Глава 11. В предгорьях Кере-Ньяга

      Ханни с волнением смотрела вниз, узнавая приближение родных мест. Сколько лет она тут не была? Ещё с Томасом они хотели медовый месяц провести на Земле, у неё на родине в предгорьях Кере-Ньяга. Она вспомнила погибшего возлюбленного, его манеру говорить, восхищённые взгляды, которые она часто ловила на себе, выходя из душевой… Он её часто сравнивал с пантерой. Девушка встряхнула головой. Мих – другой, совсем другой. Она никогда их не сравнивала – Томаса и Миха, да и зачем? Каждый из них занял в её сердце своё место…
     - Мама Ханни, - отвлекла её от мыслей Марианна, сидевшая напротив, - А папа Мих почему с нами не поехал?
     Мих остался в Гуане с четвёркой цвергов, которую на сей раз Ханни с собой не взяла. После трагедии проект Романа был остановлен. Если бы не исчезновение Вебсика, то расследование не вышло бы за рамки Института Времени и Службы безопасности Земли, а так – исчез чрезвычайный и полномочный посол и Союз Континентов просто не мог не создать свою комиссию. Бюрократия только раздражала, а приняв электронную форму и свойственную ей скорость, практически не давала возможности положить что-то «в стол» и подумать. Михаил всё чаще думал о том, что, конечно, здорово, когда автосекретари и помощники готовят проекты материалов и сопровождают принятие решений, но в данном случае они оказались совершенно бесполезны. Супермозг Института времени выдал с десяток разных версий, упирая на то, что само исчезновение Романа – это локальный парадокс времени, «нормальное» течение которого исказили монтокские генераторы. Проводилась аналогия с тем кораблём, который «исчез» в их магнитном поле в 1942 году. Тёмная история, братья Петерсы пытались найти её следы в архивах, кое-что нашли. На базе этих отрывочных описаний Роман и пытался сделать реконструкцию. Вот и сделал на свою голову… Ханни вспомнила, как Роман в один из приездов в Гуан доказывал ей, что «невидимость» связана не с перемещением во времени, а с изменением его «фазы» - он тогда увлёкся этой гипотезой, считая, что магнитные генераторы могли «сдвинуть фазу», но никак не порвать время. Михаил над всем посмеивался, а сейчас оставил при себе Бориса Борева и вместе с ним просиживал дни, восстанавливая полную картину событий по записям приборов и регистраторов. Он до поры держал свои выводы при себе, рассказав их только Ханни.
     - У папы Миха, как всегда, срочная работа, - ответила она девочке. – Ты же знаешь, что сперва нужно делать дело, а потом идти гулять?
     - А если дело не делается? – заспорила Марианна. – А мы сейчас летим дело делать?
     - Конечно, - улыбнулась Ханни. – Мы летим искать деревянный амулет в родовой пещере.
     - Мама Ханни, а почему Патрик никогда не похож на шамана?
     - Как это - не похож? – Ханни невольно посмотрела в начало салона, где в компании Дебби разместился Патрик. Он сам сказал, что в полёте поспит, и сел отдельно от них. - Если ты имеешь в виду ритуальные одежды, то их давно только в музеях показывают. Важно внутреннее состояние…
     - Ну вот, смотри – девочка протянула Ханни свой коммуникатор. – Большой круг шаманов, все «особенные», один наш Патрик самый обыкновенный.
     Действительно, среди двенадцати «великих шаманов» всех континентов, показанных на групповом снимке, Патрик Мбаа выглядел инородцем. Интересно, как он вообще попал в эту компанию? Насколько Ханни знала, Патрик избегал такого рода сборов, считая свой родовой долг личным делом. «Я всего лишь родовой шаман», - говорил он Ханни и всем остальным, но только сейчас Ханни поняла, что он вкладывал в эту фразу. Все другие шаманы на снимке, как верно подметила Марианна, выглядели «особенными», их словно изнутри распирало от чувства собственной уникальности и значимости. А Патрик стоял с краю сам по себе, крайне просто и отдалённо от всей группы. Ханни сразу вспомнила своё детство. У Патрика был свой дом, напоминающий очертаниями невесть каким образом занесённый в их предгорья космический аппарат из старой кинофантастики. Над домом высоко поднималась на пилоне и почти прижималась к нависавшей горе эллиптическая сфера обзорной площадки. Присмотревшись, можно было заметить ведущий из неё подвесной мостик к родовой пещере. На самой площадке Патрик устроил нечто вроде виртуального музея рода Мбаа, в центре был хорошо запомнившийся Ханни традиционный круглый ковёр для чаепитий. А Патрик – да, он всегда был «обыкновенным». Даже его предшественник, носивший на лбу ленточку с письменами и магическую серьгу в ухе, выделялся, а этот – нет.
     - Скромен он, Мара, - ответила девочке Ханни. – Зачем выделяться? Я сама – дочь вождя древнего рода, что, я должна как-то выделяться из-за этого? Глупо. Знаешь, Мара, считается, что мои родные места - прародина человечества, древние племена жили на побережье озера Рудольф более трёх миллионов лет назад. Есть древняя легенда о верховном божестве Мвене-Ньяга, который, обладая необычной силой, создал себе земную обитель - снегоголовую вершину Кере-Ньяга — «блестящую гору Ньяги». А гора Кере-Ньяга – священна для нас, потомков древнего народа кикуйю, мы с незапамятных времён в своих ритуалах и обрядах не повернёмся к ней спиной, а входы в жилища-иганды - круглые хижины с конусообразной соломенной крышей без окон - раньше строго располагали со стороны белоснежной вершины. Сейчас иганды только в музее увидишь, уже не так строго соблюдают старые правила.
     Ханни увлеклась и рассказала Марианне, как Мвене-Ньяга позвал на вершину горы человека по имени Гикуйю и оттуда показал ему покрытые снегом склоны, прекрасные долины, прохладные реки, могучие, полные дичи леса и цветущую в центре этого благодатного края рощу, которую он отдал ему во владение, подарив ещё и жену - красавицу Мумби, которая считается праматерью всех кикуйю. С тех пор кикуйю и их потомки почитают гору, а первые слова, которые до сих пор тут произносят дети, - это «отец», «мать» и «гора».
     - Вон, смотри! – воскликнула Ханни, показывая в окно.
     Модуль делал разворот, внизу под ним раскрылось величественное зрелище старого вулкана, на вершине которого ещё осталась снеговая шапка.
     - А Мвене-Ньяга был похож на нашего Вебсика? – поинтересовалась Марианна, которую вид вулкана особо не впечатлил.
     - Я не знаю, - честно призналась Ханни.
     - А Патрик сказал, что он был похож, - продолжила девочка. – Только каждый человек видел его по-своему…
     Ханни не успела ответить. Толчок и машина замерла.
     - Прибытие, - сообщил автомат. – Спасибо, что пользуетесь услугами «Стратосферных линий».
     Передняя часть модуля поднялась вверх, открывая выход из салона навстречу запахам и краскам красного африканского вечера. Зажужжал выдвижной трап. Ханни закрыла глаза, отдаваясь магии ощущений подзабытой за последние годы малой родины. Ей было даже неловко, что уже столько времени на Земле, а родные места навещала редко. Отчасти в этом был виноват Патрик – он не настаивал на том, чтобы Ханни посещала все родовые праздники, говоря ей: «Зов придёт – и приедешь».
     Их встречали. Ханни разглядела высокую фигуру отца с его неизменной широкополой шляпой на голове и резной палкой, с которой старый вождь не расставался. Рядом с ним стояло автокресло, в котором скорчился маленький, не знакомый Ханни человечек. Встречный свет не давал возможности рассмотреть, кто это. Патрик вышел первым, за ним – Дебби, а Ханни с Марианной что-то медлили.
     - Ханни! – заглянула в проход голова брата.
     - Уже выходим! – отозвалась девушка.
     Когда они подошли к отцу, то Патрик уже стоял на коленях около кресла и что-то шептал, прижимая к груди руку калеки. Около него сидела Дебби, словно помогая вести разговор.
     Вождь отвёл дочь в сторону.
     - Кто это? – спросила она.
     - Тваал, - коротко ответил отец.
     Глаза Ханни расширились. Тваал? Тот самый могущественный Тваал, который не дал стихиям разрушить их континент? Патрик почти закрывал собой сидящего, поэтому Ханни издалека мало что могла увидеть. Но большую с редкими прямыми рыжеватыми волосами голову знаменитого геофизика, поддерживаемую высокой спинкой кресла, она видела. Неужели это и есть Тваал? Что с ним произошло? Почему наши медики не смогли вернуть ему здоровье, они ведь всё могут?.. Она тихо спросила об этом отца.
     - Долго рассказывать, да и я сам не всё знаю, - ответил он. – Ханни, его присутствие здесь – полная неожиданность для меня. Но это действительно Тваал, хотя я видел его раз в своей жизни и очень давно. Знаю, что он ушёл к подземным народам и жил там.
     Патрик вдруг понялся на ноги и застыл возле кресла, скорбно склонив голову. Ханни схватила отца за руку. Пока она думала, как поступить, Патрик повернулся и подошёл к ним.
     - Он умер, - коротко пояснил шаман. – Но успел передать мне, что хранил. Мир его душе.
     - Патрик, ты его знал? – спросила Ханни.
     - Тваал был моим первым учителем, - грустно пояснил Патрик. – А я не всегда его слушался и был плохим первым учеником.
     Послышался шум, и Патрик обернулся. Кресло с телом Тваала поднялось в воздух и быстро скрылось за верхушками деревьев. Это тоже было против правил – улететь и не дождаться представителей Службы жизни, которые наверняка получили сигнал! Странно, думала Ханни, сжимая ладошку стоящей радом Марианны. Девочка ни о чём не спрашивала и смотрела только на Патрика. Общее молчание затянулось, его нарушил вызов коммуникатора Ханни.
     - У Влады родилась дочка, - сообщила она всем. – Юра готовится прилететь к нам. Но там что-то происходит, потому что Влада уже дома. Звонил Ростислав Петрович, просил нас быть очень осторожными.
     - Я всего лишь родовой шаман, - в глубокой задумчивости пробормотал Патрик, откликаясь на свои мысли. Ханни он не слышал. - Тваал выбрал меня лишь потому, что я знал Вебсика… - Патрик встряхнул головой и уже совершенно по-другому посмотрел на Ханни и её отца. – Близок сезон дождей, и пещеры будут затоплены. Сейчас я ещё могу пройти. Я пойду один, без меня ничего не предпринимайте, хорошо? Я должен вернуться… - он помедлил, что-то прикидывая в уме, - …через три-четыре дня.
     Ханни ничего не понимала, но её отец сообразил, о чём речь.
     - А тебя пропустят стражи? – спросил он Патрика.
     - Через три дня у них проводы Тваала, - откликнулся шаман. – Я теперь как бы его доверенное лицо. Должны пропустить. У него там никого больше нет – только дочь и я.
     - У Тваала была дочь? – удивился вождь. – Не знал.
     - Я сам не знал, - пожал плечами Патрик. – Но я обещал ему, что заменю ей отца.
     - Она маленькая? – вдруг спросила Марианна.
     Патрик не ответил.
     - Мама Ханни, я пойду с Патриком! – заявила Марианна. – И Дебби пойдёт с нами!
     Патрик укоризненно покачал головой. Нет, он пойдёт один.
     Патрик проводил взглядом величественно уплывавшую на небольшой высоте платформу с Ханни и её родственниками. Этому переделанному армейскому плацкару уже более двух веков, но вождь по некогда установленным правилам мог передвигаться в пределах своих земель или на открытом каре, или стоя на вот таком открытом сооружении, украшенном венками и гирляндами, чтобы встречные могли его лицезреть. Анахронизм, конечно, это всё когда-то было рассчитано на туристов, жаждущих увидеть «настоящую Африку», но оказалось очень живучим. Патрик посмотрел на объёмистую сумку со своим собственным ритуальным халатом, расшитым рисунками-тотемами, мехами и амулетами. Он улыбнулся, вспомнив, как поразил сход Великих шаманов, явившись к ним в свободном костюме, как к своим студентам. В жару это его спасло, пока «Великие» обливались потом в своих облачениях и придумывали кару за нарушение дресс-кода. Но на другой же день ещё несколько человек последовало примеру «злостного нарушителя» – сход проходил на открытой солнцу площадке у ритуального костра. Пара обмороков среди престарелых участников схода завершила процесс понимания введённой Патриком новации – после небольшой дискуссии участники согласились допустить ношение иной одежды на сборах, если оно помогает обсуждениям.
     Платформа уже скрылась из виду, а Патрик всё стоял, упиваясь сочными красками заката. Путь ему предстоял долгий, к утру он рассчитывал добраться до места. Обувь он скинул, термопластовые плиты, которыми были тут покрыты все дороги и площадки, приятно холодили разгорячённые ступни. Они словно пожирали дармовое тепло экваториального солнца, принося на раскалённые улицы городов веяние прохлады. Здесь, на природе, от этих плит работала ночная подсветка дорог – ночами они светились мягким зелёным светом. Половину пути, как уже посмотрел Патрик, можно будет комфортно проехать на сегвее, а дальше посмотреть, если сегвей в горах не пройдёт, то пешком по тропинке, плит там точно нет. Там, возле громадного баобаба обычно встречали путника «стражи». Нет, копья никто не выставлял и глаза не завязывал – всё проще. «Подземники» просто сканировали гостя на тропе, если ему разрешался проход, то он начинал слышать «поводок» - звуковой сигнал при отклонении от маршрута. Сохранилось ли это с его юношеских лет, Патрик не знал, раньше было так, когда он ходил на встречи с Тваалом. Незваного гостя тропа приводила к обрыву, найти правильный путь без подсказки было практически невозможно, как они замаскировались. Но незваные гости к подземным колониям не ходили – это был один из пунктов Континентального Договора с ними. Патрик надеялся, что приняв волю и последний вздох усопшего Тваала, он сохранил за собой право входа.
     Шаман очень надеялся, что ему не придётся по прибытии разыскивать дочь Тваала, он даже не знал, как она выглядит и сколько ей лет. Все его...

Ознакомительный отрывок 50% закончился