Глава 10. Большой совет

     32
     Все собрались в нашей столовой только концу следующего дня. Володя и Юля прилетели утром, Ханни им обоим понравилась, девушки сразу наши общий язык и куда-то скрылись, так что мы с Володей смогли спокойно посидеть на скамейке у дровницы.
     Володя кратко рассказал мне, что у них получилось, и что не получилось на юге.
     - Понимаешь, если бы была просто блокировка памяти, то антиблок найти можно. Но «шарахи» не блокируют, они разрушают структуру связей. Детекторы «тигрят» неоднократно показывали, что активировать нечего, надо им все записывать заново. Создавать новые легенды жизни и в деталях все записывать. Но тут этические преграды, - рассказал мне мой друг.
     - У Бориса тоже сильные потери? – спросил я.
     - У Бориса Борева? – переспросил Володя.
     Я кивнул.
     - По-хорошему, там не выделить «тяжелых» и «легких» пациентов. Понимаешь, Юра, тут серьезность потери скорее определяется не объемом стертой памяти, а важностью её фрагмента для жизни. Скажем, если стерта память о раннем детстве, а остальное уцелело, то с этим можно смириться. У Борева стерты детские годы, первые два года обучения. Это восстановимо. Но с ним Юля работала, у нее спроси. А почему тебя именно он так интересует?
     - Да я всего несколько раз с ним виделся, но познания у паренька были серьезные и аналитические способности тоже.
     Наступила моя очередь рассказать. А я даже не знал, с чего начать. У нас тут получилась мешанина всего – и кристаллы, и картины, и «ханнерит»… «До кучи», вчера еще Меер опять всплыл.
     - Мешанина у нас тут, - признался я другу. – Вокруг, да около, конкретики никакой. Глупая смерть Томаса…
     - А ты видел «умные» смерти? – спросил Володя.
     - Не видел, но не в этом дело. Есть ощущение, что за всем этим что-то стоит. Но что?..
     - Или стояло до недавнего времени, - вставил реплику мой друг.
     - Или стояло, - согласился я. – Только мы пока так и не знаем, что именно. Вся эта история имеет давние корни. Аж с рукописи Кобелевича. Или той бутылки, которую нашли в карьере. Тут есть нечто природное, оно могло так или иначе влиять и на разумы Меера, и на самого Вебсика тоже. В картинах Петерса и в том, что мы нашли на чердаке домика обходчика, есть какой-то ключ. Ростислав попытался поиграть номерами, - тут я рассказал Володе о наших «нумерологических» находках и гипотезах, - но толку пока что мало.
     - А Ханни? – спросил друг.
     - А что, Ханни? Ну, есть на Луне след от аварии с анамезоном, лежит там глыба «ханнерита», думаем, что это она повзаимодействовала с обручем Влады через кристаллы на мемориале. Здесь-то такой глыбы нет.
     - А ты уверен? Вдруг есть? – возразил Володя. – Сам же говорил, что замедление времени происходит на вокзале, на чердаке домика, в том ущелье, значит, есть тут что-то такое, что действует. Потом, ты говорил, что кристалл на мемориале записал переданное через обруч Влады? – Володя задумался и замолчал. Я не стал ничего отвечать.
     Прибежал Пусь, за ним все четверо щенков. Значит, девушки «на подходе». Так и оказалось. Они спускались в поселок, показывали Юле выставку картин. Пусь деловито прыгнул мне на колени и пытался что-то рассказать «на ухо». Влада присела рядом.
     - Мама с папой не возвращались еще? – спросила она.
     - А где они? Мы тут с Володей сидели, не знаем.
     - Они хотели пройти до замка и обратно, - ответила Влада. – Мы с девочками пошли вниз, а они – к замку… С ними Джека пошла. А, вон они! – девушка поспешила навстречу к родителям, показавшимся на входе.
     После обеда вернулись близнецы с Ростиславом Петровичем. Последним прилетел Ивин, он смущенно улыбнулся, выходя из большого «президентского» коптера с эмблемой Академии медицины, видимо, высокий пост не скоро изменит его скромные привычки.
     Народу собралось много – одиннадцать человек, и я предложил переместиться в гостиную. Но предложение не приняли – остались в столовой.
     Разговор начала Марта.
     - Во время нашей прогулки к замку муж вдруг вспомнил, что мы в нем раньше бывали и хотели его изучить. Я ему об этом никогда не говорила еще. И обручи изменили вид, - с этими словами она показал нам один из обручей. Его зеленые кристаллы стали черными.
     - А мыслеречь они поддерживают? – спросил Володя.
     - Изменений я не ощутила, все вроде так же, - ответила Марта.
     Обруч обошел всех. Когда он дошел до нас с Владой, то она нашла еще одно изменение: при осмотре сбоку кристаллы сохранили зеленый оттенок и казались темно-зелеными.
     - Упала напряженность поля, которое поддерживало их свечение, - предположил Ион. – Возможно, оно создавалось из-за обобщенных разумов в башнях.
     Я встал и подошел к стоящему у стенки комодику, на котором мы держали поднос с обручами. Пусь с Джекой их уже столько натаскали, что такие подносы в каждой комнате у нас были. Там лежало несколько обручей, я их взял и вернулся за стол.
     - Изменение глобальное, - констатировал Володя, внимательно осмотрев один за другим все обручи. – Кстати, все получили сообщение от Вебсика? Как кто получил? Нам с Юлей оно через мыслеречь пришло.
     - А что именно он сообщил? – поинтересовался я. – Мы с Владой были около его дома и он с нами беседовал и показывал голограммы.
     - Нам он сообщил, что разумы разделены и проблема решена, - ответила Юля.
     - Еще сообщил, что нужен Круг, - добавил Володя.
     - А мы со Славой видели зал с десятью пирамидками, - задумчиво сообщила Марта. – И слышали голос Вебсика, поясняющего, что это такое.
     - А почему мы сейчас не слышим голос Вебсика? – вставил Ростислав Петрович. – Может, нам у него надо было собраться? Вебсик, - обратился он к потолку, словно наш консультант сидел там и ждал, пока его окликнут, - Вебсик, мы просим тебя быть с нами.
     Вебсик не ответил, но на противоположной стене появилась лаконичная надпись: «Я здесь». Мы поняли, что он не хочет говорить первым.
     - Молчание – золото, - резюмировал Ростислав. – Ладно, пусть так… Тогда я начну, не возражаете?
     33
     Не получив возражений, Ростислав Петрович кратко перечислил основные моменты, которым, по его мнению, стоило уделить внимание. Видимо, он заранее набросал план, потому что сверялся со своим планшетом.
     - Во-первых, - начал он, - есть связь между неизвестной пока нам трансформацией разумов в башнях и снижением активности «шарах» в Соловье и Загорном. В Соловье исчезли артефакты, которые за десять лет так толком и не изучили. Следом исчезли общие разумы Меера, мы о них тоже мало что успели узнать. Вывод, думаю, ясен. Ситуация склонна меняться быстрее, чем ее успеваем понять мы.
     Ростислав обвел нас своим знаменитым взгядом и продолжил.
     - Во-вторых, обручи, которые наши собакисы натаскали от башен, позволили контактным путем активизировать выздоровление Серегина, но это чуть было не стоило еще одной жертвы (тут он пристально посмотрел на меня). Лечить других мы так не можем. Усилия предпринимаем большие, но результатов пока нет. А они очень нужны.
     - Разрешите, добавлю? – вставил Ивин. – Пациенты разделены на две группы, у нас тут самые тяжелые – два мальчика, остальные – на юге. Мальчики перемещены постоянно в дом Вебсика, как понимаю, он может прокомментировать…
     - Да, - откликнулся, наконец, Вебсик. – приглашаю обсудить отдельно.
     - Мы ищем пути опосредованных воздействий, - уточнил Володя.
     - Пока состояние пациентов стабильное, мы можем искать, - подытожил Ростислав Петрович. – Но где гарантия, что стабильность сохранится?
     Он снял свои очки и начал их протирать салфеткой, что было знаком волнения. Потом, положив оправу на стол, он сцепил руки и тихо спросил:
     - Все помнят визит Эммы Дэви?
     О «лунной бабушке» не знала только Ханни.
     - Так вот, - продолжил Ростислав Петрович, - ее визит сюда Марсианская Автономия не подтвердила. По официальным данным, Эмма Дэви не покидала Марс и на открытии мемориала не была. Среди приглашенных ее в самом деле нет. Но мы все ее видели тут, на Земле. Мои личные беседы с ней показали, что некоторых, хорошо известных нам обоим событий, она не помнила. Я сперва не придал этому значения, хотя кое на что обратил внимание сразу. После получения информации от Марсианской Автономии СБ начала служебную проверку, в том числе провели исследования оставленных следов и вещей. Мы пришли к выводу, что у нас была сама Эмма Дэви, но кто-то или что-то очень сильно ей помогло выехать с Марса, скрыть отсутствие и вернуться обратно. Вы же знаете, что практически неофициально покинуть их Автономию невозможно…
     Слушая Ростислава Петровича, я подумал о том, как порой дико могут быть искажены благие намерения. Из совершенно безобидного и полезного технологического проекта автономного марсианского поселения «изоляционисты», которые активизировались в конце двадцать первого века, сумели сделать основу для полного отказа от связей с Землей на Марсе в 2155 году. Марсианскую Автономию поддержали далеко не все колонии-поселения, хорошо, что у них там кроме кулаков и эскаваторов тогда никакого оружия не нашлось. Разобрались они между собой довольно быстро, потому что условия жизни на Марсе и без того суровы. Хотят жить сами по себе – да пусть живут! Жалко, что ли? На Земле в конце двадцать первого века «подземные народы» образовались, их переубедить до сих пор не смогли, так и сидят в своих подземельях, а уж Марс – он далеко. Периодически на Земле возникали группы фанатов, жаждущих переселиться в Марсианскую Автономию, их переправляли на Марс, а потом они на пескоходах сами достигали поселений Автономии. Из самой Автономии никто никогда Землю не посещал, что придавало исключительность визиту Эммы Дэви. Но еще более странным было то, что она сохранила воспоминания о земном периоде своей жизни. Ростислав Петрович же рассказывал, как он попал в подземному народу…
     - Изоляционисты, что на Земле, что на Марсе, практиковали блокировки «нежелательных» воспоминаний, а у Эммы Дэви сохранились достаточно обширные воспоминания о жизни на Земле, - словно подслушав мои мысли, продолжал Ростислав. – Мы полагаем, что ее «выход» на Владу не случаен: кому-то там нужны контакты или с Вебсиком, или с Меером. Среди первых партий эмигрантов на Марс в конце двадцать второго века мы видели некоторых бывших сотрудников фирмы «MAS», так что интерес вполне вероятен.
     - А как она вообще попала на Луну с Марса? – спросила Юля.
     - На грузовике, - ответил Ростислав Петрович. – Грузовик «Альдебаран» имел в команде стюарда Э.Дэви, пришел на Луну с пояса астероидов с грузом иридиевой руды. Отбыла тем же путем, но на другом грузовике и уже под именем стюарда Д.Эмма. Все крайне примитивно. Вот как она с Марса на грузовик попала – пока загадка.
     - Ростислав Петрович, - спросил я, - можем ли мы считать, что после разделения разумов Меера, они представляют меньший интерес для марсиан?
     - В пассивной кристаллической форме – не интересны, так как их нельзя использовать, но до этого они были в активной форме, верно? Однако, лично я склонен думать, что сам факт появления Эммы означает глубокий кризис в колонии «изоляционистов», поживем – увидим… - с этими словами Ростислав Петрович посмотрел на свой план, давая понять, что тема «лунной бапбушки» на сегодня закрыта.
     - Далее, - сказал он. – На мемориале были обнаружены кристаллы, которые имеют при определенных условиях эффект памяти и эманации запомненного, но пока что эти условия связаны с полнолунием и, возможно, с «ханнеритом» - случайно искусственно полученным на Луне минералом после катастрофы с анамезоном. Можно ли это свойство как-то использовать на Земле, нам не известно. Администратор лунопорта Ри по своей инициативе нам предложил помощь в исследованиях. Мы ее приняли – и понесли невосполнимую потерю – от шального метеорита погиб Томас Ри… Можно объяснить случайностью, человеческим фактором, но я всем вам напоминаю – мы встречаемся с неведомым… - Ростислав тяжело вздохнул и встал. Мы все почтили память Томаса минутой молчания, после чего Ростислав Петрович продолжил свой анализ ситуации.
     - Мы имеем факты нарушения хода времени в местах особых фигур, нарисованных на плоскости. В плане это - шестигранная пирамида с вписанной в нее трехгранной. Фигуры содержат оптические иллюзии, зрительно приближая или отдаляя центральную вершину. Мы знаем два таких рисунка, оба они в Соловье. Знаем, что иногда можно видеть объемное изображение этих пирамид. Далее, мы имеем образцы кристаллов такой же формы, - Ростислав кашлянул, налил себе сока и отпил глоток.
     - Мы имеем, - продолжил он, - некоторые свидетельства об эффекте стазиса в районе старого замка, какую-то странную связь между картинами нашего современника Петерса и рисунками, полученными несколько веков назад. Предположительно, их получил родственник Петерса, который был искусным краснодеревщиком и выкладывал паркетные мозаики с рисунком совмещенных пирамид.
     - Простите, Ростислав Петрович, - вставил я, - но на самом деле речь идет пока об одной такой мозаике - на вокзале в Соловье. В домике обходчика рисунок нанесен контуром рельефной краской на доски пола. И родственник Петерса жил всего лет двести назад, а, судя по бумаге от «мануфактуры Пеллигрино», рисунки гор , которые мы нашли, гораздо старше. Я бы тут разделил информацию. Мы получили сведения о том, что некоторые точки на местности, запечатленные на старых рисунках и полотнах Петерса, имеют особую важность и эта важность как-то связана с изображаемой фигурой. Пока можно с большой долей уверенности предполагать, что одна из них – башня старого замка.
     Ростислав Петрович со мной согласился.
     - Шестое, вроде… - Ростислав посмотрел в свой планшет. – В-шестых, мы имеем тут небольшое, но совершенно пустое подземное хранилище типа «Армагеддона». Два этажа, по пять небольших залов на каждом, вход через общий шлюз. Построено открытым способом в естественной выемке, потом засыпано породой. Смысл строения совершенно не ясен. В архивах о нем упоминаний нет.
     - Может, это что-то другое, не хранилище, - вставила Марта. – Может, фундамент чего-либо, не построенного.
     - Была идея, что это – результат некоего испытания строительной технологии, - согласился с ней Ростислав. – При подготовке Первой звездной, например, обсуждались варианты подземных станций-баз на других планетах. Не знаю, может быть, - он помолчал немного и продолжил:
     - И, наконец, седьмое – сообщение Вебсика о том, что общность разумов им преодолена. Честно говоря, ценить угрозу от общего разума Меера мы не можем, слишком мало информации. У меня все.
     - Разрешите добавить? – попросил я. – С Меерами тут вижу новые проблемы. Их по сути дела Вебсик лишил супермозга и созданной ими структуры, в которой они так или иначе, но «жили», находили способы общения, вы же помните… Живы ли они сейчас – мы не знаем. К «башням» мы все никак не подступимся, а пора уже.
     Ростислав снова обвел нас взглядом. Но не смог прорвать завесу общей задумчивости. Первым от нее очнулся Ивин.
     - Если не считать опыта Юрия и успеха Серегина, - сказал он, - то мы пока не знаем, как могут быть все наши находки применены для лечения пострадавших, а это сейчас важно. Кристаллы нам интересны, если они помогут вылечить пациентов…
     - Сами по себе кристаллы не лечат, - ответил Ивину я. - Они влияют на активность чакр, как думал Томас.
     - Не совсем так, - послышался с другого конца стола голос Ханни. – Кристаллы – это зеркала, только зеркала пассивны – отражают - и все, а кристаллы могут возвращать направленный им посыл с корректировкой. Мы же их просим помочь? Вот они «слышат» и помогают… Надо каким-то образом устроить так, чтобы пациенты смогли просить им помочь.
     - Верно, - поддержала ее Юля. – Мы пытались это сделать с помощью тигрят… Тщетно.
     Пока шел этот разговор, я напряженно обдумывал одну идею. Рискнуть и положить боксы с ребятами на рисунок, вот только найти бы его поблизости, а еще лучше, восстановить в самом доме, в нашем холле. В рукописи деда Кобелевича того учителя именно на рисунок и положили же… И вдруг я понял - через рисунок наши больные могли передать информацию о своем здоровье кристаллам, а они, через него же, вернуть им обратно откорректированный «посыл»! Да, наверное, так и есть!
     Мое лицо, видимо, приняло какое-то необычное выражение, отчего все замолчали и уставились на меня, а Влада даже взяла за руку. Пришлось открыть рот и озвучить идею.
     - А какую информацию может послать больной человек? – усомнился Ивин. – Он же болен. А в нашем случае, еще и памяти лишен. Он даже сформулировать не может, что с ним. Нет, Юр, не то это.
     - Да, Юрик, могу, как психолог, сказать, что наши больные ничего послать не могут, - поддержала Ивина Юля.
     « Неправда!» - вторглась в сознание чья-то мыслеречь, и я не сразу понял, что это говорит Слава. – «Неправда!, - повторил он. – Нужна информация не физического, а духовного сознания, от Ангела больного, если хотите. Я, когда осознал себя, не мог ничего сказать и сделать, а мой Ангел хотел и говорить, и ходить, словом - все хотел…» Мы тогда не обратили внимание, что Слава передал нам свою мысль без всяких обручей. Это только потом поняли.
     - Информационно-энергетический «кокон» человека имеет двойственную природу, - раздался голос Вебсика. – Но ее «двойственность» выражена не делением или дроблением одной сущности, а ее переворотом, она одна, но имеет две плоскости. Одной плоскостью сущность связана с информационно-энергетическим миром, другой – с физическим. Сущность едина.
     «Как поверхность Мебиуса», - подумал я. Оказалось, верно.
     - Разрушение памяти приводит к тому, что плоскость сущности, обращенная в физический мир, теряет информацию «здорового образа», поэтому, либо надо пробудить эту информацию, либо записать новую. Прямое соприкосновение кристаллов позволяет пробудить информацию, но несет вред для активатора в случае резонанса с ним. Резонанс необходим, - сообщил Вебсик. – При использовании кристалла дистанционно между ним и человеком должен быть резонанс, рисунок помогает его создать. Но сам кристалл должен быть активным.
     - Не понимаю, - пробормотал Ивин. – Память – разрушена, информации – никакой…
     - Информация не разрушается, - ответил Вебсик. – Это закон.
     - Угу, - воодушевленно подтвердил я. – Качественные законы информации, еще в двадцатом веке открыты. Вместо разрушенной памяти возникает ее фантом. Вон, смотрите, «шараха» распадается, а место, где она была, гравитационнным нейтрализатором чистить от ее фантома приходится. Тут примерно так же. Тут у нас, действительно, кругом одни резонансы. Вот у нас с Владой…
     - У вас с Владой, точно, резонанс, - расхохотался Володя, а за ним все остальные.
     - Это же хорошо, - заметила Марта. – Если бы у меня со Славой не было резонанса, разве нашли б его? – Она погладила руку мужа. – А я тут вот о чем вспомнила. Когда мы после Луны и гостиницы Института Времени в Загорный переехали, то жил через пару домов от нас один дедок, очень старенький. Он меня раз спросил, поднимались ли мы к замку. Когда я ответила, что поднимались, он попросил в следующий раз взять его с собой. Мы взяли, а обратно с нами он вернуться не захотел, остался там. Как-то я о нем тогда забыла, а сейчас думаю: а не из команды ли Меера он был?
     - Он был из моей команды, - ответил ей Ростислав Петрович. – А если точнее, то это был я сам в гриме, отлично это помню.
     - Я тоже помню того дедушку, - заявила Влада. – У него для малышей всегда такие вкусные конфеты были, и так много!..
     Пока они переговаривались, я поднялся в кабинет и принес папку с рукописью деда Кобелевича. Собственно, сами оригиналы мы давно отдали в архив, в папке были копии. Я быстро нашел нужное место.
     - Вот, смотрите, у Кобелевича тоже: «Зрелище настолько поглотило меня, что я не заметил еще одну фигуру, которая склонилась над моим скрюченным телом и одевала на мою голову изогнутую проволоку, кучка таких проволок лежала тут же. Потом фигура легко потащила меня и положила в центр рисунка на полу», - процитировал я. – А по тому, как его ударило, вполне может быть что-то вроде наших «шарах».
     Ивин взял у меня папку и прочел всю страницу.
     - Я как-то подзабыл об этом свидетельстве, - признался он. – Действительно, похоже. И то, что он потом оглох и потерял речь, но мог писать…
     - А нам в голову не пришло узнать, может ли папа писать на бумаге, – заметила Влада.
     - Отвыкли мы от бумаг и перьев, - пошутил я. – Переросли в своем развитии письменность… Раньше девушки ночами любовные письма писали, почтальоны по Земле ходили, разносили их. А теперь нет этого. Даже жаль.
     - Я когда-то мечтала получить настоящее любовное письмо, - вздохнула Ханни.
     Судя по тому, как переглянулись близнецы, ее мечта могла исполниться.
     34
     Когда Вебсик предложил разместить боксы с нашими мальчиками в своем новом доме, мы так и сделали. Боксы стояли теперь у него. Но формально наши мальчики были пациентами лаборатории Ивина, поэтому согласие на предложение Вебсика должен быть дать он. К нашему удивлению, Саша сразу согласился, только поставил только одно условие – объяснить ему, что хотят делать с пациентами. Сразу встретиться тогда у Вебсика не получилось. Теперь Вебсик ждал нас, и сам об этом напомнил.
     Визит Вебсику мы нанесли втроем – Ивин, Влада и я. Когда мы миновали арочный вход и очутились на знакомом морском берегу, то там увидели три «выращенных» из песка кресла и низко парящий между ними большой дымчатый диск. Около кресел стояли два пустых бокса. Помню, Ивин даже рукой в них пошарил, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Самих ребят мы не нашли, но на мокрой от прибоя кромке берега были четко видны их босые следы. Владу следы сразу заинтересовали, она присела и внимательно их рассматривала. Я подошел ближе.
     - Смотри, как интересно, - подняла она голову. – и очень забавно: ноги шли в разные стороны одновременно.
     Я присмотрелся. Действительно, одна нога шла вперед, а вторая – назад. Что бы это значило?
     - Видишь, и следы тут условные, - сказал я Ивину.
     Саша посмотрел на отпечатки ног и поскреб затылок. С таким способом хожения, видимо, ему еще встречаться не приходилось.
     - Что делать-то? – растерянно шепнул он мне. – Мы ж за них отвечаем.
     - Не торопись с выводами, - ответил я. - Тут Вебсик всякое может сделать. У нас есть желание видеть пустые боксы? Есть. Вот он нам и показывает, что так и будет.
     - А следы? - немного спокойнее спросил Ивин.
     - А следы – сам не знаю. В толковании этих «снов наяву» я не очень силен… Ты запоминай все это, - посоветовал я ему. – Думать дома будем.
     Мы приветствовали хозяина дома и получили приглашение устроиться в креслах для беседы.
     - Я пригласил вас, чтобы сообщить решение задачи лечения, - начал Вебсик. – Могу дать общий анализ ситуации и ее связей. Мой новый дом может помочь моим друзьям.
     - Вебсик, раньше ты избегал слова «друг», - тихо спросила его Влада. – Что изменилось?
     - В нашем мире привычно понятие «круга», - ответил ей Вебсик. – Ваш «Друг» по семантике больше, чем «Круг». Я не сразу понял, что вы понимаете под словом «друг». Мешал Меер. Он тоже хотел быть мне другом.
     Мне сразу вспомнилось видение галереи с застывшими в ней кристаллами разделенных разумов. Брр…
     - Вебсик, - обратился я к нашему хозяину, - мы просим помочь создать лечебные кристаллы. Это возможно?
     Вместо ответа туманный диск между креслами начал тихо вращаться, наращивая скорость. Мы инстинктивно поджали ноги, чтобы его не задеть. Матовая поверхность диска явила нашему взору знакомый рисунок линий. Мозаика на полу! Видение приковало наше внимание, мы смотрели на него, как обезьяны на удава. В какой-то момент начало формироваться туманное видение знакомого шестигранного кристалла с призмой. Оно быстро уплотнялось, теряло прозрачность и скоро стало совсем черным. Стало очень тихо, даже шум моря пропал. Кристалл вырос в высоту, потом начал светлеть, и стал прозрачным. Сквозь его прозрачные грани мы снова увидели на его основании сеть хорошо знакомых нам линий. В ее центре лежали наши мальчики, уменьшенные во много раз, словно от нас они были очень далеко.
     Видение исчезло. Диск, боксы и странные следы тоже пропали. Бросив взгляд на Ивина, я понял, что сейчас его лучше ни о чем не спрашивать.
     - Извините, что не мог сразу с вами общаться, - послышался голос Вебсика. – Я рад вам.
     - Мы тоже рады, Вебсик, - ответила Влада, делая нам с Сашей знак, чтобы мы молчали.
     - Рад сообщить, что удалось найти способ обхода блокировки памяти.
     - Вебсик, ты нашел, что память блокирована, а не уничтожена?
     Вместо ответа Вебсик обратился ко мне.
     - Юрий просил помочь создать лечебные кристаллы. Что это такое? Зачем они нужны?
     - Кристаллы могут хранить информацию, - ответил ему я. – Думаю, что будет полезен кристалл с лечебной информацией, устраняющий информационный образ болезни. Мальчики не могут сами, через свое подсознание восстановить себя. Думаю, в этом можно помочь им лечебныеми кристаллами.
     - Человек может сам лечить себя через свои информационно-энергетические чакры кристаллами, минералами, но не все заболевания, - сообщил Вебсик. - Лечится то, что он может осознать. Если человек осознает свою болезнь и осознает свой здоровый образ, то он может выздороветь путем подмены образов.
     - А ведь верно, - прошептал Ивин. – Может быть такое. Но больные привыкают к своим болезням и часто не в состоянии их сами осознать.
     -- А если нет самоосознания и нарушена память? – спросил я.
     - В памяти есть информация, - пояснил Вебсик. - Если память разрушена или блокирована, то частично информация сохраняется. Может быть потеряна некоторая часть связей, будет нечеткая и неполная информация. Информация может быть сохранена в виртуальном кристалле.
     - Вебсик, то, что мы видели – это сохранение информации?
     - Да, упрощенно показан процесс формирования виртуального кристалла.
     - Иными словами, ты, Вебсик, принял их разум? – спросил я. – Та же самая задача, которую решали тут Меер и его сподвижники?
     - Почти, - согласился Вебсик. – Только цели разные. Цели определяют сохраняемые связи. Виртуальные кристалл может за больного представить образ болезни.
     - А образ здоровья откуда тогда берется? – спросила Влада.
     - Он не берется, он формируется путем коррекции образа болезни – ответил я за Вебсика. -
     Это по аналогии с цифровой реставрацией испорченных изображений. Постепенно, обрабатывая слои разными инструментами и фильтрами, можно почти все восстановить. Идея, по сути, замечательная. Приходит больной, создают его виртуальный кристалл, формируют здоровый образ, внедряют его, и – вуаля! Остается только найти такую дубинку, чтобы ею разом прогнать «больной» образ и заменить на «здоровый».
     Я воодушевился. Мое воображение начало рисовать картины массового размещения «кабинок образов здоровья», почему-то представляемых по типу кабинок для переодевания на пляжах. Влада, видимо, уловив мечтательное выражение на моем лице, решила вмешаться.
     - Как болезнь не корректируй, искажения она оставит, - возразила она. – Я могу понять коррекцию по совершенному эталону, но коррекцию по искалеченному индивиду – не понимаю.
     - Виртуальный кристалл представляет образ болезни, - повторил Вебсик, словно не замечая нашего диспута. – Образ включает точки поражения, точки сопротивления и связи между ними. Не может быть много болезней, есть одна болезнь, все остальное – ее проявления. Образ болезни помогает найти ее основу.
     - Иными словами, это диагностический образ, - присоединился к беседе доселе молчавший Саша Ивин.
     - Почти, - согласился с ним Вебсик. – после создания образа болезни будут нужны ее разрушители. Это тоже кристаллы. Вы их имеете. Лунные кристаллы. Лунные кристаллы войдут в резонанс с образом болезни, а плоскость их проекции – рисунок на основании –усилит резонанс.
     Вот оно что! Я чуть не подпрыгнул на месте. Вебсик нам предлагал выход из тупика в лечении ребят и всех пострадавших. Я посмотрел на Сашу Ивина и понял, что его это простое решение тоже захватило. Спасибо тебе, Вебсик!
     - Вебсик, - спросил Ивин, - нарушение памяти можно считать болезнью и лечить ее, но как быть с потерей информации? Возврат способности помнить вовсе не означает возврат того, что помнили раньше. Мы видим по Славе Серегину, что остаются не только серьезные пробелы в памяти, но и потеряны коммуникации – слух и речь.
     - Исцеление Серегина осуществлено частично и условно, - ответил Вебсик. – Интересует абсолютное исцеление.
     - Я читала, что раньше, много веков назад, люди верили в своих Ангелов, считали их абсолютно здоровыми и обращались к ним за помощью в болезни, - задумчиво сказала Влада. – Наверное, в этом был резон.
     - Феномен исследован, - ответил Вебсик. - Это информационно-энергетические образы, которые имеет каждый человек, как многомерное существо. В вашем мире есть одномерные существа – камни, химические элементы, двухмерные – растения и животные. Человек – многомерен. Ваши «древние» давно поняли это, но окутали мистикой.
     Мы задумались и молчали.
     - Проведя разделение разумов Меера, - продолжил Вебсик, - мой дом получил способ создания образа болезни. Можно пробовать лечить. Вреда не будет никакого. Будут созданы особые персональные кристаллы, они должны самоуничтожиться в случае резонанса. Тогда больной выздоравливает.
      - Лечить будет сам дом? – спросил Ивин.
     - Да, - подтвердил Вебсик. – Структуры моего дома.
     - А если не будет резонанса? – спросила Влада.
     - Тогда не будет лечения, - ответил ей Вебсик.
     Наступила пауза.
     Я воспользовался моментом, встал с кресла и подошел к самой воде. Волна лениво лизнула мою босую ногу в шлепке и тихо пропенилась по ее бокам, отползая обратно. Следом приползла новая. Мне подумалось, что не случайно Вебсик выбрал для наших встреч с ним именно морской берег. Вода и суша – две разные стихии, берег – место их встреч, место контакта. И над всем этим небо – пятый океан. Интересно, с ним тоже контакт?
     Подошла Влада.
     - Уплыть хочется, - сказала она. – Воон туда! И дальше, за горизонт!.. Да, ты заметил, что тут немного другое «море», не такое, как наше с тобой?
     - В чем – другое? – не понял я.
     - У нас оно не видно боковым зрением, а тут видно.
     Вот на это я не обратил внимание. Интересно.
     Влада скинула шлепку с ноги и стала пальцем чертить на мокром песке елочку.
     - А мне полетать хочется, - вздохнул я. – Жаль, тут птиц не видно.
     Влада не ответила. Она разбежалась, встала на руки и немного прошлась. Потом снова подошла, отряхивая с рук прилипший песок.
     - А вниз головой тут совсем другое видно. Попробуй, нагнись, - сказала она.
     Я последовал ее совету. Да уж, еще то зрелище. Вместо неба была видна какая-то кристаллическая пленка, а земля и море превратились в картину звездного скопления неописуемой красоты. Я такого не видел даже никогда. И как все просто – посмотреть вниз головой…
     - Вы чего тут акробатикой занялись? – спросил, подходя к нам, Ивин.
     Я рассказал. Саша не поверил, смущенно улыбнулся, но любопытство пересилило, и он тоже нагнулся. Суда по тому, как долго он находился в такой позе, виденное его впечатлило.
     - Недаром иоги считают важным стояние на голове, - сказал он, разгибаясь.
     - Угу, - согласился я. – Особенно полезно стоять на голове в доме Вебсика. Саш, я бы попробовал с ребятами. Вебсик предлагает то самое звено, которое мы не могли никак найти. Пирамидки у нас уже есть, их свойства известны… Пусть он сделает кристаллы, будем пробовать. В том же Соловье, на вокзале или в домике обходчика…
     - Там далеко, - вклинился в мои рассуждения Вебсик. – Нужна башня старого замка. Центр структуры.
     - Постой, ты считаешь замок центром структуры линий нашей мозаики? – спросила Влада. – Значит, Ростислав Петрович в своих цифровых выкладках был прав?
     - Почти прав, - прозвучал ответ.
     - А Петерс… - начал было я, но Вебсик меня перебил, что за ним наблюдалось очень редко.
     - Петерс интуитивно находил места и писал все свои картины с точек, расположенных на силовых лнниях структуры резонанса, которую вы называете «мозаикой на полу». В помещениях были ее символы. Они не столь активны. Их можно использовать, но для лечения они слабы. Нужна башня старого замка. Центр структуры, - повторил Вебсик.
     - Что мы должны в ней сделать? – спросил Ивин.
     - Найти центр силы, - ответил Вебсик. – Я ее не вижу. У нее пространственно-временная сущность. От меня закрыто.
     Когда мы покидали дом Вебсика, то около арки нас встретили два мирно мигающих зелеными огоньками бокса с мальчиками. Ивин убедился, что они там, и окончательно успокоился.
     - Я же говорил тебе, что выводы будем делать потом, - напомнил я Саше.
     Вот так и обрисовалось направление наших дальнейших поисков. После того визита через несколько дней Вебсик сообщил, что кристаллы с «образами болезни» готовы и показал их – два темно-зеленых кристалла-многогранника неправильной формы ждали своего срока на дымчатом диске, парящем над поверхностью морского берега.