Глава 9. Картины Петерса и нумерология Ростислава Петровича

     28
     Утро выдалось каким-то «тягучим». Поселок внизу еле проглядывался в густом тумане. Вставать не хотелось, но Пусь настойчиво поскреб меня лапой, и я вышел с ним на улицу. Пусь покрутился и ушел обратно – досыпать. А мне уже не спалось. Присел на скамейке, наблюдая, как медленно-медленно в пелене тумана проступают развалины замка. Я подумал о вчерашнем сне и находках на чердаке. Странный сон, но не покидало ощущение какой-то «подсказки». Но к чему? Не вязалась как-то у меня и самокопировальная бумага «мануфактуры Пеллигрино» с тем экраном на крышке ящика. В том, что это был экран, я не сомневался. И эти голубые штихели, голубая рамка… Золотые, что ли, голубое золото? Про голубое золото и историю ювелира Антониасси , который его создал, но так и не раскрыл секрет состава, я знал. На рубеже двадцатого и двадцать первого века итальянским мастерам компании «Jarretiere» удалось создать свою технологию, и стали делать, например, роскошные часы с циферблатом из голубого золота. Но инструменты были явно не из золота. Тут, скорее, голубая сталь с легирующими добавками. Из нее холодное оружие делали. А на рамке – лак какой-нибудь. Пока все спят, не слетать ли мне еще раз туда?..
     Я был уже готов воплотить это крамольное намерение, как из дома вышел Слава и направился в мою сторону. Пару обручей для беседы он всегда имел при себе. Присев рядом со мной, Слава протянул мне обруч.
     - Я вчера видел выставку картин Петерса, которую Наташа готовит к открытию, - начал он. – Ты можешь мне объяснить, где он видел эти горы? У нас нет таких гор.
     - Почему?
     - Он рисовал молодые горы, а у нас тут везде – старые.
     - Но были же катаклизмы, терраформирование, - возразил я. – Могли подняться молодые горы.
     - Нет… - Слава помолчал. – Наши горы старые. Внутри старые.
     Он пожал мне руку, забрал обруч и пошел с Пусем обратно в дом. Смотря ему вслед, я подумал, что неплохо бы Славе показать рисунки с чердака – что он скажет? И надо уточнить, какие горы рисовал Петерс… Сдается мне, что тут тоже не все «прозрачно»… Всякую мистику я упорно от себя гнал, но она постоянно возникала. Я попытался сконцентрироваться и представить себя на месте того неведомого художника на чердаке. Что бы я делал?..
     Перед моим мысленным взором возник чердак. Беру чистый лист бумаги, кладу его изнутри в крышку ящика, который уже стоит, как паук, на разложенных ножках. На полу – рисунок шестигранника, я беру ящик и ставлю его в центр рисунка. Потом поворачиваю крышку с бумагой к свету из слухового окна. Солнце в нем перемещается и в какой-то момент начинает светить прямо на бумагу. И через некоторое время на ней проступают линии рисунка…
     Мои раздумья прервал шум коптера. Прилетели Ион и Зет. Навстречу к ним из дома выбежали Пусь и Джека, за ними – вся четверка щенков, которые от радости крутились не хуже пропеллеров. Я подождал, пока там улягутся первые страсти, и подошел к ним.
     - Интересный чердак, - сказал мне Ион, пожимая руку. – И рисунки тоже…
     - Смотрел другие папки? Я - только верхнюю.
     - Ну и мы тоже. Этюдник этот посмотрели.
     «Вау, вот как этот «мольберт» правильно назывался! Этюдник», - вспомнил я.
     - Ион, тут утром ко мне Слава подходил, – я рассказал про Славино замечание о горах на картинах Петерса.
     Ион задумался, потом кликнул брата, вытаскивавшего из багажного отсека машины какие-то трубки. Зет выслушал и пожал плечами:
     - Отец всегда говорил, что в картине важен внутренний взгляд художника, а не только достоверность. Может, он и видел эти горы молодыми… Его самого уже не спросишь, а гадать неохота, - Зет вздохнул. – Тут другое я заметил вчера. Одна картинка из той папки сверзу почти точно повторяет рисунок отца. Я потом посмотрел на выставке у мамы.
     Я поскреб затылок.
     - А можно ли сделать каталог картин Петерса, чтобы с ним на чердак забраться и сопоставить? – спросил я.
     - Уже думаем над этим, - кивнул мне Ион. –У мамы около двухсот картин и этюдов, с полсотни по музеям раскидано, если все собрать быстро…
     - С музеями быстро не получится, - остановил брата Зет. – Но Петрович наш может подписать официальный запрос на получение копий. Тогда да, они тормозить не станут.
     - Может, того, что у Наташи есть, нам хватит для начала? – вставил я. – Вы бы в поселке каталог сделали, а мы с девушками – на чердаке.
     - Ханни, может, к нам? – нерешительно произнес Зет.
     Я посмотрел на него долгим взглядом и внутренне расхохотался. «Зацепило», что называется…
     - Нет проблем, только сами ей предложите.
     - Ханни, - воодушевленно начал было Зет, но его прервал веселый голос самой девушки:
     - Кто тут меня поминает? Привет, ребята!
     Я обернулся. Обе – Влада и Ханни – незаметно подошли, слышали конец разговора и теперь стояли паиньками, пряча веселые улыбки.
     - Добровольцев ищем на трудовой фронт, - сказал я. – Делим вас полюбовно.
     После завтрака мы проводили близнецов и Ханни в поселок.
     - Интересно, быстро ли она научится их различать по затылкам? – сказала мне Влада, когда мы с Пусем и Дебби забирались в свою машину.
     Я довольно хмыкнул.
     - Мне больше интересно, кто из двоих будет ею выбран в итоге… Ну, что, полетели?
     Продолжение следует
     29
     Домик обходчика нас сразу к себе не подпустил. Зазвенело сторожевое поле и громкий голос автомата предупредил о приближении к закрытой зоне. Пока шла идентификация, я осмотрелся.
     Близнецы поставили по периметру шесть сторожевых мачт с шарами наверху и расчистили от травы подход к дому, за что я им был особо благодарен. На крыше дома были установлены красные фонари-мигалки, которые включились при нашем приближении к границе охраняемой зоны.
     Голос возвестил, наконец, что «проход разрешен», и я потащил к лесенке на чердак баул с оборудованием, а Влада опять пустила вперед маленького разведчика. Пока она «просматривала» на экране планшетки обстановку, я прикинул порядок действий. Переснимать будем тут, на земле. Я буду доставать с чердака по одной папке и спускать вниз, а Влада тут переснимет и зарегистрирует. Потом папку возвращаем обратно и берем следующую. Снимать на чердаке я не хотел из-за возможности «застопориться во времени». Одного недавнего опыта такого рода пока достаточно.
     От оставленного нами коптера раздался лай Пуся.
     - Что там еще, посмотри, - попросил я Владу.
     Разведчик полетел к машине. Влада всмотрелась в экран и улыбнулась.
     - Кот пришел. Тот самый, со станции. А Дебби не пускает Пуся его гонять. Разберутся без нас.
     Я полез наверх и спустил первую папку. Странно, на чердаке я рисунки видел достаточно четко, а на свету они еле видны. Нарисовано волосяными линиями, чуть заметно. Водяных знаков на просвет нет, значит, этот эффект связан с рисунком на полу или еще с чем-то там, на чердаке. Но переснимать получается. Поехали…
     За полтора-два часа мы пересняли всё. В некоторых папках вообще ничего не было, в некоторых – по одному рисунку.
     - Юра, там встречаются изображения одного и того же места, - сказала мне Влада, когда мы начали все складывать и собираться в обратный путь. – И я, кажется, знаю какого. На этом месте сейчас расположен наш дом.
     - С чего это ты так заключила?
     - Просмотрим еще раз, проанализирую и тогда скажу.
     Пока мы шли до коптера, я размышлял над её словами. Местные катаклизмы, перенос дома и расчистка участка под него могли сильно изменить место, определить можно было только по контурам окрестных гор, да по таким артефактам, как наш замок. Но его я на картинках что-то не припомню…
     У коптера нас ожидал Пусь, который сразу показал носом на крышу машины, – там столбиком сидел станционный кот. Рядом с Пусем сидела Дебби. Пока я соображал, каким гуманным способом можно было спровадить кота, Дебби все рассудила по-своему. Мощный тигриный рык сдул кота мигом, а привыкший к таким звукам Пусь с уважением посмотрел на биомеха.
     Я поднял коптер в воздух и сделал медленный круг над Соловьем, пытаясь его тщательно рассмотреть. Жаль, что по прежним артефактам не полазить уже… Что они были за муляжи, откуда?... Стена с проездной башней стояла на пустоши в лесу, от нее осталось пустое место, а щебнедробилка – ближе к озеру, на пустыре. Дома вроде все целы, их тут немного всегда было, десятка с два… Вон, у поворота дороги, так и остались домики лагеря геодезистов времен моего детства. Так хотелось спуститься и походить там… Мои родители погибли молодыми, им даже ста лет не было, так нелепо, в туристическом круизе – на полном подводном ходу разрушился прозрачный верх смотровой палубы. Из трехсот человек в их группе всего один уцелел чудом. Мне тогда двадцать лет было, закончил Институт истории, уже работал. А тут, в Соловье мы все вместе в моей памяти так и остались. Я и хотел тут дом. Милый мой Сандугач…
     Влада, словно поняв мое состояние, ни о чем не спрашивала и тоже смотрела вниз, придерживая сидящего у нее на коленях Пуся. Я пролетел над вокзалом и взял курс на Загорный. Дальше повел автомат, и я повернулся к девушке.
     - Извини, вспомнилось тут, - виновато улыбнулся я.
     - Тянут тебя эти места, - сказала она. – Я не против, если хочешь – давай переберемся.
     Я покачал головой.
     - Прошлое надо уважать, но не жить им. А потом, у нас еще не все на нашей горе ладно. И я уже привык к ней. Даже в город не тянет, хотя там Ивин…
     - Да, по поводу Ивина. Ты знаешь, что его выбрали президентом Академии медицины?
     - Ну, класс! Когда?
     - Сегодня утром сообщили в ленте новостей. Я забыла сказать.
     Я потянулся за коммуникатором.
     - Саша, поздравляем и обнимаем тебя! - тепло сказал я другу, когда тот отозвался на вызов. – Когда меня в детстве раз спросили, кем я хочу стать, то я ответил: «Акадинамиком», но никто не понял, что это такое…
     - Я тоже еще не понял, - рассмеялся Ивин. – Вы где сейчас? Слышу звук полета.
     - Летим с задания, - ответил я. – Живы-здоровы, ждем в гости в любое время. Новости есть, приезжай.
     - Хорошо, обязательно. Влада как?
     - Вот рядом сидит, привет передает.
     - Ей тоже. Удачи вам, ребята, меня тут многие хотят, и все сразу…
     Коптер набирал скорость. Еще немного – и дом.
     - Юр, давай к близнецам в поселок сядем? – вдруг предложила Влада.
     - А что, давай! – согласился я, принимая управление машиной.
     Когда мы подлетели к Загорному, то я сверху увидел, что коптер близнецов еще стоит перед домом Серегиных. Площадка была маленькой для двух машин, и мне пришлось садиться поодаль, у котлована от нашего дома.
     Войдя в дом, мы наткнулись на Иона, который хмуро ковырялся в спине застывшего перед ним кухонного робота.
     - Сломался? – участливо спросил я.
     Ион кивнул головой.
     - Не знаю, что на этого болвана нашло, но он воображает картины подносами, - проворчал он. – И когда эти двое, - он кивнул на затемненный проем арки столовой, - попросили чай и печенье, то он принес их на картине…
     Мне стало ясно, что дело тут не только в роботах. Тут в арку выглянула веселая Ханни.
     - Ой, вы уже закончили? – спросила она нас. – А мы только половину. Какие картины!
     С этими словами Ханни утащила за собой Владу. Пусь было поколебался, остаться ли со мной и Ионом, или бежать за девушками, но в итоге выбрал общество прекрасного пола.
     Ион подключил к непослушному «кухоннику» свой тестер и гонял робота на предмет выявления ошибочних ассоциаций.
     - Он может так довольно долго проверяться, - заметил я. – Ограничь семантику проверки. Тебя только поднос беспокоит?
     Ион кивнул. В доме Серегиных было всего три кухонных робота, почти в три раза меньше, чем в нашем на горе. Двое из них были заняты сортировкой и разборкой ящиков в подвале, а этот – доставкой и возвратом уже вывешенных на выставке картин.
     - Выставку почти всю уже пересняли, - сказал Ион. – Теперь запасники на очереди.
     - Брось возиться, - посоветовал я. – Лучше давай мы с Пусем вам печенюшек с чаем принесем, а ты бери из коптера мою аппаратуру и развертывай второй пост съемки. Дело быстрее пойдет. И снимай с Владой, в Соловье она снимала.
     Предложение было принято, и вскоре я с удовлетворением наблюдал, как робот начал таскать из подвала картины и возвращать их обратно. Пусь, оказавшийся не у дел, вернулся ко мне, и мы с ним тихо дожидались на угловом диванчике, пока кто-нибудь из ребят не излучит желания попить или поесть...
     Потрудиться официантами нам с Пусем так и не пришлось: общими усилиями они все быстро пересняли. Хотя Пусе я показал, как надо встать на задние лапы и толкать перед собой сервировочный столик, мы даже с ним от стены до стены «проехали». Он быстро схватывает. За этим занятием нас застала Наташа.
     - И вы уже тут, - улыбнулась она. – Как понимаю, дело кипит?
     - Да, - кивнул я. – Движется. Наташа, а у меня тут есть несколько вопросов. Может, поможете?
     Она согласилась и присела рядом на диван.
     - Не припомните ли, когда Петерс уходил на этюды в горы, он бывал в Соловье?
     Она задумалась.
     - Уходил он на три-четыре дня, редко на неделю… А Соловей… Нет, не припомню.
     - Он пешком ходил или ездил на чем-то?
     - Когда как. Чаще всего – пешком. Или брал робомула.
     - У вас были робомулы?
     - Да, две штуки. Мы с ним и совместно на них ездили. Я люблю верховую езду.
     - Наташа, когда Петерс возвращался с этюдов, он их вам показывал? В каком настроении он возвращался?
     Наташа посмотрела на меня.
     - Этюды он мне никогда не показывал, а настроение у него было часто странное. Я не могла объяснить. Вы чего-то нашли или предполагаете?
     Я кратко расскзал ей про домик обходчика, наши находки и наблюдение Зета.
      - Про какой-то домик мне Петерс пару раз говорил, про этот ли – не знаю. А вот этюдник… Пойдем, я покажу его этюдник. Он с ним ходил, точно. Старенький такой ящик…
     Она встала и провела меня в маленькую комнатку, забитую коробками и контейнерами. Из одной коробки Наташа вытащила деревянный ящик со сложенными трубчатыми ножками и подала мне. Я открыл крышку и увидел на ее внутренней стороне уже знакомый экран с голубым ободком.
     30
     Подошел Зет, и я показал ему находку. Он сразу понял, в чем дело, но не особо удивился.
     - Отец же хорошим электронщиком был, мог такое и сделать, - сказал он, пытаясь извлечь экран из крышки ящика. Это ему не удалось.
     - Приклеено вроде, - хмыкнул он, оставив свои попытки. – Итак, мы имеем два схожих предмета. Один тут, другой – в Соловье. Разумно, чтобы не таскаться с ним по горам, я бы так и сделал.
     - А для чего они могут быть, по-твоему? – спросил я.
     - Первое, что приходит в голову, - это для работы со зрительной памятью. Очень похоже. Отец не обладал такой памятью, чтобы помнить все в мелочах, и эта штука могла ему помогать.
     - А не проще ли было взять регистратор, камеру, наконец? Ради чего такой огород городить?
     - Не знаю сам. Но без особых причин отец вряд ли стал такое делать. Рисовать он мог сколько угодно, а мастерить – только по нужде. Или – если какая идея захватит. Но делал все очень основательно – проговорил Зет. – Сейчас наши там закончат, проведем с братом мозговой штурм.
     Из столовой послышался девичий смех, и Пусь тут же отправился туда. Видимо, кончили. Робот протащил стопку картин, за ним к нам вышла Влада.
     - Вы чего такие серьезные? – осведомилась она.
     Я кивнул ей в сторону раскрытого ящика.
     - Чей это? – спросила она.
     - Петерса, - ответила ей Наташа. – Это его этюдник.
     Отделение для кисточек и красок в этом ящике, в отличие от найденного на ч...

Ознакомительный отрывок 50% закончился



Приобрести книгу
К оглавлению

Copyright © вебсик.рф - vebsik.ru 2016, Все права защищены.