Глава 7. Трагедия на Луне

     23
     Странная ситуация у нас была не только с домом Вебсика. Взять, к примеру, Славу Серегина. Официально его «похоронили», речи произнесли, по гипервидео показали, а он – жив! И он теперь мог сходить посмотреть на свой памятник. СБ тут, похоже, совсем «пересекретилось», вытравив все упоминания о Славе из отчетов - в них он был просто «биологическим объектом». Ивин, комментируя все это, рассказал мне, как коллеги из Академии не раз уже интересовались источником его «биологического объекта». Но пока спасала завеса секретности. Я могу понять, что СБ в самом начале думало о  Славе как монстре каком-нибудь, но сейчас-то чего?! Ростислав Петрович, как он сам сказал нам, оформил Славу в СБ на статус «полевого агента», что давало ему основание не заострять проблему документального подтверждения личности. 
     Сегодня мы впервые разместили наших ребят в «приемной» Вебсика. Он сам попросил об этом, причем сказал, что палатка на полянке и зала в доме им больше не нужны. Палатка была тотчас убрана к великой радости Пуся и Джеки, которые там собрали своих уже изрядно выросших отпрысков. Как я понимаю, наши «собакисы» открыли свою «школу», жаль, что ни мне, ни Владе посмотреть на это толком не довелось – мы были заняты кристаллами с Луны.
     - Они гораздо меньше размером, чем твой кристалл из кофра, - сказала Влада, рассматривая внутренности наконец пришедшего к нам контейнера с Луны. 
     Шел он дольше обычного, почему-то Ри решил его отправить не через СБ, а обычной службой доставки. Действительно, если «мой» кристалл был в высоту сантиметров пять, то эти – меньше сантиметра. И они были разные: один  - прозрачный, другой - черный. 
     - Помнишь рукопись предка Кобелевича, где тот барон в руке темный кристалл светлым делает? – спросил я.
     Влада не помнила, и мне пришлось сходить в гостиную, взять папку и отыскать этот текст. 
     - Может, это какая-нибудь экстрасенсорная очистка, - предположила она, когда я закончил чтение. – Был темным, стал – прозрачным…
     Вместе с контейнером прибыли и записи пояснений. Я запустил ридер и мы внимательно выслушали и просмотрели информацию. Оказывается, сами по себе как черные, так и прозрачные кристаллы были совершенно нейтральны. Эффект записи и передачи возникал только у пары черного и прозрачного кристаллов, если они соприкасались, как выяснил Ри. В мемориале эти кристаллы выполняли декоративные функции:  из них на гранях формировались длинные «нити». Некоторые пары кристаллов были установлены без зазора, вплотную. Ри - молодчина,  не поленился и уточнил количество таких пар – 37. Была приведена и схема их расположения на мемориале – хаотично, конечно, но в одном месте, как раз на стене, если смотреть прямо на нее, четко рисовался план шестиугольника с трехгранной пирамидой внутри.
     Я взял коммуникатор и заказал связь с Томасом. Через некоторое время Луна отозвалась, но это был не он.
     - Доктор Кивин, я – ассистент администратора Лунопорта, - сообщила мне девушка, чем-то напомнившая по облику журналистку Яан. – Томас Ри сегодня выходной, но почему-то перевести на него вызов не удается. Я чем-нибудь могу быть вам полезна?
     - Нет, спасибо, я хотел поговорить с администратором Ри. Поставьте на ожидание, хорошо?
     Она кивнула и изображение погасло, сменившись заставкой «Ожидание ответа». 
     - Передавать и записывать что-либо могли только кристаллы из этой нашей схемки, - сказал я Владе. – Есть идея. Запросить у Ри достаточное количество и расставить их на полу в зале ожидания вокзала примерно так, как они стоят на Луне. А потом взять обруч и попробовать.
     - Можно, - согласилась Влада. – Если для проявления таких свойств им не нужны низкие температуры и вакуум открытого пространства, то может сработать. Другой вариант – по очереди извлекать эти парные кристаллы из схемы на Луне и смотреть за изменениями. Но для этого надо быть на Луне, а я связана учебой и очередной курсовой. Ты же не поедешь без меня, верно?
     Этим она давала четко понять, что одного на Луну она меня отпускать не собирается.
     Загудел коммуникатор.
     - Извините, доктор Кивин, - возникла снова та девушка, - служба безопасности сообщила о пропаже контрольного сигнала администратора Ри. Спасатели уже вылетели в район его местонахождения по последнему пеленгу.
     - Мемориал? – коротко спросил я.
     Девушка кивнула. Я попросил ее подключить меня к каналу спасательной группы.
     - Он погиб, - тихо сказала Влада. 
     Я посмотрел на нее. Она сидела, словно окаменев, перед экраном, а ее большие сразу потемневшие глаза словно видели сквозь него то, что происходило там, на Луне. На щеке заблестела мокрая дорожка…
     Через пятнадцать минут это же подтвердили спасатели.  В Томаса ударил микрометеорит, когда он вышел из транспортера в скафандре проверить расстановку своих приборов. Защитное поле во время своих измерений он не ставил. Как все нелепо…
     На следующий день на площадке перед санаторием Космофлота опустился уже знакомый нам по прошлой поездке дисколет СБ. Мы вылетели на Луну втроем – я, Влада и Ростислав Петрович. 
     24
     На этот раз мы летели спецрейсом прямо до Луны. Я сидел между Ростиславом Петровичем и Владой, все молчали и думали о своем. Одно из свободных кресел занимали памятные венки. На их лентах были какие-то слова, но мне были видны лишь фрагменты. Пилот обнаружил себя из своего массивного кресла только один раз перед отлетом, когда испросил у Ростислава Петровича разрешение на старт. Басовитый вой стартовой тяги сменился еле слышным свистом маршевого двигателя – мы легли на курс к Луне.
     Так, почти не разговаривая друг с другом, и долетели.
     Проводили Томаса по «звездному обряду», нас никто не упрекал, но чувствовалось, что все его знакомые связали его гибель с нами. И было тяжело смотреть им всем в глаза. Подруга Томаса – смуглая девушка из сектора геологоразведки, ее Ханни звали, – передала Ростиславу Петровичу его дневники, в которых, как оказалось, он записывал все очень подробно. Мы все понимали, что исследования у мемориала надо было продолжить, но энтузиастов из местного персонала пока не объявлялось. Только перед самым нашим отлетом вдруг Ханни подошла к Ростиславу Петровичу и попросила с ней переговорить. О чем они говорили, он пока нам с Владой не сказал.
     Весь обратный перелет мы просматривали записи Томаса. В них много места занимали выписки о шаманских обрядах с кристаллами, Владу, похоже, это здорово заинтересовало.
     - Юр, - спросила она. - Помнишь, когда Меер нам рассказывал, то он кажется упомянул о том, что они начали быстро стареть и поэтому ускорили свои попытки в сохранении разумов?
     Я порылся в памяти. Да, вроде было что-то такое. А потом вдруг понял, к чему клонит Влада.
     - Ты хочешь сказать, что они попали не под замедление, а под ускорение времени?
     - Угу, кивнула она. – Тут Томас пишет, что кристаллы связаны с чакрами, замедление их вращения – старит быстрее, ускорение – наоборот, задерживает старение. И шаманы это знали. И, видишь, он тут нашел, что использовалось четное или нечетное число кристаллов. Четное – ускоряло старение. Нечетное – задерживало. А, прикинь-ка, в нашем рисунке на полу в вершинах как раз нечетное число…
     - В мемориале были пары кристаллов, они только нечетное могли дать в общей сумме, - ответил я. – Томас только набросал выявленную конфигурацию разброса парных и лишь в одном случае увидел «нашу» фигуру… Мне почему-то кажется, что тут все много сложнее, чем просто геометрия…
     - Ребята. – подал, наконец, голос Ростислав Петрович, - через неделю Ханни прилетит к вам в Загорный, она хочет принять эстафету от Томаса в исследованиях и иметь от него ребенка. На мой взгляд, ей тогда надо повременить с эстафетой. Влада, помоги ее уговорить, ладно?
     В желании Ханни иметь общего малыша с Томасом ничего странного не было. После периода катастроф на Земле был создан единый криогенофонд, все земляне хранили там свои генопробы, сдаваемые через каждое десятилетие, начиная с профотборной медицинской диагностики. Те, кто выбирал опасные профессии или отправлялся в опасные экспедиции, сдавали и страховые пробы. Иметь желаемого малыша Ханни могла. Ростислава Петровича беспокоил риск наших исследований, и как бы этот малыш не остался не только без отца, но и без матери. Вполне человечно, я бы точно так же посчитал.
     - Она кто по специальности там, в геологии? – поинтересовался я. – Нам скоро разведчики недр понадобятся…
     - Оператор проходческого робота, - ответил Ростислав. – Тоннели делает.
     - Если получится маленького разведчика обуздать, то мне второй оператор на смену нужен, - предложила Влада. – Переучить несложно.
     - Вот и уговори, - констатировал дед.
     - Через полчаса входим в атмосферу, - прозвучал голос пилота.
     Подсказка погибшего Томаса о влиянии кристаллов на чакры оказалась очень ценной. Вебсик, правда, не сразу понял наши термины, он интерпретировал чакры как энерго-информационные накопители в биополе человека и никак не мог понять смысла в их вращении. Я уже давно заметил, что земное колесо в мире Вебсика никто бы не изобрел. Оно там просто не нужно. «Вращение» чакр Вебсик сразу отбросил, как малопонятное и нечеткое определение, не имеющее связи с сутью действия. Он объяснял все квантовой природой взаимодействия кристалла и биополя, причем говорил, что эффект определяется силой связи. Короче, нам предстояло искать такие кристаллы, которые бы находились в индивидуальном резонансе с нашими пациентами. Там, на Луне кристаллы мемориала случайно (вот не люблю это слово!) попали в резонанс с Владиным обручем - сообщение и записалось…
     Дневники Томаса обосновались на нашем столе в кабинете. Всего несколько памятных кристаллов, несколько маленьких пластинок… Глядя на них, я часто думал, что мы малость переборщили в стремлении сжимать информацию. Всего три-четыре века назад объем этих дневников занял бы не один десяток тетрадей, помню, в студенческие времена на первом курсе Института Истории я искал ответ на вопрос, что собой представляла «общая тетрадь за сорок восемь копеек». Сперва думал было, что в нее все одновременно могли писать…
     К счастью, в дневниках Ри нашлась его переписка с изготовителем мемориала по поводу кристаллов, и мы с Владой быстро смогли составить нужные запросы. Ответы себя ждать не заставили, и вот я сижу, их изучаю. Кристаллы в самом деле интересные, они неземные, их выращивают на одном из орбитальных городов в невесомости для достижения высокой чистоты. Используются они в квантовых ускорителях уже лет сорок, есть модификации для структур памяти супермозга, а те, которые попали на мемориал, – это «отходы производства», дефектные, после отбраковки. Нас недоуменно спрашивали, зачем нам отходы, и предлагали на тех же условиях качественную продукцию. Ну, вот, приехали, что называется, теперь еще надо выяснять условия отбраковки… Словом, дело запутывалось.
     Влада разрывалась между учебой, маленьким разведчиком и очередной модернизацией своей тигрицы Дебби для последней курсовой работы. Я понимал, что нет предела совершенству, но бесконечно совершенствовать – это уже мания. Этот ее биомех, по сути, только внешне тигрица, что Владу удерживало на тонкой грани соблазна превратить ее в некоего трансформера-универсала – до сих пор не пойму никак. Но она удерживалась, и ее Дебби для непосвященных была просто очаровательной «кисой». Когда к нам приехала Ханни, то она ее просто заворожила: ей такие раньше не встречались. У Ханни были врожденное чувство баланса и первоклассная акробатика, так что мы тут в один из первых вечеров после ее прилета увидели несколько цирковых трюков на спине у Дебби. Это было нечто!... А вот воды она боялась и плавать не умела совсем.
     Сама Ханни, как выяснилось, хотела иметь не только ребенка, но и самого Томаса. Она всерьез намеревалась встретиться с его родителями, чтобы уговорить их согласиться поддержать запрос на рождение его брата из сохраненных генопроб. Кто ей подбросил такую идею – я не знаю. Юридически нынешнее общество допускало такую возможность, но решение принимал особый комитет старейшин. К тому же их союз с Томасом не был оформлен (просто не успели), и при обращении в генофонд ей потребовалась куча свидетельских показаний. Ну, Луна тут все обеспечила. Теперь слово было за медиками и генетиками.
     - Юр, ты сильно занят? – арку кабинета заполнила фигурка Ханни. – Можно, я на диване подожду Владу, пока она плавает?
     Я сделал приглашающий жест. Ханни чуть старше Юли, а фигурка девочки – тонкая и очень гибкая. Эта гибкость у нее от африканских предков, она сама рассказала нам, что в роду даже вожди племени были. Семь сестер, трое братьев, родители и куча родственников тут, на Земле, закоренелые «земнушки», даже на орбиту не летали. Она одна из них такая храбрая - до Луны на поясе астероидов поработать успела.
     - Юра, а почему мне вчера Вебсик сказал, что рождение неповторимо? – спросила она, устроившись с ногами в углу дивана. Второй угол ждал Владу. Они так иногда со мной сидели последние дни, когда у Влады появлялся перерыв в делах.
     - Он имел в виду информационно-энергетическую сущность рождения, - ответил я. – Она уникальна. Если биологический облик еще можно повторить, то Вебсик тебе сказал про другое.
     - Про душу?
     - Это по-разному называли. Мне, Ханни, больше нравится понятие «информационного кокона», который при рождении распадается на часть, которая присутствует в человеке, и часть, которая остается в информационных мирах Вселенной. Это, отчасти, объясняет, почему Вебсик может лечить, а иногда и возвращать к жизни… Сдушай, Ханни, мне твои идея воскресить Томаса не нравится. Это уже не Томас будет, кто-то похожий на него, но не Томас… Потом срок распада информационной сущности при гибели человека ограничен, ты просто не успеешь родить за это время.
     - А сохранить ее никак нельзя?
     - Не знаю, - ответил ей я. – Не знаю. По идее, наверное, как-то можно. Как – не знаю.
     Ханни напряженно смотрела на меня.
     - Я вчера запросила доступ к нашим родовым кристаллам, - сказала она. – Там на них древние книги, легенды долгих веков. Одну нашла. Послушай, это быстро.
     Она подтянула под себя ногу и стала похожа на какую-то птицу, сходство усиливало ее пестрое одеяние – кусок ткани, в который она очень искусно драпировалась.
     - Давным-давно был в племени воин Мбума, - начала она свой рассказ. – Была у него невеста Лиама. Однажды при набеге чужого племени Мбума был тяжело ранен и умер. Лиама места себе не находила и упросила племенного колдуна вернуть Мбуму. Тот отвел ее высоко в горы в стеклянную пещеру с кристаллами и совершил обряд. После него он отломал один кристалл и положил на пол пещеры, сказав, что тут дух Мбумы будет ждать, когда Лиама родит нового воина, и войдет в него, если рожать она станет в пещере…
     - Дом, Вебсик доступен? – спросил я, останавливая рассказ Ханни и понимая, что без нашего консультанта я мало что смогу прояснить.
     - Я приветствую вас, - отозвался Вебсик.
     - Вебсик, есть вопрос. Можем ли мы сохранить сущность Томаса Ри?
     - Можем, - ответил Вебсик. – В кристалле. А что потом с ней делать? Цель существования информационно-энергетической сущности – слияние с Общим и привнесение в него частного опыта. Кристалл будет мешать слиться с общим.
     - Ханни, в твоей легенде Мбума вернулся?
     - Да, Лиама родила сына…
     - Ханни, она родила от другого мужчины, не от Мбумы. Колдун просто изгнал одну душу и вселил другую, такие штучки в магии описывались много раз, - ответил я.
     - Это нарушает гармонию, -- вставил Вебсик. – Не рекомендую. Томас и так родится.
     - Где? Как? – оживилась загрустившая было Ханни.
     - Это определит случайность, - ответил Вебсик. – Законы случайности. Мы не можем на них влиять.
     - Как красиво, - загорячилась Ханни. – Где-то на Земле родится малыш, в котором будет сущность моего Томаса, а я об этом знать не смогу?!
     - Он уже родился, - сказал Вебсик. – Сущность Томаса ушла к нему. Он вырастет и продолжит его Путь… Не ищи его. Сам придет, когда наступит время.
     Я с интересом смотрел на реакцию Ханни. Вся ее горячность сразу пропала, она растерянно посмотрела кругом, на меня, на пришедшую только что Владу, и только смогла сдавленно сказать:
     - Спасибо вам всем…
     - Чего тут у вас происходит? – осведомилась Влада.
     - Да вроде прояснили одну задачу, - ответил ей я.