Глава 15. Стройка

      Мигель Ричи потянулся за флаконом, запрокинул голову и капнул лекарство в покрасневшие от напряжения глаза. Работать приходилось много.
     - Искать плавающую ошибку – неблагодарное занятие, - усмехнулся он. – Но мы её найдём, правда, Тибо?
     Сенбернар-биомех на диване повернул голову, но никак не прокомментировал. Последнее время он очень эмоционально откликался на то, что его хозяин оставил литературные занятия, дом, заботы о маленьком сыне, которого после недолгих споров нарекли Денисом в честь прадеда Тамары - известного детского врача и поэта, и всецело занялся стройкой, однако сегодня почему-то решил воздержаться. Мигель покосился на пса, ожидая очередной сентенции из бездонной копилки афоризмов этого лингвистического процессора на лапах, но не дождался. Он подошёл к окну и подстроил светофильтры, чтобы не слепило.
     Строительство развернули на пустынном нагорье, вдали от «цивилизации», но само место подбирали по особым требованиям – на пересечении энергетических линий Земли. Было несколько вариантов, выбрали этот – из-за близости к экватору. Район примыкал к Гвианскому нагорью – месту, которое издавна славилось уникальной природой, столовыми горами, водопадом Анхель на одном из величайших «столов» Рорайма. Возможно, при выборе учли особенности - необычную грозовую активность на Рорайма, а также информацию от исследователей этого места – экспедиции Роллана Анхеля в шестидесятых годах двадцатого века. Тогда обнаружилось много странного, о чём рассказали дневники экспедиции – необычные наскальные рисунки, «туманные склепы», приносящие видения других миров, круглая площадка без растительности и будто присыпанная серебристым порошком, представляющим, как потом выяснили, сплав редких металлов. Да и само возвращение экспедиции было фантастичным – для неё четыре земных года уместилось в несколько месяцев. Когда они решили вернуться, то долго блуждали в поисках выхода - рельеф постоянно менялся и карты оказались не пригодны, кончились продукты, превратилась в лохмотья одежда, когда, по словам участников экспедиции, «какая-то неведомая сила, как вихрь, подхватила нас и плавно опустила на центральной площади одного из индейских селений».
     Мигель вспомнил, как Ион рассказывал на одной из совместных посиделок у «разумной рощи» о найденной им публикации доклада первых европейцев, проникших на плато Рорайма – Роберта Шоумброка и Ива Серна, который был поднят на смех современниками.
     - Конечно, разноцветная вода, ящеры, солнце, которое палит несколько суток, а потом может за секунды смениться кромешной тьмой, в эпоху паровозов выглядело невероятно, но ведь потом об этом же в конце тридцатых годов писал в своей книге и отец Роллана, почему сын туда полез-то, - говорил Петерс. – Молнии там лупят летом практически непрерывно, мы сами видели.
     - В таком месте я бы не рискнул что-либо строить для нашего опыта, - сказал тогда Мигель.
     - Там уже до нас наворочали, - отозвался Ион. – Почти рядом - одни заброшенные котлованы.
     Позднее Ричи понял, что он имел в виду. Примерно в середине двадцать первого века на месте нынешней стройки начали и бросили строить то ли убежище, то ли что-то иное, от чего остались котлованы, которые пригодились для начала подземных работ. Теперь в них принтеры отливали стены и купола многочисленных аппаратных, энергостанций и накопителей. На поверхности по марсианской технологии вырастили инженерный купол, рядом с ним были посадочные площадки со штабелями контейнеров. Когда Мигель приехал сюда в первый раз, то стройка напоминала разбуженный муравейник, а сейчас – сонное царство какое-то. Даже, вон, караван грузовых платформ еле ползёт…
     Для персонала рядом с инженерным куполом поставили несколько жилых сборных башенок, они соединялись между собой крытыми наземными проходами через общий крытый центр, в котором был устроен бассейн с маленьким «пляжем». Там же был крохотный конференц-зал и «кафе» с несколькими столиками. Персонал постоянно менялся, присутствие определялось только текущей необходимостью – строили автоматы, был постоянный удалённый мониторинг, но всё чаще возникали «специфические» задачи, с которыми люди предпочитали разбираться на месте. Сейчас тут было всего несколько человек, из них двое улетали завтра. Тамара Ричи с сыном сперва поселились в гостинице маленького эко-посёлка в оазисе на периметре «зоны» - в башенке, как казалось Мигелю, разместить жену с малышом было сложно. Маленький Денис оказался на редкость спокойным и транспортабельным парнем, но так далеко с ним Тамара выбралась впервые, что тревожило Ричи. Со средних широт – на экватор, это и здоровый человек не всякий выдержит, а тут такая крохотуля… Но жена была абсолютно спокойна, даже настояла на том, чтобы перебраться к папе в башенку – «в тесноте, но вместе». Мигель отдал им маленькую спальню на втором ярусе, переселившись с Тибериусом наверх, в рабочий зал – диванчик там стоял, прикорнуть можно. Всё необходимое для малыша доставляли дроны из посёлка, а Тамару «спартанский» быт строителя не смущал.
     Ричи встал и высунулся в раскрытое окно трёхъярусного дома-башенки для персонала. Невысоко, но обзор хороший – почти всё видно, кроме его «телескопа», который слишком далеко. Сначала будущую станцию дальневидения хотели скопировать с дома Вебсика в Загорном, но вовремя поняли, что в нём всё настроено на самого Вебсика, а не на кого-то другого. В результате скопировали одну подземную часть - гигантскую кристаллообразную структуру, которая, как успел пояснить Вебсик, «присасывалась» к энергетике самой планеты. Её строили под землей «кроты». Это была «большая» стройка. У Мигеля стороне от неё находилась своя, «маленькая» стройка, ограниченная пятикилометровой окружностью сооружения, напоминавшего радиотелескоп. Оно располагалось в искусственном кратере, который покрывало 44500 подвесных треугольных панелей зеркал-отражателей. Под панелями находились актуаторы тонкой настройки оптической поверхности для фокусировки. Они же в нужный момент создавали в чаше знакомый по «мозаике на полу» рельефный рисунок. После точной фокусировки и запуска режима слежения передатчик-умножитель устройства «открывал мозаику» - её центральная вершина одновременно энергетически соединялась с геокристаллом Земли через подземную часть и «вытягивалась» в космос до объекта наблюдения. Внутри создавалось энерго-информационное поле, через которое работали сенситивы. Мигель от Романа Самоедкина и Михаила Кашина знал, что нечто подобное когда-то пытались создать в Монтоке с сильными электромагнитами. Сейчас принципы были иными - по сути, это был гиперпереход, но не путём достижения субсветовых скоростей на звездолёте, а путём умножения энергий и информационных состояний материи. К звёздам тянулась сама планета, люди на ней только помогали раскрыть связь.
     Монтаж шестидесяти несущих мачт для подвески приёмных антенн уже заканчивался, обод, который поддерживал рефлектор, строители сдали несколько недель назад. По земле было проложено кольцо монорельса, бегал вагончик, но во время наладки и испытаний на расстоянии сотни километров от аппарата вводился режим радиомолчания и запрет какого-либо строительства, так что до «своей» стройки Мигелю приходилось добираться коптером.
     Исследования, которые провёл Патрик Мбаа на своих камнях, подсказали, что «видение» - это ощущение изменений резонанса между человеком и определённым камнем при воздействии внешних условий. Изменение улавливал мозг человека и «достраивал» картину. Скажем, камень находился около собаки, человек через него получал нечто вроде «абака», а мозг догадывался, что это, скорее всего, «собака», то есть, пытался сделать чёткую информацию из нечёткой. Тамара где-то вычитала и рассказала Мигелю, что на этом в прошлом были основаны методики «восстановления» плохого слуха и зрения, мозг приучали и тренировали «слышать» и «видеть», хотя физически дефект оставался.
     Мигель вспомнил, как в Гуане он несколько раз ходил с Патриком в море и учился рассматривать затонувший город. С первого раза не получилось, со второго тоже, а на третий раз в сознании появились туманные пятна, весьма далёкие от того, что видел и ощущал Патрик.
     - Ты освободи сознание, - говорил шаман, сидя в позе «лотоса» с камнями в руках. – И грей камни, посылай через них мысленно тепло, холодный камень ничего не увидит.
     В итоге картинка так чётко возникла в сознании, что Мигель от неожиданности уронил свой разогретый камень.
     - Сейчас для чистоты эксперимента переедем на другое место, - заявил Патрик, берясь за весла. – Попробуешь без меня посмотреть, а то я тебе уже все уши проталдычил.
     Ричи закрыл глаза и через некоторое время ощутил, что «видит» медленно проплывающее под ним морское дно с гигантской кремниевой плитой, надстройками над ней и трещинами.
     - Видишь? – донёсся до него голос Патрика.
     Мигель кивнул головой. Зрелище захватывало.
     - Видящий, да увидит, - удовлетворённо констатировал Патрик. – А теперь подумай, как остальные люди могут увидеть то, что увидел один? И поверят ли они ему? Клянусь, что не поверят, пока сами не испытают. Вера, она, друг Мигель, штука недоверчивая…
     Ричи потом не раз вспоминал эту беседу. Решение задачи пришло, когда в очередную поездку он взял с собой кусочки ханнерита. Образ стал ловиться сильно и ярко, а потом, уже дома, Мигель обнаружил, что ханнерит помогает вспомнить виденное в мельчайших деталях. Оставалось только записать мыслеформы и преобразовать их в изображения. Так, по шагам, рождалась технология «дальневидения».
     Проверяли, используя в качестве целей наборы аварийных пневмокуполов большого размера, которые отличались радиозаметностью и быстротой установки и свёртывания. На поверхности возникали «бугры», комбинации которых пытались мысленно «увидеть» наблюдатели во время сеанса зондирования. Купола разместили на Луне, Марсе и Ганимеде – спутнике Юпитера и самого большого спутнике в Солнечной системе, Луч маленькой опытной установки наводился по пеленгу орбитальных телескопов. Вот тут и сбылось пророчество Вебсика – из всей специально тренированной на Земле Патриком команды испытателей с заданием не справился никто. Справилась только девочка Марианна, которая чисто случайно вместе с Михом и Ханни участвовала в одном из сеансов. Опыт повторили несколько раз с одним и тем же итогом – девочка безошибочно «видела» любые комбинации поднятых за миллионы километров куполов…
      Зашелестел лифт и Мигель обернулся. Из маленького холла к нему вошла Тамара, принесла на подносе сок.
     - Миг, запроси институты, они быстро придумают, - сказала она, ласково гладя чёрные волосы мужа. - Что ты отшельничаешь?
     Мигель повернулся к ней.
     - Интересно, настоящий Дон-Кихот умел улыбаться, или жил только в печальном образе? – неожиданно поинтересовалась она. – Миг, мы с тобой живём скучно. Мне надоело. Альберт Михайлович это почувствовал на расстоянии…
     -…и прислал к тебе своего боцмана, чтобы уговорить уехать на Юпитер? – загорячился Мигель. – А Денис? А я, в конце концов?
     - Ты не дослушал, а уже сердишься, - ответила Тамара. Пылкость Ричи она хорошо знала – заводился сразу. – Дослушай сперва.
     - Ну, - насупился он.
     - Альберт Михайлович передал с Жировым потому, что Жиров собрался на Землю в отпуск. Как я понимаю, его не только Земля привлекала, но и ещё кое-кто на ней.
     - Не без этого, - кивнул Мигель, уже слышавший от Петерсов про «дополнительные обстоятельства» в лице Михалины. Девушка очаровательная и умница, можно только порадоваться.
     - Альберт Михайлович считает, что «Красное пятно» Юпитера - это системный элемент пространственно-временного канала, это вихревая структура, а сам Юпитер – гигантский энерго-информационный накопитель в нашей Солнечной системе, помимо него ещё есть Сатурн, Уран и Нептун, но Юпитер – главный, так как он ближе к Солнцу, - выпалила Тамара. – Я, как ты помнишь, считала, что все пространственно-временные каналы замкнуты на гравитационные центры - звёзды, а в Мультивселенной – на черные дыры. Звёздные системы могут создавать локальные каналы, что мы и имеем. «Каменные» планеты, как полагает Гиннер, могут в них участвовать, пока на их поверхности или внутри есть жидкая вода. Ну и последнее, что привёз Жиров. Вебсик нам всем показал, что разум из виртуальных по сути дисков могут сохранять растения. Знаешь, это что-то из древней мистики переселения душ, - девушка перевела дух и продолжила уже спокойнее. – Жиров не только боцман, он авторитетный ихтиолог, оказывается. Он очень серьёзно изучал рыб и их психологию, хотя я не совсем понимаю, как ему это удалось на Ю-станции. Так вот, он полагает, что растения суши по интеллекту стоят на уровне рыб, а водные растения – это примитивы…
     - Тома, не вали всё в одну кучу, - попросил Мигель. – Звёзды, рыбы… В океанах Земли ещё и морские народы есть – киты и дельфины, к твоему сведению. Если уж переселять свою душу, то мне кит или дельфин больше нравятся, чем рыба. Извини, я не воспринимаю. Ты скажи короче – чего от тебя хочет Гиннер?
     - Гиннер хочет, чтобы я инициировала исследование влияние резонанса Лапласа на пространственно-временной канал.
     Мигель задумался. Спутник Юпитера Ганимед находился в орбитальном резонансе с другими спутниками - Европой и Ио: на каждый оборот Ганимеда вокруг планеты приходилось два оборота Европы и четыре оборота Ио, причём так, что выстраивание всех трёх спутников в одну линию – «парад» - было невозможно. Такую ситуацию, когда периоды обращения двух или нескольких небесных тел соотносятся как небольшие натуральные числа, и тела периодически сближаются в определённых точках своих орбит, которые стабилизируются из-за регулярных изменений сил гравитационного взаимодействия, называли «резонансом Лапласа». Помимо этого случая в Солнечной системе наблюдались и другие резонансы. Так, два оборота Плутона вокруг Солнца соответствовали по времени трём оборотам Нептуна, почти в точном резонансе находились Сатурн и Юпитер… Известно, что в резонансе находились и спутники Плутона, словом, Тамара могла далеко удалиться, что не устраивало Ричи.
     Мигель снова уставился в окно, машинально скребя ногтем пальца бугорок присохшего к раме загрязнения. Тамара поспешила сунуть ему в руку бокал с соком – такие звуки она не любила. Ричи отпил глоток и сказал:
     - Логика в резонансах есть, бесспорно. Возможно, как я думаю, это связано с наводкой той «чревоточины», которая проходит через Солнце со времён Большого взрыва. Но мы же с тобой не космологией занимаемся, не реликтовые излучения ловим, Тома. Нам этот канал нужен как запутанное состояние, в котором никаких расстояний нет. И времени тоже нет. Есть только информация, которую надо извлечь. Вот Юра Кивин мне книжку оставил, - с этими словами Ричи отошёл от окна, покопался на своём заваленном столе и извлёк книгу в чёрном переплёте. Открыв заложенное место, он прочитал Тамаре отрывок, закрыл книгу и сказал:
     - Вот так они себе представляли, как увидят обитателей Эпсилон Тукана, но что характерно, в двадцатом веке даже не мыслили, что нужна не вся искусственно полученная энергия Земли, а её естественная энергетика плюс слабые воздействия человеческой мысли, чтобы преодолеть колоссальные расстояния. А ведь у них уже был опыт Монтока, там учитывали лей-линии!
     - Тебе же Роман говорил, что про Монток мало кто тогда знал, - напомнила Тамара. – А потом у тебя за окном куча энергостанций и накопителей строится. Для чего? Опять топором хотим махнуть и прорубить окно? Но сила действия породит противодействие, не потому ли канал от нас закрыли, чтобы мы себя не уничтожили? – девушка вздохнула. -
     Я поняла, модуляция, о которой думаешь ты, и модуляция, которую имеет в виду Гиннер, – разные вещи. Ты для модуляции строишь эти сооружения, полагая, что они поддержат полёт брошенного «топора». А Гиннер предлагает подумать и найти точку во Вселенной, где складываются все резонансы в нашей системе… Это как точка гиперперехода, вспомни теорию.
     - Ты не совсем права, Тома, - мягко возразил ей Мигель. – Мы постараемся воспроизвести те же условия, которые получились в Церне, когда Вебсик получил возможность перейти на закрытую ранее для него Землю. Только направим выход темпорального поля, чтобы не получилось ещё одной аномальной зоны с шарахами.
     - А почему именно в Загорном она оказалась? – спросила девушка.
     - Отражение в магнитосфере произошло, - пояснил Мигель. – Большая часть энергии спровоцировала магнитную бурю, но часть луча, на котором они пытались остановить время, отразилась обратно на поверхность. Загорный просто случайно подвернулся, как полагают. Хотя я думаю, что случайности не случайны, в Загорном были свои особенности куда более раннего происхождения…
     Тамара упиралась вяло, понимая, что предложение Гиннера может подождать, но упиралась – её интуиция была против любых силовых воздействий на природу малоизученного феномена, с которым они столкнулись. Тогда, на Ю-станции она видела некоторые слабые аномалии, которые фиксировали приборы зондов, попыталась их свести в одну картину и получила однажды во сне видение призрачной спиральной трубы с нечёткими краями, которая тянулась невесть откуда через Юпитер к Солнцу. Сон повторялся несколько раз, пока Тамара не просчитала на супермозге гравитационные возмущения и не получила графическую картинку искривления поверхностей. В свободное время она продолжала вносить уточнения, пока картинку не увидел директор Ю-станции. Гиннер очень заинтересовался, стал помогать, даже разрешил использовать «рой» - сеть наноспутников для замеров. Это помогло установить, что «труба» тянется от Юпитера не только к Солнцу, но и к Марсу и Земле, выпуская «отростки». Получив эти сведения, Гиннер через некоторое время попросил Тамару не разглашать результаты, намекнув, что они представляют особый интерес для безопасности Земли. А потом Тамара улетела к Мигелю, работа совсем встала, но в её жизни очень скоро появились новые друзья, у которых был тот самый «особый интерес». Слушая Жирова, Тамара поняла, что Альберт Гиннер после её отлёта идею в долгий ящик не положил.
     - Миг, вспомни, что рассказывали нам про «корни» в Загорном, - сказала девушка. – Я, конечно, фантазёрка, но мне кажется, что «мозаика», «биомасса», «корни» - это следы контакта Земли с пространственно-временным каналом. Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к мысли, что вполне может быть. Это область слабых и сверхслабых воздействий принципиально иной среды. Возьми Патрика с его камнями – пришлось же создавать новые приборы для измерений. Или нашу «рощу» - деревья явно общаются друг с другом, они заметили, что я сажусь с ними в одном и том же месте, так там больше листвы – сразу видно! А этот странный Линник – что его тянуло к нашим деревьям?
     Ричи нахмурился. Он не знал, что ответить. Его длинное лицо от этого приняло страдальческое выражение, усугублённое упавшими глубокими тенями, когда он встал в пол-оборота к окну. Не верилось, что какие-то слабые воздействия годятся для звёздных расстояний, но, с другой стороны, если расстояний нет, что тогда? Большой Взрыв, одномоментно запустивший Пространство и Время, привёл в действие могучие силы, это как фейерверк – вспыхивает, разлетается, гаснет… Вызов коммуникатора прервал его молчание. Выслушав сообщение, Мигель повернулся к Тамаре.
     - Ростислав Петрович погиб, - растерянно сказал он. – Прощание на острове Союза Континентов будет. Объявят общий траур в день прощания. Давай отложим наш разговор, а?
     Тамара не ответила. Она скорбно прижала руки к груди и смотрела широко раскрытыми глазами в арку, как будто в ней кто-то должен был вот-вот появиться, но задерживался. Девушка думала о том, что счастье человека состоит в том, что он живёт до последнего мига, зная, что однажды умрёт, но живёт, словно вечный. Она никогда не воспринимала, не могла воспринимать Владиного деда стариком. Старшим – да, но в нём всегда было столько силы, внутренней молодости…
     - Тебе кто сказал? – спросила она мужа.
     - Автосекретарь обзванивал, сейчас попробую с Кивиными связаться, узнать, что случилось, - ответил он, беря коммуникатор.
     - Свяжись лучше с Петерсами, - посоветовала Тамара. – Кивиных пока не трогай.
     - Хорошо, - согласился Мигель. Он послал запрос связи по личному каналу, но ни один из Петерсов не отозвался. Что у них случилось-то?
     - Насколько я помню, - нерешительно сказала Тамара, - Кивины где-то на Мексиканском побережье, куда Жирова отправили.
     - Жирова? У тебя есть его контакт? – спросил Мигель. – Только не говори про Ростислава Петровича, - добавил он. – Дождёмся официальной информации, Служба безопасности всё-таки, у них там свои уставы…
     Девушка кивнула. Боцман отозвался почти сразу, но он мало что смог добавить, кроме того, что уточнил адрес. Пуэрто-Атардекер, Порт Заката. Про трагедию он явно не знал.
     - Пуэрто-Атардекер, Пуэрто… - бормотал Мигель, рассматривая карту на экране коммуникатора. - Он почти рядом с нами, Тома. Видишь, около него филиал Института Времени есть. Сдаётся мне, что там и была вся заварушка…
     Когда Тамара ушла, Мигель попытался вновь засесть за свои графики и согласование неподдающейся синхронизации, но работа не шла. «Парад планет», во время которого планировали провести эксперимент по дальневидению, неумолимо приближался, но если ему не удастся найти решение, то…
     Как-то один из экспертов в дискуссии провёл аналогию дальневидения с макро- и микромиром. Суть в том, что человечество создавало средства наблюдения за космосом и микромиром на основе принципа приближения к наблюдателю, телескоп «приближал» небо, микроскоп – объекты микромира. Помнится, Ричи спросил у Патрика, может ли он своими камнями «увидеть» что-нибудь мелкое. Шамана заинтересовала постановка вопроса, но все его попытки увидеть в капельке воды то, что видно в обычный микроскоп, закончились ничем. Для дальневидения «макромир» - это наша Солнечная система, всё, что за её пределами, уже можно считать «микромиром», и, чем дальше, тем «микрее», как выразился Патрик. Опыты, которые были поставлены с куполами, нельзя было никак повторить за пределами Солнечной системы, это понимали все. Аппарат, который налаживал Мигель, был построен на основе теоретических допущений, что гравитационные волны ведут себя так, а не иначе, во всей Вселенной, и планета, равномерно взаимодействующая со всем миром все своей сферы, сохранит баланс в случае образования «луча». Вебсик ранее утверждал, что «луч» будет иметь информационную природу, и приводил в пример своих «сосущностей», которые могли достигать любой точки Света и получать от неё информацию для связывания. Сам процесс «дальневидения» Вебсик тоже называл «связыванием», вспомнил Мигель. Связался – увидел. Для него, Вебсика, это быто естественно и просто, а «инфоеды на биологическом основании» вынуждены изобретать костыли.
     Мигель вздохнул. Пресловутая «связанность» должна была возникнуть при темпоральном нуле – остановленном времени, но не везде, а строго в точке центра «мозаики», который должен быть наведён на рассматриваемый далёкий мир. Создавалось нечто вроде микроскопической «черной дыры», она прокалывала ткань пространства-времени, вот куда, только? Может, в параллельный мир, но в какой - их число бесконечно? Идея Гиннера, что пространственно-временные каналы соединяют «резонирующие» объекты, казалась здравой и вносила определённый порядок, но тогда «парад планет» тут ни при чём. И потом, думал Мигель, мы говорим, что после Большого Взрыва «потекло» время, но как оно потекло-то? Зависит ли оно от расширения Вселенной? Великий Эйнштейн не говорил о замедлении времени, он называл это «расширением времени», полагая, что время дополняет пространство. Мы не знаем абсолютного времени, для нас есть только относительные системы его измерения, в пределах которых мы пытаемся быть точными. Институт Времени допускает существование темпорального нуля как подобия абсолютного нуля в температуре, но абсолютен ли темпоральный ноль? Это будет остановка нашего времени, но не «вселенского». Вебсик, как известно, вообще отказывался рассуждать на тему времени, считая это заблуждением.
     Успокоить мысли не удавалось, прибегать к гипнотехнике не хотелось. Ричи то и дело отыскивал в коммуникаторе Кивина, но вспоминал совет Тамары и гасил экран. Руки машинально хватали со стола и вертели в пальцах многочисленные камушки, пока не нашли один – овальный, кремового оттенка с золотистыми прожилками. Породы Мигель не знал, но именно этот камень помог: Кивин связался с ним сам.
     Беседа получилась очень короткой. Юрий подтвердил информацию о гибели Ростислава Петровича, а потом сказал:
     - Мигель, сейчас перешлю тебе несколько картинок. Посмотри.
     Картинки пришли сразу. Ричи увидел на одной какой-то низенький домик с заросшей травой крышей, а на другой – большую конусообразную воронку, на дне которой что-то блестело. Добавив увеличение, он рассмотрел в блестящем предмете вершину трехгранной пирамиды.
     - Где это? – спросил он Кивина.
     - У нас, в Пуэрто-Атардекер. Домик полностью разрушило внезапным смерчем, мы успели спастись, кроме…
     Кивин замолчал, и Мигель понял, кого он имел в виду – Ростислава Петровича.
     - Юра, - ответил он. – Держитесь, мы с вами.
     Кивин кивнул и шумно вздохнул.
     - Так вот, - медленно продолжил он, - там образовалась воронка и кристалл на дне. А до этого покончил с собой Питер Тромсен, можно сказать, у нас на глазах. Привёл нас с Серёгиным на смотровую площадку и вдруг прыгнул с обрыва. Тромсен работал с гравитационными детекторами, нам он озвучил версию, что имел обмен разумами со своим отцом, который погиб в пещере с голубыми кристаллами, вроде бы марсианскими.
     - Там синие были, - вспомнил Ричи.
     - Ну, не знаю. Тут была построена гостиница для инопланетян, - рассказал Юрий. – Не без участия Мееров, конечно, но начинали американцы в рамках проекта SETI по поиску внеземных цивилизаций. Внутри есть запах Монтока – всякая психоделика…
     - Это где филиал Института Времени? – догадался Мигель.
     - Точно. Так вот, друже, есть тут одна цепочка цифр, возможно, это звёздные координаты, посмотри, пожалуйста. Извини, что кратко, забот тут полно, увидимся на прощании.
     Прямой поиск по присланным Кивиным цифрам ничего не дал, интеллектуальный – предположил ошибку записи «6» и «8» и предложил несколько вариантов, в том числе Глизе 876 d в созвездии Водолея – четвёртую планету, суперземлю, обращающуюся вокруг красного карлика Глизе 876 с периодом около 127 земных суток на расстоянии около пятнадцати световых лет. И там есть резонанс Лапласа - время обращения планеты вокруг карлика Глизе 876 относится к временам обращения двух ближайших планет как 1:2:4. В истории астрономии это был третий случай обнаружения систем с четырьмя планетами. Ричи включил громкую связь и попросил:
     - Тома, сюда, скорее!
     Вечером дали защищённый канал связи с Ю-станцией. Мигель с Тамарой сидели на маленьком диванчике в крохотной гостиной на втором ярусе дома-башенки и терпеливо ждали, когда исчезнут помехи, установится чёткое изображение, и на лице Гиннера появится второй глаз и щека. Связь они запросили через СБ, иначе так быстро защищённый канал не получишь. Наконец директор Ю-станции в своём неизменном свитере с большим отложным «шахматным» воротом обрёл облик и приветственно кивнул. Сеанс был коротким, поэтому Мигель сразу изложил суть.
     - Глизе? – переспросил Гиннер. – Хорошо, проработаем. Орбитальная группировка развёрнута, кое-что уточним. Но хорошо бы уточнить, те ли цифры…
     Мигель с Тамарой поняли, что весть о трагедии до Юпитера не дошла.
     - Альберт Михайлович, тут у нас горе большое, - сказала Тамара. – Погиб Ростислав Петрович, я знаю, вы дружили с ним.
     - Как это случилось? – после молчания глухо спросил Гиннер.
     - Мы не знаем деталей, - ответил Мигель. - Кивин рассказал только, что был смерч, они попали под бурелом. Прощание через несколько дней состоится, как я понял.
     - Я не успею, - огорчился Гиннер. – Эх, Ростик, старый друг… Не мог поберечься…
     Пикнул предупреждающий сигнал.
     - Ребята, я всё сделаю, за меня венок положите, - успел сказать Гиннер. Связь разорвалась, но экран не погас. На нём появился незнакомый сотрудник СБ и сказал, что Ричи вызывает Плутон по служебному каналу. Контраст возникшего на экране Гранта Маринкина с Гиннером был разительным. Маринкин предстал в парадном космофлотовском мундире – сразу повеяло официозом.
     - Доктор Ричи, госпожа Ричи, - приветствовал он и сразу перешёл к делу. – Извиняюсь за беспокойство, вчера мы зафиксировали прохождение через Плутон узконаправленного луча странной природы. Луч зафиксировали датчики в пещере с кристаллами, с которыми работала моя жена, Марьяна.
     - Датчики зафиксировали луч? – уточнил Мигель после ответного приветствия.
     - Я не совсем точно выразился, - поправился Маринкин. – Датчики зафиксировали изменения в колонии кристаллов, луч мы уловили гравитационными детекторами, косвенно. Вам будет интересно узнать, что он был принят минералом из семейства, к которому относится ваш «ханнерит», так, кажется, его назвали?
     - Доктор, почему вы считаете «ханнерит» семейством минералов? – поинтересовалась Тамара. Грант Маринкин ей не понравился с первого взгляда.
     - Я не сторонник версии его искусственного происхождения, - пояснил он. – Мы имели образцы этого минерала, полученные с Марса, это не лёд…
     - Извините, перебью, - поднял руку Мигель. – Давайте не будем обсуждать происхождение «ханнерита», гипотез тут много. Это отдельная тема. Важно, что у вас на Плутоне он есть, и он принял луч. Так? Что вы намерены делать, доктор?
     - Так, - согласился Маринкин, всем своим видом давая понять, что вопросы задаёт он. – Меня интересует, чем был послан луч.
     - Мы пока сами не знаем, - ответил Мигель. – Было стихийное бедствие, смерч. Детали нам не известны на данный момент.
     - Это связано с установкой дальневидения? – продолжал выпытывать Маринкин. – Понимаете, я отвечаю за людей, за базу. Этот луч перевёл минерал в неустойчивое состояние, я вынужден был объявить эвакуацию, вы понимаете? Все наши работы на поверхности Плутона прекращены. Если установка дальневидения представляет такую опасность, то я должен послать протест…
     - Доктор, - сухо ответил Мигель. – Вы имеете полное право посылать любой протест, но он должен быть обоснован. Могу вам с полной ответственностью заявить, что установка дальневидения никак не функционировала. Чем ещё могу быть полезен?
     Маринкин замолчал, поняв, что больше ничего не услышит, сдержанно поблагодарил и отключился.
     - Ну и типчик, - сказала Тамара. – После него помыться хочется. Я пошла в душ.
     Мигель ничего не сказал. Сначала, как известно, появление «ханнерита» связали с кристаллами ячеек памяти супермозга, которые были размещены в ледовой галерее. Предположили, что они под воздействием направленного излучения от анамезона могли образовать новый минерал с новыми свойствами. Была версия, что секретный супермозг мог сам создать программу такого преобразования и «взрыв во время испытаний» был только прикрытием для отвода глаз. Если бы не кристаллы на мемориале, то никто бы не подумал иного. Потом предлагались и другие гипотезы, связанные с тепепортацией - «ханнерит» считали идеальным хранилищем для информационного образа. В определённой степени эта гипотеза укладывалась в схему Мееров – «ханнерит» заменял в ней биомассу в лунных условиях. Идея, что глыба ханнерита на Луне – это остаток некогда упавшего «ледяного» астероида, а не результат взрыва анамезона, как припоминал Мигель, шла от Брандта и Лорина. Они хором призывали прекратить хаотичное откалывание кусочков, поскольку разрушается послойная запись информации, накопленной во время межзвёздных странствий этого скитальца до того, как он упал на Луну. В доказательство Брандт и Лорин приводили установленную неоднородность структуры, свойство памяти (сохранение выступления Влады) и воспроизведение сохранённой информации (в земные полнолуния при максимальной освещённости). Мигель вспомнил про дневниковые записи погибшего Томаса Ри. Он не был знаком с Томасом, но записи его читал. В одном месте Томас признавался, что не понимает, как разбросанные по периметру мемориала кристаллики оформления могли записать и отдавать многослойную информацию – и речь Влады, и голоса её родителей, ведь Влада произносила текст своим голосом. Значит, делал вывод Томас, там было нечто, что смогло выделить голос отца и матери, сохранённые в её детской памяти. Про находку Ханни он, может, и знал, но тогда не придал ей значения.
     На столе запищал вызов. Мигель откликнулся. Автомат женским голосом проинформировал о завершении подземного этапа работ. Сеть из керамометаллических и углеродных волокон была сплетена, в подготовленные шахты опускались такие же модули памяти от орбитального супермозга, какие использовал Вебсик для своего дома-цветка. Ричи не знал всех подробностей технологии, для него важно было то, что эта часть завершена, готова концентрировать энергию от геокристалла Земли для резонатора, укреплённого на конструкции его «телескопа». Проблема…
     Снова запищал вызов. На сей раз вызывал человек - Надар Юл, который курировал энергоблоки. Словно памятуя предсказанную древним фантастом катастрофу, решили запитывать опыт только из автономных источников, не подключая к глобальной земной энергосистеме. Пару веков назад такие источники посчитали бы «основанными на иных принципах», как двигатели эм-драйва в своё время. Надар – чрезвычайно подвижный маленький человечек с цепким взглядом голубых глаз – завораживал своей активностью.
     - Мигель, друг, - скороговоркой начал он, - совет нужен.
     Ричи кивнул головой.
     - Валяй, только за темпом следи, - сказал он. – Иначе не пойму.
     С Юлом Мигель уже раньше пересекался не раз и знал, что когда Надар увлекался, то его речь ускорялась настолько, что понимать её могли только автоматы-секретари, обычный человек выхватывал отдельные слова, пытался связать смысл сказанного и в конце концов взмаливался, прося говорить медленнее. Юл виновато хлопал глазами, прерывал словесный поток, некоторое время сдерживался, но потом опять «разгонялся».
     - Хорошо, дорогой, я медленно скажу, - покорился его визави. – Совсем медленно. Идёт утечка энергии. Понял?
     - Где и когда?
     - Смотри, друг. Накопители, размещённые над лей-линиями, дают на них пробой…
     Мигель дальше не слушал. Он понял, что никакой синхронизации не нужно – система сама избавится от дисбаланса. Накопители энергии дадут пробой на лей-линии, темпоральное поле, возникшее «на кончике иглы», найдёт свой выход, даже «дальновидение» - это всего лишь «пробой» между двумя невероятно далёкими мирами.
     - Надар, спасибо за «пробой», - наконец отозвался он.
     Юл сразу замолчал и растерянно захлопал глазами.
     - Извини, - улыбнулся Ричи. – Ты подсказал мне решение моей проблемы. У тебя накопители только над лей-линиями пробивает?
     Надар кивнул головой.
     - Всё верно, - продолжил Мигель. – Если соберётся гроза, то будет молния. А мы идём на грозу, дорогой.
     - Но ты понимаешь, что это может кончиться сейсмикой? – спросил Юл. – Мы разбудим спящего зверя.
     - Время остановится, - ответил Ричи. – Зверь не успеет проснуться. Создать мир можно только сразу и вне времени. Оно появится тогда, когда мир уже создан - потом.
     - Космогония меня не очень интересует, - отозвался Надар. – А вот накопленной энергии из-за возможного пробоя для опыта может не хватить. Я – энергетик, моё дело – поставить энергию в нужном количестве в нужное время, а тут получается, что возможен сбой. Кроме того, глупо получается…
     - Надар, - Ричи понял, что «энергетик» начинает «заводиться». – Опасения, думаю, напрасны – если утечка и будет, то незначительная. Направленными сейсмоударами, если ты помнишь, геофизики занимались, Тваал, например. Там на несколько порядков выше потенциалы были. Но я соглашусь: надо оценить угрозу и её вектор. Запрос поддержу, хорошо?
     Закончив разговор с Юлом, Мигель ещё долго сидел за терминалом, проверяя возникшую у него догадку. Он не заметил, как в полумраке за его спиной на стене на миг возникло и исчезло призрачное свечение радуги…
     Утром Мигель долго не мог проснуться. Тибериус, который пунктуально будил его в семь часов, тоже что-то не беспокоил своей присказкой «Кто поздно встаёт, тот на свете не живёт». Тамара заглянула, оценила ситуацию и тихо улетела с малышом на очередной плановый медосмотр в посёлок. Можно было вызвать медиков в зону, но ей самой хотелось немного развеяться. Когда сны, наконец, выпустили Ричи из своих лап, заставив поднять тяжёлую голову и разминать пальцами затёкшую шею, Тибериус пробасил:
     - Уже полдень.
     - Чего не разбудил-то? – буркнул Мигель.
     - Бесполезно, - ответил биомех. - Переутомление.
     - Но задачу я вчера решил, - вспомнил Мигель. – Закон сохранения времени даже использовал. Понимаешь, Тибо, время – это переменная величина, но в экстремальных состояниях его можно считать константой, сохраняющей энерго-информационный потенциал…
     - Не понимаю, - ответствовал биомех. – Я всего лишь простой лингвистический процессор на лапах, а не математик. Изложи стихами.
     Мигель отмахнулся от него полотенцем, которое взял, собираясь спуститься в душевую. Прочитав на терминале записку от жены и поступившие сообщения, он просвистел несколько тактов услышанного несколько дней назад ариозо и спустился вниз. Сенбернар-биомех положил голову на лапы и замер.
     После душа, наскоро позавтракав яичницей с плавленным сыром, которую предложила крохотная автокухня, Ричи взял коптер и отправился на «свой» объект. Оттуда он планировал вылететь в Пуэрто-Атардекер, забрав по пути жену с сыном. Тибериус, как обычно, развалился сзади, Мигель в полёте просматривал список заданий, которые должен был проверить, но биомеха «прорвало».
     - Ты пропустишь несколько важных мероприятий, сидя тут, - увещевал он. – Фестиваль «Звёздные Ёжики», например. Пошли заявку, прочитай там свой «Лунный цикл»…
     - Тибо, - рассердился Мигель. – Какая заявка, если у нас горе?! Ты, что, не понял? Ростислав Петрович погиб. Траур. Не до «Ёжиков».
     - Я помогаю расти таланту, - упорствовал биомех. – Бездарность и сама вырастет, она сама себя за волосы тащит, а талант - ленив. Рождённый быть поэтом не быть им не сможет, как бы он ни старался. У тебя такие эпические строки, и все не закончены! Вот, например, цитирую: «О, Человек! Пусть жизнь твоя конечна, живёшь без страха пред её чертой….»
     - «И повод есть задуматься о Вечном, застыв над бутербродом с колбасой», - с ходу закончил Мигель.
     Сенбернар горестно взвыл.
     - Умолкни, - приказал Мигель.
     Коптер тряхнуло, и Ричи поднял голову. Летели над сильно изрезанной местностью, был тут такой участок. Мигель бросил взгляд вниз и сразу скомандовал:
     - Принимаю ручное управление!
     «Торпеда» перед ним сразу приобрела облик приборной панели, на правом подлокотнике кресла появился шар джойстика управления, на который Ричи сразу опустил ладонь, посылая машину в глубокий вираж. Вернувшись на прежний курс, он сбавил скорость до минимума, напряжённо вглядываясь в проплывавшие под ним склоны. Вот тут его тряхнуло, видимо, «воздушная ямка» небольшая была… Высота почти та же… Где-то тут, если не померещилось… Да, вот! На почти отвесной стене - крохотный уступ, над ним нависает изборождённая скала, а у самой стены, в тени что-то грязно-серое, словно человек спрятался от палящего солнца. Мигель сменил режим хода. Машину можно было подвести почти вплотную, если б не нависшая скала, а так – не подобраться. Манипулятора на этой машине не было. Ричи увеличил изображение на регистраторе и разглядел длинный до пят, сильно выцветший плащ без рукавов с наброшенным на голову капюшоном, под которым вроде виднелась нашивка, на ней - эмблема с номером, что-то вроде «…464…», лежит явно очень давно – кругом кучи птичьего помёта и перья. Поднявшись выше, Ричи поискал выход из пещеры, откуда тот бедолага мог свалиться, но не нашёл ничего. Снизу забраться на уступ было невозможно без альпинистского снаряжения, а его тут не было. Мигель вызвал Службу жизни и передал сообщение. Диспетчер уточнил координаты и попросил:
     - Посмотрите, может, ещё что разглядите.
     Но больше ничего увидеть не удавалось – мешала скала, и коптер поднимал пыль при приближении к ней.
     - Мерещится, что на плаще под нашивкой была написана фамилия, - через некоторое время сообщил Мигель. – Начальная буква вроде латинское «Т».
     Дожидаться экипажа спасателей Ричи не стал, он и так сильно выбился из своего графика. Диспетчер спасателей связался с ним уже под вечер, когда Мигель завершал отладку последней серии актуаторов отражателя своего устройства.
     - Спасибо вам, - сказал он. – Предположительно уже установили погибшего. Это мог быть Питер Тромсен-старший, известный исследователь. Его очень долго искали и не могли найти.
     - А как он туда попал-то? – вяло поинтересовался Мигель. Имя и фамилия ему ни о чём не говорили. Голова была забита другим.
     - Там в глубине за его телом виден обвалившийся лаз. Нужна особая сноровка, чтобы лазить по таким ходам. Он вылез, но оказался в западне, - пояснил диспетчер.
     - Угу, - отозвался Ричи. Он уже сообщил Тамаре, что скоро заканчивает и вылетает за ней. И только в полёте сообразил, что этот, как его?.. Тромсен? Да, вроде, Тромсен. Если он вылез откуда-то, что он из подземных народов? Но диспетчер его назвал «известным исследователем», значит, он как-то и зачем-то попал в подземелья? Мигель нахмурился. Новых загадок ему не хотелось, с теми, что есть, разобраться бы… Но Тамара была иного мнения. Едва усевшись в соседнее кресло и устроив на руках малыша, она радостно посмотрела на мужа:
     - Дорогой, ты нашёл Тромсена! Уже в новостях передавали об этом! Это тот самый Тромсен, которого искал его сын в Пуэрто-Атардекер! Мне уже ребята звонили и всё рассказали!
     - Да не искал я его! – с досадой ответил Мигель. – Просто летел мимо, случайно увидел.
     - А с чего ты вдруг случайно увидел-то? – поинтересовалась Тамара.
     - Тряхнуло нас, - пробасил сзади биомех. – Мигель задумался о вечном над бутербродом с колбасой, нас тряхнуло, он посмотрел вниз и взял управление.
     Ричи на эту сентенцию только маловразумительно промычал.