точь в точь как в нашем старом доме. – Вас приглашают подняться наверх.
     Я думал, что Петерс уже отключился, поэтому даже вздрогнул от его голоса из коммуникатора.
     - Без нас не поднимайтесь, - попросил Ион. – Мы с Михом через полтора часа вылетаем к вам.
     - Оно перепрошилось, - зачем-то констатировал я, хотя это было всем ясно.
     - Миху пришлось вспомнить опыт далёкого детства, - улыбнулся Ион.
     Серёгин попытался выяснить, что означает для нас «перенос всех исследований с Земли во Внеземелье» - ссылку на Плутон?
     - И Плутон, и Юпитер, - согласился я. – Вопрос в нас самих, меня, например, Внеземелье никогда не тянуло. Надо прояснить два момента. Первый – что мы сможем делать, оставаясь на Земле? Второй – с этими обязанностями советников хранителя сегмента - что мы советовать там будем и кому? Прилетит Петерс – пусть рассказывает.
     - Еда подана на стол, - вмешался дом. – Особь Пусь ожидает курица.
     Мы весело переглянулись. Дом стал чувствовать желания. Пусь покрутил носом и первым направился к появившейся у стены миске.
     «Стологостиная» у нас была любимым местом общих посиделок, а дети тут часто играли, особенно полюбив диван за роялями. Плотно сдвинутые рояли его закрывали, и там был «особый мирок». Володя немного умел играть, он подсел к одному инструменту, взял несколько аккордов, а потом неуверенно, а потом все увереннее и увереннее повёл какую-то задумчивую мелодию. Когда он кончил, я спросил, откуда она.
     - Мама у меня часто играла её, - ответил Володя. – Это из детства помню. У нас синтезатор был старенький. Мама не признавала «мыслемузыки», «звуковых кристаллов», играла сама. Когда Юля в моей жизни появилась, то мама была рада, что она умеет тоже играть. А я так толком и не научился помню несколько мелодий, эту, в том числе.
     Он бережно опустил крышку рояля. Потом встал, подошёл к окну, кинул взгляд на «детский» диван и нагнулся над ним. Что-то у него там упало на пол, и под рояль сразу убежал Пусь. Когда Володя выпрямился, у него в руках оказалась груда разноформатных детских «рисовалок».
     - Вот, ещё нашлось, - сказал Лещенко, вываливая их на свободный край стола.
     Мы начали смотреть. Рисовали наши чада уже неплохо – схематичные паукообразные «папы» и «мамы» не встречались, но… Я первым вытащил рисунок фигуры в длинном до пят одеянии с капюшоном на голове и показал всем. Человек опирался на палку и шёл по горной тропе. Откуда это? Первое, что пришло в голову – иллюстрация откуда-нибудь из наших старых книг, дети обожали их перелистывать и смотреть картинки. Но никто из нас не смог вспомнить, откуда это.
     Вторую находку сделал Слава. Память первой же сложной «рисовалки», которую он извлёк из кучи, оказалась забита рисунками. Мы с удивлением смотрели на волевое лицо незнакомого человека, явно нарисованное не ребёнком. Игрушка хранила пять картинок, и каждая оказалась загадкой.
     - Я его видел, - узнал я. – Помните, портрет со стены старого замка? Он висел у нас в «операторском» зале с большим экраном.
     - Барон Фраймер? – уточнил Слава. - Ну, дети у нас по всему дому бегали, ясно, могли увидеть и запомнить. Но чтобы так нарисовать?!
     - А это у нас где висело? – я переключил на следующую картинку, но Володя меня опередил.
     - Посмотри-ка на вот это, - сказал он, подавая одну из рисовалок.
     Я повертел её и вернул ему обратно, но профессор не взял.
     - Посмотри, посмотри саму «рисовалку» внимательнее, - повторил он.
     Вопрос возник у Володи не случайно: ни на лицевой, ни на оборотной стороне устройства не было никаких намёков на галерею Петерса или другого производителя. К тому же включить игрушку тоже не удалось. Мозг пронзила нехорошая мысль, и я стал пристальнее рассматривать лицевую сторону. Очень скоро уверенность окрепла.
     - У меня в руках – муляж, - заявил я.
     - Точно, - кивнул Володя. – И, друзья-товарищи, - устойчивый муляж. Не распадается, как наши земные. Мы сколько ни бьёмся, такого эффекта не получили…
     - А кто получил-то? – поинтересовался Слава, забирая у меня игрушку.
     Володя взял со стола бокал с напитком и взволнованно прошёлся по комнате.
     - Марсиане получили, помните их клонов? Мееры получили, помните их кота Леонардо? А мы с Викой и Никой не получили.
     - Вот он, ваш «муляж», - перебил его Серёгин. Забрав у меня детскую «рисовалку», он нашёл-таки место молекулярного замка, сковырнул его вилкой и теперь с интересом рассматривал совершенно пустые внутренности пластиковой скорлупки. – Ну и для чего вообще эта пустышка? И это не муляж, ни один муляж вилкой до сих пор не открывался. Может, это редчайший пример производственного брака, только как он к детям попал? Пуся, не лезь, чего тебе в этих пустышках надо? – увещевал Серёгин пса, вставшего около него на задние лапы и норовившего сунуть свой нос.
     - Огурец, что ли? - спросил я, наблюдая за ними.
     Пёс оглянулся на голос и чихнул.
     - Никакого огурца, - заявил Слава. – Запах пластика.
     - Гав! – не согласился с ним Пусь, пытаясь достать «скорлупки» в руке Серёгина лапой.
     Мы с Володей переглянулись и отправились за своими сканерами. Принесённые приборы ничего не нашли, а пёс, получив доступ к вожделенному объекту, обнюхал экран, вильнул хвостиком и успокоился.
     - Владу, небось, учуял, - догадался я. – Кстати, надо бы у неё спросить, откуда у нас этот «брак производства».
     Не успел я докончить фразу, как Пусь вскочил и кинулся к выходу – в холле послышался голос Влады, а потом она сама стремительно вошла к нам, расстёгивая на ходу и снимая шлем. Она была в своём зелёном комбинезоне с ромбами на рукавах и плечах, в котором обычно летала на мини-коптере. С собой она принесла и поставила объёмистую багажную сумку. За девушкой мягко ступая лапами вошла Дебби.
     - Не ждали? – улыбнулась Влада всем и повернулась ко мне. - Чего у меня надо тебе спроси�...

Ознакомительный отрывок 50% закончился