Глава 35. Снова дневник лейтенанта

     Я видел, что предложение Олега произвело на всех ошеломляющий эффект. На меня тоже, впрочем. Оно лежало, что называется, на виду с тех пор, когда кот Леонардо да Винчи с разумом Бруно Сонне стал помогать и спас Ростислава Петровича ценой разрушения башни, но никто из нас не заметил. Нам бы задуматься над этим - почему помогал кот? Да, наверное, потому, что он не увидел в нём врага. Я вспомнил слёзы на глазах нашего деда при виде обгоревшего кота, его радость при встрече с ним после исцеления - они были друзьями. Как мы с Пусем. Задумавшись, я пропустил начало разгоревшегося спора.
     - …как сканировать разум? - спрашивала Тамара. - Какой сканер, полтора века назад, вы о чём?
     Ей чего-то отвечал Мих, но я понял, что и мне пора вмешаться.
     - Физические принципы сканирования разума нам, действительно, не совсем понятны, - вставил я, - но, тем не менее, информационные модели мы имеем… Они сохранены Вебсиком в дисках. Не знаю, можно ли их соотнести с тем, что мы называем «искусственным интеллектом». Ранее они были записаны в башнях, которые создали эти старцы. То, что разумы можно внедрять в другие тела - достоверно. Ростиславу Петровичу подземные народы подселили второй разум, правда это была корректировка его собственного, но моя Влада имела несчастье впустить в себя по доброте душевной одну мамашу с Плутона… Мне до сих пор страшно это вспоминать, - я немного помолчал и продолжил. - Это, действительно, ближе к информационным моделям, образам, не знаю, как точнее назвать. «Образ здоровья», например. Это древняя практика восточной медицины. Или образы земных морей и океанов, с которыми связал свой сегмент Вебсик… Тамара, не понимайте сканирование «узко», как результат приборного воздействия, тут, думаю, немного другое. Если разум своей деятельностью и развитием оставляет отпечаток, вечный след в информационном поле Вселенной, но почему искусственно созданное информационное поле не может его сохранить?
     - Вполне возможно, что гравитационные каналы с нуль-временем имеют информационную природу, - добавил Олег. - В таком случае и «нуль-время» понятно.
     - Вебсик как раз и живёт в «нуль-времени», - усмехнулся Мих. - Я бы просто предложил вам пройти экспресс-обучение по программе Института Времени, как мы тут проходили, много чего сразу начинаешь понимать, но Мигелю сперва надо поправиться - это большая нагрузка.
     - А я могу? - загорелась Тамара.
     - Можешь, - кивнул я, - полежишь десяток дней в кресле со шлемом и станешь, ммм… подготовленной. Но лучше это вместе делать. Помогает справиться с перегрузками. Проверено лично.
     Беседа бы затянулась, но тут начали прибывать контейнеры с заказанной обстановкой и появилась бригада роботов для её сборки. Мы взяли с Тамары и Мигеля слово, что они будут думать над идеей Олега, усиленно выздоравливать и оставили их «обставляться».
     - Здорово придумал, - сказал я Олегу, когда мы гурьбой шли к стоянке коптера. - Если поэта «пробьёт», и он выдаст шедевр…
     - …то к нему не только Тамара приедет, - закончил Мих. Мы расхохотались.
     В Соловье я даже позавидовал Миху - какую встречу ему устроили Марианна с четырьмя «мушкетёрами» - буря, над которой звенело и застывало в воздухе «Мой солнечный Мих!». Михаил Михайлович Кашин от этого таял как мороженое. Сюрприз удался - о своём приезде Мих никому не сказал. Наши все повыскакивали и с улыбками смотрели с входной лестницы.
     Олег сослался на усталость, и мы с Пусем проводили его до дома Ростислава Петровича. По дороге Олег попросил дать ему дневник лейтенанта.
     - Как вернусь, перекину тебе на терминал, - ответил я. - Сам до конца не дочитал, но уже вижу подозрение на присутствие рядом с ним Милены Кисс. А по времени этот документ - конец двадцать первого века.
     - Я её видел на Луне, и у меня не возникло подозрений или ощущений двойственности, - медленно сказал Олег. - Нас что-то пыталось убрать с дороги, но не она. Факт, что база взорвалась, но причин может быть много. Пришли дневник.
     Мы подошли к дому. Небольшой одноэтажный особняк из розовых блоков с коричневыми углами стен и обрамлениями окон почти скрывали густые ели. У края лестницы на веранду стоял четырёхместный кар, которым пользовался Ростислав Петрович. На большой крытой веранде виднелись плетёные кресла и круглый стол.
     - Посидим немного? - предложил Олег.
     Я согласился.
     - Нам просто повезло, что Вебсик спас Иржи и Елену, даже таким не совсем привычным для нас образом, - сказал Олег, опускаясь в соседнее кресло. - Мы на них тоже думали, а они, по сути, спасли всех, остановив суперкомпьютер.
     - Ты полагаешь, что он работал?
     - Конечно. Он был просто на какую-то очень малую величину времени «сдвинут» из нашей реальности. Причём, его никто не сдвигал. Это особенность работы этой модели - чтобы ускорить работу процессора, решили немного изменить реальное время в его структурах. Марсиане ошиблись - они не внесли поправки на лунную гравитацию, а когда спохватились, то было поздно - супермозг начал менять ближайшее пространство и создал ханнерит для энергетической подпитки. Тогда физики, как могу предположить, и попытались нейтрализовать его анамезоном. Испытания двигателей - это прикрытие, причём белыми нитками шитое - работы по Первой звёздной уже были в основном свёрнуты, для чего, спрашивается, двигатели? В результате мы имеем Мемориал, ханнерит, взрыв базы…
     - Погоди, поясни непонятливому. Ты говоришь о марсианах, но базу строили Космические силы США. В дневнике лейтенанта об этом есть, да и в любой хронике тоже. Откуда тогда марсиане были? И второе - откуда у них появился супермозг на Луне? - я озадаченно поскрёб затылок.
     - Не знаю, но супермозг там был с Марса. И замок на двери в его зал - тоже. Иначе он не мог бы взаимодействовать с марсианскими чипами. У Лелей были марсианские чипы, съёмные, как сообщила их дочка. Мы тоже хотели открыть это хозяйство подлинными чипами из Марсианской автономии.
     - А как же «форточка»?
     - «Форточка» - это идея, она могла быть реализована на любой подходящей основе. Но тут тоже есть зацепка - квантовые структуры памяти. В недрах ханнерита я с помощью «Паравижна» разглядел элементы, характерные для технологий, получивших прозвище «кубит наизнанку», слышал о них?
     Я кивнул головой. Квантовый аналог двойной памяти, такие модули заводы Внеземелья производили. На них стал возможен в своё время семантический процессор Ларсена, электронные «мозги» наших роботов и биомехов. Значит, ханнериту на Луне от силы полтора века. Ровесник Мееров…
     - Ровесник Мееров, - повторил я вслух.
     - Возможно, - кивнул Олег. - И мне бы очень хотелось услышать их рассказ…
     Олег ушёл в дом, а мы с Пусем поспешили обратно - нас уже ждали. Оказалось, что прибыл ещё один сюрприз - Гай Маринкин с неизменным тортом. Отчаявшись научить нашего робоповара выдавать подобные «творения», наш именитый кондитер (как же, лауреат профессиональных конкурсов!) периодически прибывал с ними сам. Торт уже ждал на столе, Мих предавался воспоминаниям о Гаване, карнавале и морской прогулке с Патриком, так что мы вернулись вовремя. Володи не было - профессор пару месяцев читал лекции и появлялся редко. Вместо него с филиалом лаборатории управлялись Вика и Ника, уже отдававшие за столом должное искусству Гая.
     - Тебе ж нельзя столько сладкого, - упрекнул я Пуся, сидевшего у моей ноги и время от времени напоминавшего о себе вежливым касанием лапой. Наш кусок торта мы с ним вдвоём сьели. На другом конце стола была ситуация сложнее - там около Ханни и Марианны было четверо.
     - Гай, это бесподобно! - заявил Мих. - Мы тебя пригласим на Луну.
     - Там ничего не получится, - ответил Маринкин. - К сожалению, торты - это только земное творчество. Пироги, да, их и в невесомости испечёшь.
     Через некоторое время Влада подсела к роялю и начала наигрывать. Я узнал мелодию - та самая, которую она «подарила» пещере. Звуки манили - я подошёл к девушке, встал за её спиной, обняв за плечи. Влада откинулась на меня, посмотрела снизу вверх, не переставая играть. Звуки уже роились, их было много, им было тесно под пальцами, рояль начинал «дышать» оркестром, но Влада вдруг оборвала мелодию, встала, повернулась и вся прижалась ко мне.
     - Если мы пойдём в пещеру, то вместе, ладно? - шепнула она.
     - Ты о чём? - не понял я.
     - Там вход, - сказала она. - И не спрашивай, откуда я это знаю. Просто знаю. Я обязательно расскажу о пещере Патрику и Олегу.
     Отпустив меня, она вновь села за инструмент. Но мелодия уже была другой. Я такой раньше не слышал. Далеко-далеко в невообразимой дали возникали и росли, подкатываясь всё ближе и ближе, расходясь, как круги на воде от брошенного камня, звуки. Через некоторое время к Владе подсела Юля, подхватив её импровизацию. В четыре руки они творили какое-то колдовство, даже Пусь не выдержал - завыл тонко-тонко, его в унисон поддержали и мушкетёры, устроившиеся на диване. Мне трудно передать, что мне слышалось в этой совместной песне душ. Всё, наверное, что нас объединяло в этом мире.
     - Как жаль, что я не умею так играть, - грустно сказал Гай, когда музыка стихла. - Я бы мог делать музыкальные торты…
     Вечером Гай улетел, забрав с собой Сашу - он всё-таки уговорил «биологического» сына на «кухонную кругосветку». Мы с Владой, робоколяской и Пусем проводили их, потом Ханни с её семейством до дома…
     - С чего ты вдруг заговорила о «входе»? И - куда «вход»? - спросил я Владу, когда мы, наконец, остались одни. Робоколяска с крепко спящими в ней Ростиком и Юриком, которых Влада шутливо величала «мои Рюрики», тихо ехала по подсвеченной дорожке. Пусь носился кругами, гавкая время от времени, мы шли рядом, прижавшись друг к лругу.
     - У меня стало появляться больше времени, и я на досуге пыталась поискать информацию, не прибегая к помощи Вебсика, - ответила Влада, - да он, наверное, и не смог бы такое найти. На старой экспедиционной базе, которую Володя перестраивает под свой филиал, Вика с Никой обнаружили в мусоре несколько папок с черновыми записями, схемами и кристаллами памяти. Им лет сорок примерно. Как раз время твоего детства. Это был личный архив одной из сотрудниц экспедиции, почему он был оставлен на базе в мусорной куче - не знаю. Допускаю, что кроме неё об архиве никто не знал, а сама она, видимо, забрать не смогла и роботы выкинули. Так вот, те «стульчики» на берегу озера - это никакие не музыканты, хотя легенда Штефена очень красивая. Это нечто другое, что - не знаю. В материалах из папок я нашла небольшой черновой отчёт о геолокационных исследованиях озера. Под ним есть подковообразная полость, строго между концами подковы находятся на берегу эти «стульчики». Дальше - больше. Под Соловьём находится разветвлённая сеть связанных между собой подземных пещер, которая уходит в сторону перевала к Загорному. Наконец, геолокатор с дрона показал, что музыкальной пещеры над водопадом, которую нам тогда помогла разглядеть Дебби, просто не существует, но вода из неё вытекала. Эта сотрудница, её звали Аллой, оставила записку к начальнику экспедиции, что планирует сама исследовать феномен. Больше никаких материалов в папках нет.
     Влада замолчала. Я пытался вспомнить эту Аллу, но в памяти она не отложилась.
     - Перед тем, как Мигель упал, - снова заговорила Влада, - Ханни с Марианной ходили к озеру. Тебе стоит с ними поговорить о впечатлениях. Советую.
     - А почему ты решила, что я полезу в пещеру? - спросил я.
     - Полезет Дегов, а ты - за компанию, - ответила она. - У Олега есть защита перед сдвигами времени, а у всех нас - нет. В том числе и у Вебсика. Геолокатор не мог показать полость только в одном случае - если её нет в реальном времени. Понимаешь?
     - Погоди, а почему ты считаешь, что Олег защищён?
     - А потому, что я более внимательно освоила учебный курс Института Времени, - задорно заявила Влада. - В нём мне пробубнили, что при наличии особой подготовки человек может «видеть» соседнюю реальность, что и делает Олег в своих поисках на Марсе. Он - подготовлен, а мы с тобой и все остальные - нет.
     Как же, порой, приятно иметь жену, умнее себя, подумал я. Ещё бы научиться вовремя её слышать… Пусь вдоволь набегался и теперь шёл рядом с нами, то и дело покусывая заднюю лапу. Присев, я освободил её от запутавшейся в шерсти пса колючей веточки, потрепал ему уши и посмотрел на любимую снизу вверх.
     - Я уже заказала в Институте Времени программу, - сообщила она.
     Тут у меня в памяти начало что-то просыпаться. Я замер, стараясь не спугнуть давние воспоминания. Девушка, которая обещала научить мальчишку ловить рыбу каким-то древним способом на озере, странно знакомая девушка…
     - А снимков самой Аллы там не нашлось? - спросил я у Влады, продолжая теребить уши Пуся, не осознавая, что именно это и пробудило память.
     - Один есть, очень плохой и нечёткий, - откликнулась Влада, - но тебе он будет очень интересен.
     После этого заявления я уже точно знал, о ком идёт речь. И перед сном опять вернулся к чтению дневника лейтенанта Шеддарда.
     - Продолжаем - объявил я Пусе, когда мы с ним, взаимно удобно устроились на диване, и вынул из конверта оставшиеся непрочтёнными листки. - Тут совсем немного нам с тобой…
     Пёс вздохнул и положил голову на лапы. Я стал читать.
     «28 февраля.
     Закончил расчистку ствола, срезал испорченные слои. Милена вернулась, она уже на орбитальном спутнике. Рассказал ей подробно ситуацию. Советует не спешить с выводами. Завтра присылают новый комплект машин, все старые забирают техники, а мне всё заново настраивать, тестировать и запускать. Прежние настройки использовать запретили до особого распоряжения. Объём работы очень большой, тем более что установленные сроки никто не скорректировал. С Хаустовым Милена решила поговорить сама, выбивает внеочередную командировку на землю под предлогом болезни какой-то её тётушки или дяди - толком не понял из-за помех связи.
     16 сентября.
     Выпадаю из графика на десять дней. Доложил официально. Реакции пока нет. Хаустов через Милену предлагает принимать участие в физических экспериментах, обещая щедро оплачивать при условии, что я продолжу вахту на Луне. Вечером неожиданно со мной связался тот самый полковник из Пентагона, разговаривал очень любезно. Предлагают сперва запустить спиральный тоннель и нижний горизонт, а потом уже рыть остальное. Очень странно, но соглашаюсь. Ай-ай, сэр…
     22 декабря.
     Десять дней назад в жутком аврале всё закончил. Милена вернулась с тремя медиками, которые устроили мне диагностику и сказали, что требуется длительный отдых. Сделали иньекцию - и десять дней я ничего не помню. Хорошо, что спрятал дневник - мало ли что, делать записи не полагается. На столе записка от Милены, она опять на Земле. Обошёл базу - я тут совершенно один, машины исправно роют основные уровни, спустился по спиральному тоннелю - там внизу уже стоят контейнеры и гермодверь с надписью «Посторонним вход воспрещён! Лазерная защита». Коротко и ясно. Полезешь - сожгут.
     12 января.
     Я покидаю базу. Мы с Миленой отбываем на Марс, оттуда на Землю. Так просил Хаустов. Из армии я уволился - фирма мне оплатила обучение в Университете Внеземелья. Образование будет».
     - Вот и всё, - задумчиво сказал я Пусе.
     Пёс зевнул и перевернулся на спину, предлагая почесать животик. Кому чего, как говорится. Я снял с дневника копию и отправил на терминал Дегову. Интересно, что он в нём увидит?