Глава 6. Домик обходчика и новоселье Вебсика

     20
     В Соловей мы с Владой, Пусем и Дебби выбрались только через несколько дней. Наш вагон отогнали в тупик, чтобы он не мешал приходу поезда, а так все было без изменений.  Вокзальный кот при посадке нашего коптера откуда-то вылез и уселся дежурить на своем заборе. Немного задыхаясь от пряных запахов, плотным настоем разлитых тут, мы с Владой пошли к заросшему травой  тупику. Пусь в траву не полез сам и остался с Дебби у коптера возле платформы.
     Перед одноэтажным, похожим на длинный сарай, домиком обходчика была навалена большая куча старых черных шпал, видимо, свезенных сюда при ремонте пути и забытых. На верхних под лучами солнца грелись изящные ящерицы. При приближении к ним, они не убегали, а поворачивали грациозные головки с глазками-бусинками, словно просили не мешать нежиться и отойти. Нижние шпалы скрывала высокая густая трава, которая тут разрослась так сильно, что в ней то, что не только саму насыпь с рельсами было не найти, но и перекладину тупика тоже. Вагон вырастал прямо из травы. Мы с Владой тогда малость притоптали то место, где стоял наш вагон с аппаратурой, а сейчас уже и не найти. Трава доходила почти до пояса.
     Раздвигая и разрывая у пояса плотно переплетенные стебли руками и отмахиваясь от активно загудевшей мошкары, я шаг за шагом с трудом пробрался к крыльцу домика. Он был деревянным, видимо не один раз обработанным консервантом – от него и старая краска, и местами проступившая темная древесина блестели заметной пленкой. Крыльцо, если так можно назвать полуразрушенную железную конструкцию в траве, доверия не внушало, но ржавый висячий замок запирал задвижку двери только раскрытой дужкой. Рядом с дверью было большое, в несколько переплетов окно, верхний ряд стекол которого отсутствовал, а нижний запылен настолько, что разглядеть что-либо было невозможно. Влада, шедшая за мной следом, попыталась это сделать, но не смогла. 
      
     Я открыл дверь. Она открылась легко, даже без скрипа. В проем двери влился и разлегся на  пыльном дощатом полу прямоугольник дня, вырвав из сумерка бедную остановку. Кровати не было, ее заменяла походная раскладушка. В правом  углу были свалены какие-то столярные инструменты и куски досок. Рядом стоял массивный верстак, над которым висела «вечная» лампа-светильник (лет двести не меньше!). У верстака стояло простое деревянное кресло с потертым фанерным сидением, прямой спинкой и широкими подлокотниками. В левом углу была видна этажерка с книгами (мое сердце собирателя начало усиленно колотиться). У окна стоял странный стол – верх из реечек, которые были растянуты на каком-то металлическом, ажурном, видимо, складном основании. Рядом со столом был  виден большой черный кофр, вроде кожаный, прикрытый ворохом тряпок.
     - Музей быта, - протянула Влада, рассматривавшая все это с другой стороны двери. – Вполне тянет на туристическую достопримечательность.
     Я посмотрел на потолок. В нем было в середине большое застекленное потолочное окно, в которое через световые люки на крыше некогда проникал дневной свет. Сейчас ничего не проникало, и окно зияло темными стеклами. Все они, в отличие от окна в стене, были целы. Я закрыл глаза, пытаясь поймать «ауру места». Иногда мне это очень помогало. Никакой опасности я не ощутил, было чувство ожидания.
     У вокзала залаял Пусь. Мы с Владой посмотрели в его сторону. Кажется, опять диалог с местным котом. Если что опасное, то там с ним Дебби. 
     Я вытащил коммуникатор и заснял помещение от двери, заходить внутрь мы пока не стали. Потом я медленно стал «проходить» помещение сенсором, стараясь снять послойную картинку. Уловил два всплеска – один от кофра  под столом, второй – от окна на потолке. Всунулся во внутрь поглубже, осмотрелся, но никакой лестницы наверх не нашел, видимо она приставная снаружи была. 
     - Тут следы «шарах», - послышался голос Влады откуда-то сбоку. Она уже со своим детектором медленно обходила домик по периметру, продираясь в траве. – И не одной, осторожнее будь.
     - Сама там лезь поаккуратнее, - ответил я. – А лучше вообще не лезь. Мы  сейчас мало что можем сделать… Что тут есть, примерно понятно, планируем комплексное  исследование, готовимся, подгоняем наш вагон и тогда лезем. Давай возвращаться.
     Я прикрыл дверь, всунул в задвижку раскрытый и застывший так намертво замок и мы пошли к вокзалу.
     Дебби ожидала нас, развалясь на заднем сидении четырехместного коптера и оттуда меланхолично наблюдая за «переговорами» Пуся и кота. Пусь уже выдохся, он сокрушенно сидел внизу, вздыхая от кошачьей бестолковости, а худой отчаянно рыжий кот упрямо торчал на своем заборе, уместившись всеми лапами на его угловом столбе. Увидев нас, он угрожающе раскрыл рот, но понял, что Пусь получил серьезную поддержку, и сиганул прямо с забора в заросли. О чем они сейчас пытались «договориться», история скромно умалчивает, но плохое настроение у Пуся было всю обратную дорогу. Поднимая коптер вверх. я подумал, что бенгальских тигриц, пусть даже и биомехов,  этот вокзал еще наверное не видел долгий за свой век.
     Подлетая к дому, я в очередной раз полюбовался на эффектное творение Вебсика, воздвигнутое на полпути к башням Меера. Оно, собственно, и загородило собой эти башни. На днях Вебсик сообщил, что приглашает всех на новоселье, мы, конечно, согласились, но каким образом он это собирался сделать? Близнецы прикалывались, предлагая всем заранее оцифроваться, а мы с Владой почему-то думали про массовый выход на море. Марта, например, знала о нем только от нас. Мне было крайне интересно, в каком виде может появиться сам Вебсик - та, созданная усилиями фантазии подростков-близнецов «личина», с ним совершенно не вязалась. По крайней мере, в моем сознании.
     Я опустил машину около полянки. Если маленькие коптеры мы могли принять на площадке у дома, то большие машины садились в районе круглой полянки. Очень большие – зависали и выбрасывали трап.  Палатка, в которой мы с Ивиным пока тщетно лечили мальчишек, была сегодня пуста – не горели огни ее входа. Значит, опять парней переместили в дом… Бедные ребята…
     Марта со Славой ждали нас на скамейке у дровницы. Из дома уже звучал гонг. Мы вернулись вовремя.
     За столом мы подробно рассказали о том, что удалось рассмотреть. Владина идея насчет музея заинтересовала всех. А почему бы и нет? Расчистить там, выложить из тех же шпал дорожку и звать-зазывать туристов… Выяснилось, что за все десять лет, пока в Соловье была закрытая зона, этим домиком особо никто не интересовался, полили с дронов пару раз консервантом, и все. А с ним, как выходит по рассказу Наташи, целая история связана, даже вполне романтичная.
     Идеи роились. Найти в архивах материалы, может, и сами мозаики тоже, оформить экспозицию -  и будет интересно. Возникшая на рубеже двадцатого-двадцать первого веков и продержавшаяся довольно долго мода на виртуальные музеи уже прошла, я думаю, что она поддерживалась транспортной недоступностью. Сейчас нет проблем приехать в Соловей и осмотреть музей, многие исторические места на земле стали туристическими центрами. Виртуальные экспозиции остались, но люди стремились все увидеть своими глазами.
     - Мне надо будет отдельно поговорить с Наташей, - сказала Марта. -  Я как-то даже не подумала про музей. Может быть, она им и займется…
     - Мам, там же еще следы «шарах»,  напомнила Влада. 
     - Интересно, какие там книги? – мечтательно вздохнул я. – Целая этажерка…
     Мою страсть домашние знали хорошо. И я за это время приучил их к магии бумажных страниц с текстом.
     - Владик, давай по-быстрому все подготовим и полазаем там еще? – предложил я. 
     Но у Влады ближайшие недели были загружены учебой, и она перебиралась с Дебби в городскую квартиру поближе к институту, так что мне приходилось рассчитывать только на близнецов. 
     - Володя с Юлей на днях обещали приехать, - сказала Марта. – Тигрят привезут – готовы.
     Признаться, после той вылазки со Славой на «море» и полученной через него информации, я был в растерянности, что мы можем предпринять еще для лечения мальчишек. Пару раз мы говорили с Сашей Ивиным об этом, но ни к чему не приходили. Интуитивно я ждал подсказки от Вебсика, надеялся, что он вот-вот, наконец, «переселится» и «подскажет», а, может быть, мне уже все «подсказали», а я не понимаю?
     И совсем забыл про Томаса Ри с Луны. Но он сам  о себе напомнил.
     21
     Загудел коммуникатор. Вызывала Луна-10. Мысленно представил себе невысокую крепкую фигуру лунного администратора, его решительное лицо  с кустистыми бровями, и улыбнулся. Вызывал у меня симпатию этот человек.
     - Доктор Кивин?   
     - Томас, рад вам. И давайте без официоза. Для вас – Юрий.
     - Спасибо, тоже рад. Я что беспокою – у меня готова партия кристаллов, будем пробовать? - Томас, тут сложности. Мы получили информацию, что пациенты не способны пока ее воспринимать. Пока других вариантов не вижу. Можете мне отправить пару кристаллов? И не исключаю, что вновь нам надо будет встретиться, только где – пока не знаю.
     - Юрий, есть еще информация для вас. Помните, я проводил отпуск на Земле? Кое-что нашел. У нас в глубоком прошлом в роду были шаманы. Нашел описание шаманского обряда, в котором участвовал похожий кристалл. Переслать?
     - Буду признателен, Томас. И, скажите честно, вы не обиделись на нас, когда не попали в нашу группу тут на Земле?
     - Я? – он засмеялся. -  Всему свое время. Я хочу поработать с вами, но вовсе не на Земле. Я не хочу покидать Луну. 
     Контейнер с кристаллами я ждал через пару дней. Ри переслал мне свои записки, он видел определенную связь между кристаллами в древних шаманских обрядах индейцев, биокристаллографией и тем, что обнаружил на Луне. Он приводил фрагменты найденных в инфосети текстов, некоторые были мне знакомы.  Я знал, что энергетическое взаимодействие кристалла и мозга можно использовать для лечения. Кристаллы выступают фильтрами мозговых волн и, отражая их, могут переносить подсознательное в область сознания. Но методиками «кристаллического» лечения я не владел. Кроме того, я не совсем понимал, при каких условиях на Луне кристалл смог запомнить передачу от Влады и сам передавать ее время от времени. И, потом, каким образом на Луне, вдали от влияния Вебсика, действовал обруч мыслеречи?.. Один обруч я уже послал Ри для опытов.
     Контейнер прибыл в тот же день, когда к нам приехали Володя и Юля с тигрятами Бимом и Бомом. Когда тигрята подошли ко мне, то я ощутил теплую волну энергии, исходящей от них. Юля позже мне рассказала, что им удалось реализовать. Они использовали образ энерго-информационной матрицы здорового человека и встроили в биомехов механизм избирательного ее усиления при контакте с поврежденным биополем человека. Тигрята могли воздействовать бесконтактно, но Юля предлагала надеть нашим пациентам обручи мыслеречи и попытаться усилить связь. Они провели серию  клинических испытаний и получили весьма значимую статистику – в 95% процентах случаев скорость выздоровления послеоперационных больных в одной из континентальных клиник увеличилась в несколько раз. Ребята даже грант получили на создание серии портативных приборов. Думаю, что и на мои мыслительные способности тигрята оказали благотворное влияние – соображать я стал лучше.
     Короче, пришел контейнер, я его вскрыл и увидел в мягких отсеках два кристалла. По форме – на шестигранную пирамиду сверху надета трехгранная.  Такой причуды в природе я не встречал, явно искусственное происхождение. С кристаллами Ри прислал переданную изготовителем мемориала информацию. По его просьбе они сделали дополнительную партию. Узнав, что кристаллы прибыли, Влада попросила без нее с ними не экспериментировать.  Ри это не касалось, и он рассказывал о своих наблюдениях. 
     Один из его опытов передать что-либо посредством обруча в кристалл увенчался успехом,  при этом приемный кристалл был помещен у дугообразной памятной стены мемориала, а сам Ри в скафандре находился на расстоянии ее фокуса. Но результат был – кристалл «записал» тестовую фразу и передал ее в первое же полнолуние. Правда, сигнал был очень слабым. Его хватало на несколько десятков метров. К сожалению, мы не могли проверить, как стояли транспортеры и, в частности, наш с Владой, в момент траурной церемонии - по реконструкции с видеозаписи точного попадания в фокус стены тогда не было.
     Мне нравилась та методичность и обстоятельность, которую демонстрировал Ри. Думаю, что не без помощи Ростислава Петровича он так быстро получал все необходимое для своих работ. По крайней мере, к возвращению Влады мы какие-то результаты имели.
     У Володи с Юлей пока не получалось ничего. «Доласкаться» до наших пациентов тигрята не смогли. Их влияние  отражалось чуть заметными изменениями в текущей параметрии, которые тут же исчезали при отдалении малышей от палатки и полянки.  Забрав тигрят, они улетели на юг пробовать их на менее тяжелых пострадавших.
     А еще  я нашел осколки кристалла.  В том самом домике обходчика, в кофре, куда мы с Ионом наведались-таки на днях. Они были аккуратно завязаны в тряпицу. Когда я их сложил уже дома на столе в гостиной, то моему взору предстала почти такая же форма, какую имели кристаллы с Луны.  Не хватало нескольких маленьких осколков, но это не мешало сложить общий облик..
     - Зачем его разбили? – задумчиво спросил Ростислав Петрович, перебирая пальцами кусочки, разложенные на столе в гостиной. Он прилетел вместе с Владой и внимательно слушал мой «отчет».
     22
     Во время завтрака на стене в столовой была видна надпись знакомыми корявыми буквами: «Праздник. Новый дом. Приглашаю. Вебсик». Это было встречено общими аплодисментами. Дом Вебсика очень хорошо был виден из окон нашей залы на втором этаже. Я иногда стоял там и любовался переливами красок заката на гранях этого искусственного цветка. Мучения у некоторых из нас начались потом, когда появилось другое сообщение: «Встречаю у центрального портала через два часа». 
     - Что надевают на торжественные приемы? – пытала меня Влада, стоя перед раскрытым шкафом в спальне. 
     Увы, я мало чем ей мог помочь. К поездке на Луну мы собирались месяц. Свое платье Влада неделю придумывала. Тут мы имели всего два часа. 
     - Одевай свой любимый комбез с ромбами, - посоветовал я. – Чего мучиться-то? Еще не известно, как он сам будет одет, и будет ли…
     - Этот комбез не ему, а тебе нравится, -  подколола меня Влада. – Знаю, уж…
     За полчаса до намеченного срока мы собрались у входа в наш дом. «Новоселье» уже начиналось  - вся дорога от нашего дома до воздвигнутой Вебсиком конструкции была прорисована световыми нитями, а  переливы красок на ее гранях «цветка» были эффектнее полярного сияния. Когда мы подошли совсем близко, то увидели созданную вращающимися спиралями арку, верх которой растворялся в высоком небе, а через  проем арки был виден кусочек знакомого многим из нас берега моря. Нас приглашали пройти туда. 
     Мы с Владой шли следом за Мартой, Славой и Ростиславом Петровичем. Замыкали шествие близнецы и наши «собакисы» со своим потомством. Было видно, что Ростислав Петрович с трудом удерживается, чтобы сохранять спокойствие и не вертеть головой по сторонам, как это делали мы. Он и Слава прошли арку первыми. Мы с Владой – следом за Мартой.
     Берег сразу встретил нас знакомым бризом, шумом волн и… пеньком.  Пенек стоял на самой кромке прибоя, который шевелился в его длинных толстых корнях, но сдвинуть с места никак не мог. Верх пенька был ровно обрезан, как и у пенька на озере, но, в отличие от того, срез был по виду старым. Было и бревно, оно гостеприимно лежало в отдалении на том самом месте, куда мы с Владой некогда оттащили из воды Славу. Я подумал, что более доверительную обстановку для нашей встречи найти трудно. Честно говоря, банкетный стол с фужерами и тарелками тут бы никак не смотрелся. Молодец, Вебсик!
     - Здравствуй, Вебсик! – почти хором воскликнули Влада и близнецы.
     Над морем возникла и упала на волны серебряная трель. А кто-то из собачьего потомства, кажется, Дарти, вдруг разбежался, вспрыгнул на пенек и звонко залаял. Марта хотела было снять малыша оттуда, но Слава ее остановил.
     Признаюсь, я меньше всего думал о том, как будет выглядеть сам Вебсик. Еще в самом начале своих приключений тут, когда ребята утащили нас с Пусем из мэрии на озеро, я понял, что у каждого складывается свое представление об этом существе. Мы все знали, что оно – из другого мира, но этот мир был небольшой частью нас самих, что помогало воспринимать и даже «очеловечивать» его обитателя. Как исследователь, я знал, что «очеловечивать» неизвестное – это верный путь закрыть для себя его познание, но жить бок о бок с «очеловеченным» Вебсиком было проще. Тут же ситуация была довольно пикантной: мы пришли как званые гости, не зная, как выглядит хозяин…
     Впрочем, нет! В наших с Владой посещениях «закартинного моря» было ощущение того, что все, что мы там видели – скалы, песок, камни, само море, свежий ветер, события, получаемая информация – все это и было обликом гостеприимного хозяина, который нас любил и был нам рад. Влада нашла и сжала мою руку.
     - Веееебсииик! – звонко крикнула она, вовлекая меня в какой-то радостный танец.
     Откуда-то сразу родилась тихая музыка. Это был вальс, который мы с Владой закружили на мокром песке, вовлекая в него всех. Мелодия  звучала внутри нас самих, а мы все, включая собак, кружились в летящем танце. Было во всем этом нечто безудержно детское, открытое настежь и вызывающее счастливую улыбку. 
     Бал Вебсика начался.
     Для Ростислава Петровича, Славы и Марты из лежащего на берегу бревна незаметно сформировались удобные кресла, для нас возникло нечто подобное на ковер, на который мы все и «слетелись». И тут море и берег исчезли. 
     - Мой дом – ваш дом, - прозвучал мысленный голос Вебсика. – Я не знал, что такое дом. Теперь знаю, благодаря вам, людям. Вы умеете делать мир своим домом. Спасибо вам!
     Нас окружила Вселенная. Но она была очень странного вида, напоминая рисунок сложнейшей семантической сети, которая медленно поворачивалась, открывая взору новые ракурсы. Не было звезд, созвездий, были вершины, показанные самыми разными геометрическими фигурами и их комбинациями, часто сложными, были неподдающиеся исчислению линии связей, которые переливались цветами, возникали и гасли в пространстве. 
     - Живая вселенная, - пояснил голос Вебсика. – Образ вашего мира в связности. Когда я в него попал, то я не сразу увидел его таким. Вы меня научили его видеть. Живым. Художник Петерс так видел горы. Они были для него живыми. Ваша общепланетная информационная сеть – это живое информационное пространство, оно отдаленно похоже на мой мир, поэтому мне было где сперва остановиться.  Но мир сети тесен. Я пытаюсь соединить свой и ваш мир, чтобы раздвинуть границы. Но не просто соединить, простое соединение невозможно…
     - Верно, Вебсик, - послышался голос Ростислава Петровича.
     - Меня и сущностей моего мира на вашем языке можно назвать «инфоедами», вы, люди, тоже «инфоеды», только в меньшей степени , - продолжал Вебсик. – Вы – «инфоеды» на биологическом основании, мы – на семантическом.
     Я скосил взгляд на свою любимую «инфоедку на биологическом основании», которая слушала, открыв рот. Молодец Вебсик, раз понял суть нашего основания, то голодом точно не уморит, а словами сыт не будешь - горло уже пересохло…
     Точно услышав мои мысли, Вебсик «вернул» вид моря и пропустил к нам несколько груженых снедью милых и родных домашних роботов. В его новом доме еда, видимо, водилась только «семантическая».
     Налив большую плошку воды для щенят, я наполнил две поменьше для Пуся и Джеки и потом – свой бокал. «Жидкость первоистоков» приятно освежала и была даже вкуснее, чем дома. Влада выбрала себе какой-то сок. В круглых корзинках приехала выпечка. Пикник на обочине моря получился.
     Наш «инфоед на семантическом основании», увидев, видимо, что мы перекусили, решил продолжить развлекать своих гостей.
     - Ваш мир – мир личностей, вы все разные, - продолжил Вебсик. – В моей вселенной мы различаем свои сущности по объемам связанной информации. Это высшее наслаждение – устанавливать связи. Связи – двигатель нашего прогресса!..
     Мне мигом представился крепко связанный по рукам и ногам, или что там у него это заменяет, Вебсик, и я хмыкнул. Но, с другой стороны, верно. Мы ведь только условились понимать под «информацией» нечто, поддающееся той или иной обработке, учету, измерению, а на самом деле тут  такая же доля абстракции, как в понятии «материя». И становится понятным смысл существования в той, Вебсиковой, вселенной.
     Из дальнейшего рассказа нашего хозяина я понял (не знаю, как остальные, мы потом это никогда не обсуждали почему-то, и сильно подозреваю, что восприятие у всех было разным), что именно возможности мета-связей в наших сетях и структурах супермозга позволили Вебсику свить себе «гнездышко» в наших информационных системах, когда они оказались частично открытыми для него  последствиями аварии в Церне. Мне стало ясно, почему он и проявил себя именно тут – в Соловье и его окрестностях: тут «ударило» наиболее сильно.  Вебсик прямо об этом не сообщил, но я понял, что он использовал  несколько вариантов устройства своей первой «обители», одним из них был наш дом. Теперь он построил из земных блоков конструкцию, соединившую его с родной вселенной, при этом сохранил связи с нами, и был полностью счастлив. До него контакты информационно-энергетической вселенной с человечеством ограничивались ноосферой Земли, которая формировала ее общий информационно-энергетический фон. Вебсик стал «первопроходцем», ему удалось проникнуть вглубь.
     - А они разве не инопланетяне? – шепотом спросила меня сидевшая рядом Влада.
     - Вроде нет, - так же тихо ответил ей я. – Сама же видишь, что у них там нет планет.
     - Это – Контакт, - услышал нас Ростислав Петрович. – Поэтому мы им с самого начала и занимаемся. Даже в Межконтинентальной Академии далеко не все о нем знают. Рано еще всем знать. Нам Вебсик сам помогает очень – не вылезает за пределы Загорного. И очень аккуратно формирует свой «Круг»…
     - Я рад, что могу открыть своим друзьям, сосущностям моего Круга, свой новый дом, поверьте, я старался вложить в него все свое умение вязки. – закончил Вебсик.
     В глазах близнецов при этом запрыгали чертики. Голову даю на отсечение, что они подумали про клубок ниток, крючок или прабабушкины спицы. А вообще, Вебсик - молодец, взял и «связал» себе новый дом! Это уметь надо!
     Сам «дом», воздвигнутый Вебсиком на расчищенной от зарослей и камней площадке, был расположен несколько в стороне от прямой между нашим домом и башнями Меера, примерно на полпути до них. Конечно, его внутренности для нас остались недоступны, просто Вебсик через необычную арку сделал для нас нечто вроде «приемной для посетителей». 
     Новый дом открыл для Вебсика связь с миром, откуда он родом. Было видно, что сам он этому рад, но  возвращаться не хочет.  О своем мире Вебсик почти ничего не рассказал, он увел разговор от этой темы. «Закартинное море» в гостиной, как я понял позже, было сильно упрощенным вариантом общения, более личным и адресным по форме, его Вебсик почему-то оставил только для свого Круга. «Приемную» его нового дома мог посетить любой землянин. Интересно, что «прием» дом Вебсика мог осуществлять и в отсутствие своего хозяина в нем – какими-то средствами с ним поддерживалась постоянная связь. Нам это было очень удобно, поскольку в последнее время из нашего дома пообщаться и проконсультироваться с Вебсиком было сложновато, а ситуация порой этого требовала.
     После «новоселья» Вебсика Ростислав Петрович задумался было над статус-кво его дома как официального представительства энерго-информационных сущностей на Земле. Он несколько раз высказывал нам мысль, что как «индивидуальный предприниматель» Вебсик, конечно, хорош, но… Дело тормозилось и самим Вебсиком, который никак не понимал важность «официального представительства». Он был, он тут, он есть – и все, зачем его «официально представлять»?! Пикантности добавляло то, что и площадка под домом Вебсика, и все блоки, из которых он был построен, были «записаны» на мое имя.  По документам, все это построил я. СБ мне выдала сертификат безопасности на «сооружение станции поиска внеземных сигналов» и разрешение на частную научную деятельность. То есть я, и только я, отвечал за все это великолепие в глазах землян. Мои попытки доказать, что такое состояние довольно уязвимо, пока оканчивались ничем.