Глава 7. Ю-станция, Гиннер и Жиров

      Руководитель Ю-станции Альберт Михайлович Гиннер не производил на окружающих впечатление богатыря, готового сразиться с самим Юпитером. Невысокого роста, коренастый, он смотрел на мир из-под кустистых бровей особым «гиннеровским» взглядом светлых внимательных глаз. Гиннер носил небольшую клиновидную бородку и коротко подстриженные редкие русые прямые волосы, которые спереди укладывал на пробор и поливал стабилизатором, чтобы стрижка держалась. От этого голова его казалась в свете софитов станции лакированной. Но обычно он носил круглую профессорскую шапочку – титулов и учёных званий у него хватало, но везде Гиннер был только руководителем Ю-станции – главного дела свой жизни. Начали её строить родители Альберта Михайловича, после их гибели в одном из спусков к Юпитеру, эстафету принял сын, увеличивший станцию раз в десять. Теперь это был полноценный орбитальный город на пять тысяч человек. И был Юпитер – гигантская планета, то и дело подкидывавшая планетологам новые загадки.
     В кабинете жилого отсека, как и в рабочем, Гиннер не терпел ничего лишнего. Письменный стол с экраном коммуникатора и удобным креслом, библиотека-информаторий, пара кресел для посетителей и модель Юпитера на тонкой стойке. Модель планеты постоянно актуализировалась, собирая данные с орбитальных датчиков, так что Гиннер мог видеть, что на ней происходит.
     На столе лежала обычная папка, которую Альберт Михайлович задумчиво отодвинул от себя. В помещении было тепло, он откинулся в красло, расстегнул ворот униформенного комбинезона и поскрёб прикрытую бежевой футболкой грудь. Вспомнились недавние дебаты по исследованию планет-гигантов. Слова-словами, а ресурсов на них выделялось мало. Почему-то из всех планет Солнечной системы человечество сразу обратило свои взоры на Венеру, Марс, Юпитер и Плутон, и буквально вылезло из кожи, чтобы создать там постоянное присутствие. Если Венеру и Марс можно было объяснить близостью к Земле, то исключительный интерес к Юпитеру и Плутону из общей логики выбивался. Впрочем, лежавшая перед ним папка кое-что проясняла. Папку оставил стажёр Половинкина. Гиннер улыбнулся. Настойчивая девушка оказалась! Три раза к нему со своей идеей подходила, на четвёртый раз просто молча положила расчёты. Одна из загадок Юпитера была в его энергетическом балансе, планета куда-то «девала» избыток энергии. Тамара Половинкина предположила, что она уходит на поддержку направленных гравитационных взаимодействий, которые она назвала «каналами». Гиннер видел, что это никак не вяжется с общепринятой концепцией работ, но запрещать не стал, наоборот, помог получить дополнительные данные…
     Проём входной арки изменил окраску. Кто-то жаждал встречи с начальством. Явно кто-то свой из соседей, заранее никто не предупреждал сегодня.
     - Заходите! – пригласил Гиннер.
     Дверь с лёгким свистом утопилась в стене. За ней стоял сосед - палубный боцман Адриан Жиров. Они давно сдружились и были на «ты».
     - Высиживаешь идею, Альберт? – поздоровался он. – А я к тебе как раз тоже с идейкой. Можно?
     Гиннер улыбнулся и показал на кресло. Спокойный, по его собственному выражению, «как удав», Жиров имел широкое добродушного вида лицо, украшенное ухоженными усиками на верхней губе. Комплекция его внешне казалась плотной, но он был удивительно гибок и ловок в тесных технологических проходах станции, если туда приходилось залезать с ремонтниками. Иногда он играл в спортзале в ручной мяч за палубную команду и носился как торпеда по полю, умудряясь при этом не валить соперников и не нарушать правил. Выглядел он моложе своих пятидесяти лет, но это объяснялось долгим пребыванием на станции в условиях пониженной искусственной гравитации, а также тем, что он практически не загорал – кожа не принимала загар. На должности боцмана он был уже лет десять, Гиннер с ним, что говорится, «горя не знал». Периодически Альберт Михайлович «закидывал удочку» насчёт повышения ранга, но каждый раз Жиров находил вескую причину остаться в прежней должности – он постоянно где-нибудь учился по «удалёнке». Ну, было вот у человека такое хобби, и всё тут. Деля с боцманом один четырёхкомнатный «командирский» бокс, Гиннер никогда не пожалел о соседстве, даже сам отказался куда-либо переехать после того, как станцию расширили. Разница в возрасте у них составляла почти сто лет, но в общении они никак не проявлялась.
     - Моталку сделать, Адри? – спросил он.
     «Моталкой» они с соседом-боцманом называли коктейли, которые Гиннер мастерски делал сам.
     Боцман кивнул, и Альберт полез в стол, где лежал наготове шейкер. Потом немного подумал и отправил на коммуникаторе заказ.
     - Только без настойки венерианских водорослей, - предупредил боцман, усаживаясь в кресло.
     Гиннер успокоительно махнул рукой. Новомодная «настойка» в его коллекции рецептур не прижилась.
     - Я к тебе вот с чем, - сразу начал Жиров. - Юпитер большой, а станция у нас одна и маленькая. Если её на три части разделить и малость нарастить, то можно больший охват планетологам сделать.
     - Делить надо не на три, а на восемь частей, - неожиданно для себя ответил другу Гиннер. – Шесть по экватору и по одной – на полюсах, разместить по правильной геометрии. Но ты сам знаешь, что Ю-станция просто на части не делится. Издержки архитектуры.
     - Делится, Альберт, ещё как делится, - возразил Жиров.
     Как раз в это время прибыл сервировочный столик с «ингридиентами» и Гиннер принялся «священнодействовать». Шейкер он тряс только сам, уверяя, что ни один автомат правильный коктейль не сделает. Гость терпеливо держал паузу. Наконец, открыв клапан и втянув в себя запах, Гиннер удовлетворённо «уффкнул» и разлил содержимое по маленьким «дегустационным» бокалам, извлечённым из стола.
     - Горное утро! – восхищённо произнёс Жиров, медленно покачивая бокал перед своим носом. – Я уже и забыл, как настоящий воздух пахнет…
     - У тебя уже отпусков на несколько лет накопилось, Адри, слетал бы на Землю, да понюхал вволю, - отозвался Гиннер. – А тут только сероводород с Юпитера понюхаешь.
     - Ну, его там – мизер, - улыбнулся боцман. Свою «боцманскую» профессию он приобрёл на профотборе, но не изменил ей, хотя за годы службы приобрёл ещё несколько специальностей – стал хорошим планетологом-химиком, навигатором и, что для всех стало неожиданностью, – ихтиологом. Зачем ему понадобилась ихтиология, никто не знал, но жилой отсек боцмана был оформлен как аквариум.
     - Слетал бы, Адри, поплавал бы в настоящем море с рыбами, - повторил Гиннер, пригубливая «горное утро».
     Тут тихо прогудел коммуникатор Гиннера. Пришла трансляция заседания Союза Континентов с Земли. Заседание было особым – на нём выступал его друг детства - Ростик Петрович, ныне генерал Службы безопасности Земли, он же настоял, чтобы Альберт обязательно посмотрел прямую трансляцию, а не репортаж в новостях. Связь между собой они поддерживали, хотя виделись очень редко. Не так давно Ростик озадачил друга просьбой относительно стажёра Половинкиной и её исследований, результаты которых и хранила лежащая на столе папка. Самой Половинкиной на станции уже не было, она вышла замуж и теперь была где-то на Земле в каком-то из санаториев Космофлота, откуда стали приходить её новые материалы. Было видно, что идею она не забросила и продвинулась в её решении. Настойчивость девушки Гиннеру нравилась, а после просьбы Ростика эта затея виделась немножко в другом свете.
     - Давай посмотрим трансляцию, - предложил он Жирову. – Друг детства выступает…
     - Ух ты, - только и сказал боцман, когда трехмерная проекция «перенесла» их в зал заседаний Союза Континентов на гостевую галерею. Выступление Ростислава Петровича они оба прослушали на одном дыхании, но расслабиться после него не удалось – следом пошло вообще неожиданное выступление Вебсика.
     - А этот… Вебсик – откуда? – спросил потрясённый боцман.
     Гиннер ничего сказать ему не смог – он сам почти ничего не знал. Ростик ему раньше ничего не говорил, только при последнем общении пару слов сказал про Вебсика, но Альберт не придал этому значения, связав это с марсианскими делами друга. Про Марс они говорили много и обстоятельно, да и сами представители марсианской науки выходили на связь с Ю-станцией, договариваясь о тех или иных совместных экспериментах. В основном это были попытки наладить подпространственную связь с Плутоном, используя мощное гравитационное поле Юпитера. На Плутоне ещё в прошлом веке была основана постоянная научная станция, ею сейчас заведовал Грант Маринкин, известный учёный, но лично не совсем приятный Гиннеру человек, контакты с которым не выходили за официальные рамки. Земля, насколько знал Гиннер, после неудачи с Церном подпространством и прыжками во времени прекратила заниматься, такая тематика интересовала только Марс и Внеземелье. А тут – нате вам, как снег на голову, Вебсик!
     - Слушай, Адриан, я тут сам мало что знаю и многое услышал впервые, - признался Гиннер. – Разузнаю – тебе первому расскажу. А сейчас давай про твою идею как делить станцию…
     Станция состояла из трёх обитаемых дисков, соединённых общим полуобитаемым стержнем-осью с энергетическими установками и прочим оборудованием, не боявшимся вакуума и глубокого космоса. На одном из концов стержня был грузовой и транспортный терминал, на другом, обращённом к Юпитеру, постепенно выросла целая обсерватория, грозившаяся в самом ближайшем времени стать новым, четвёртым обитаемым диском станции. Гиннер хорошо осознавал, что все «игры» с подпространством потенциально опасны для станции, поэтому настоял, чтобы для работ такого рода сделали автономный спутник, который во время проведения экспериментов удалялся на почтительное расстояние. В перерывах спутник, представлявший собой облепленный антеннами бублик, пристыковывался к станции со стороны обсерватории.
     Адриана Жирова несколько удивил проявившийся интерес к его идее, но он не подал виду. Обстоятельно, но кратко, как привык докладывать начальству, он изложил суть. Он предлагал использовать секторное деление дисков станции и возможность её разделения по вертикали на три части. Дальше, что с этим делать, Адри рассказать не успел: коммуникатор напомнил Гиннеру про научную конференцию радиологов, пора было идти. Альберт Михайлович застегнул ворот куртки и встал с кресла.
     - Извини, Адри, приходится прерваться, но мы продолжим. Вот, посмотри пока, - Гиннер нагнулся, порылся в ящике стола и подал боцману видеостраницу. – Видел такое диво?
     - Где-то видел, не вспомню, где, только, - пробормотал Жиров, разглядывая картинку. – Что это? Какая выставка?
     - Это дом Вебсика, - ответил Гиннер. – Я и сам забыл, что у меня лежит эта картинка. Дом-цветок. Фантастично, да?
     Они вышли вместе. Гиннер направился к лифтам, а Жиров отнёс к себе картинку с необычным домом и долго его рассматривал, стоя у овального окна и не замечая, что через его плечо на картинку также внимательно смотрит громада выползающего из-за горизонта Юпитера. Потом решительно сел и написал рапорт на длительный отпуск – он захотел увидеть дом Вебсика и его обитателя своими глазами.
     Через некоторое время в коммуникаторе раздался голос Гиннера.
     - Адри, я утвердил твой рапорт. Дождись замены и поезжай. Но до отъезда нам надо будет поговорить. Хорошо?
     Замена – старший помощник боцмана третьей палубы, толковый и знакомый Жирову молодой парнишка, явно заслуживающий повышения - прибежал сам через пару часов, и Адриан начал методично вводить его в суть своего хозяйства. Третья палуба – это, брат мой, третья, а у нас первая, всё по-иному лежит, как говорится. Времени было предостаточно – первая оказия в сторону Земли через неделю случится. В то, что он в самом деле куда-то может уехать, Жиров поверил только тогда, когда вытащил из кладовки баул, с которым пятнадцать лет назад прибыл на Ю-станцию.
     - Что, поедем, дружище? – спросил он, поглаживая рукой бока объёмистой сумки.
     Поздно вечером к нему пришёл замороченный мероприятиями Гиннер. Конференция радиологов оказалась интересной, но долгой – разгорелся спор о природе гравитационных аномалий и асимметрии направления гравитационного поля с севера на юг. Потом в споре вылезло газовое ядро, которое вело себя как твёрдое тело и узоры от циклонов, а под конец, совершенно неожиданно для Гиннера стала обсуждаться синхронизация гравитационных возмущений Юпитера и Плутона – делал сообщение специалист из группы Маринкина. Альберт машинально отметил, что больше всего по последнему докладу задавали вопросы «марсиане» по телесвязи. После конференции пришлось заниматься «текучкой» и организацией стажировки молодых специалистов, прибывающих через неделю. И в заключение всего при обходе кольцевой галереи с главным инженером Брином застал вызов Ростислава Петровича по защищённому каналу – друг детства поинтересовался впечатлением от выступления на заседании Союза Континентов. Тут-то Гиннер и вспомнил про своего соседа-боцмана и попросил помочь увидеть дом-цветок Вебсика. Генерала это неожиданно заинтересовало, он только спросил, можно ли на Жирова рассчитывать в трудной ситуации, и, получив утвердительный ответ, предложил доставить его на землю «своими средствами». Дисколёт СБ шёл спецрейсом и мог забрать боцмана уже завтра вечером.
     - Так что времени на раскачку нет, - спокойно констатировал Жиров. – Ну, вместо меня инф может остаться, а так с третьей палубы очень способный парнишка…
     - Тут другое, - ответил ему Гиннер. – Ты стажёра Половинкину помнишь?
     - Ну как же не помнить, - расплылся в улыбке Адри. – Такая девушка! Незабываемая! Я, признаюсь тебе, даже номера на наших арках менял, чтобы с нею пообщаться…
     - Так вот чего она мне жаловалась, что ко мне попасть не может! – расхохотался Гиннер. – Ну, ты даёшь, боцман! Не ожидал!
     - Ну, понравилась она, - покраснел Жиров.
     - Да, эффектная девушка, - согласился Гиннер. – Но уже нашла себе друга-поэта, к сожалению. А вот тебе придётся с ней встретиться на Земле. Будет особое поручение. Слушай, друже…
     С этими словами Гиннер раскрыл принесённую с собой папку и пересказал Жирову основные положения идеи Тамары Половинкиной. Выяснилось, что научная подготовка боцмана даром не прошла – схватывал он на лету. Когда Гиннер кончил, Жиров встал, вытащил из своего стола несколько чертежей и подал собеседнику. Пока тот их рассматривал, боцман пояснил:
     - Понимаешь, сила гравитации согласуется с правильной геометрией между планетами, которые вращаются вокруг Солнца, и невидимые геометрические формы-соотношения движутся вместе с ними. Они разные - куб, тетраэдр, октаэдр, икосаэдр или додекаэдр. Гравитационные силы внутри геометрии будут естественно толкать планету в один из “углов” или вершин соответствующей ей геометрической формы. Когда вершины разных геометрических форм пересекают друг друга, то Земля получает больше энергии. Это как направленный поток, Альберт. Половинкина, как я понимаю, описала эту зависимость математически и назвала энергетический поток – «гравитационным каналом». Я ей в своё время показывал эти рисунки, она соглашалась.
     - А эти схемы у тебя откуда? – поинтересовался Гиннер.
     - Ну, я ещё в юности на них наткнулся. Сама идея понравилась, а тут на Юпитере с ребятами-планетологами всякое обсуждается. Вот и получило, что называется, развитие. Ладно, я про это Вебсика спрошу, если с ним встречусь на Земле. Канал между Плутоном и Юпитером есть, точно тебе говорю. Газовые гиганты работают тут как репитеры и коммуникаторы, они усиливают слабые гравитационные силы и перенаправляют их на получателей. А таковых у нас три в Солнечной системе – Марс, Земля и Венера. Было четыре, но от четвёртого только пояс астероидов остался. И эта катастрофа могла привести к тому, что каналы закрылись – нарушена геометрия их энергетики.
     - Вот ты про все и расскажешь на Земле Половинкиной. Кстати, она теперь Ричи, знаешь?
     Жиров широко раскрыл глаза от удивления.
     - Ричи? Не с Мигелем ли Ричи она, случаем?
     - С ним самым. Вы знакомы?
     - Ну, как же тесна вселенная, - улыбнулся боцман. – Знаком, конечно. Классный парень, знаю. Нет проблем.
     - Проблема есть, - возразил Гиннер. – Она в том, что этим интересуются марсиане, а мы не знаем почему. Поэтому, дорогой, просьба-приказ: меньше трёпа, хорошо? Ну, у меня всё, завтра ещё повидаемся, думаю.
     Когда Гиннер ушёл, то Жиров долго сидел за столом рассматривая свои, как ему казалось, безобидные рисунки и вспоминал, мог ли он их показать каким «марсианам». Вроде не случалось, планетологам показывал, это да, с Мигелем Ричи обсуждал, а так – кого тут могли заинтересовать изыскания скромного палубного боцмана?
     На следующий вечер скоростной дисколёт Службы безопасности Земли забрал с Ю-станции пассажира – Адриана Жирова.
     В круглом салоне дисколёта была пара пассажирских кресел, расставленных вдоль стены в нишах. Часть стены была занята стойками с откидными консолями и выдвижными сидениями – видимо, дополнительные рабочие места экипажа, но кроме пилота тут пока никого не было видно. Остальное место занимал большой медицинский бокс, на крышке которого мерно мигали лампочки индикации. В центре на возвышении располагалась консоль пилота и его кресло с массивными цилиндрами гидроамортизаторов. Консоль плавно переходила в обзорный экран. Два кресла были свободны, над ними висели матово-голубые колпаки «легкого сна». Пилот не стал задерживаться: приняв Жирова на борт и посадив в свободное кресло, он сразу стартовал. Через пару часов, передав управление автомату, он повернулся к Адриану:
     - Нам лететь достаточно долго, может, проведёте полёт в «лёгком сне»?
     - С гипнопедией он никак не совместим? – поинтересовался Жиров.
     - С гипнопедией? – не понял пилот.
     - Понимаете, тут есть пара учебных курсов, которые мне могут оказаться полезны, - пояснил пассажир. – Я хотел за время полёта с ними познакомиться, кристаллы и гипношлем у меня с собой, если вы не возражаете.
     - Я-то не возражаю, только он не даст, - пилот пошлёпал рукой по своей консоли. – Скоро выйдем на крейсерский режим, там моторы всю гипнопедию вам собьют. Идут частоты, вызывающие помутнение сознания, слышали про такое диво? И перегрузка к тому же.
     Жиров кивнул головой.
     - От них колпаками и закрываемся, - пояснил пилот. – Я тоже под колпаком живу.
     Он показал рукой на потолок, откуда на него спускался колпак. Из дальнейшего разговора стало ясно, что иначе быстро до Земли просто не добраться. Проложенный для них курс использовал гравитационный вектор, возникший в этот период между Юпитером и догоняющим его Сатурном. Вектор удачно пересекал орбиту Марса – на нём почти парад планет выстраивался по пути следования. Узнав, что Адриан имеет квалификацию навигатора, пилот вывел на экран подробную полётную разработку и пояснял по ней, как коллеге.
     - Тридцать шесть часов ускорения на малой тяге, - закончил своё объяснение пилот, - а потом пойдёт основная с шесть «же» почти до Марса, около него поворот и торможение до встречи с Землей. Две недели получается.
     - Часов десять поучусь, а потом поспим, - решил Жиров, вытаскивая из своего баула гипношлем и коробку с памятными кристаллами. – Если чем могу быть полезен – сразу говорите, хорошо?
     Пилот кивнул головой и повернулся к своей консоли, дав напоследок полюбоваться уменьшающейся в размерах Ю-станцией на фоне Юпитера. Потом красивую картинку сменила телеметрия и Жиров закрыл глаза, погружаясь в мелодию учебного гипнотранса. Через несколько часов он вышел из сеанса и поймал себя на том, что п�...

Ознакомительный отрывок 50% закончился