Глава 5. Томас Ри и Слава Серегин

     15
     Влада сосредоточенно водила щупом нейротестера по неподвижно стоявшему перед ней на столе разведчику. Время от времени она кидала взгляд на экран консоли, на котором выводились разноцветные синусоиды. Ни одна из них не показывала искажений. Девушка откинула с лица прядь темных волнистых волос, вздохнула и запустила тестовую проверку. Просмотрев начало вывода ее сообщений, она повернулась ко мне:
     - Часа на два проверка. Слушай, чего ты все-таки от него ждешь?
     Маленький разведчик был нами принесен с полянки, на которой он простоял сутки.
     - Я жду сдвига его времени, как на моем коммуникаторе, - сказал я. – Он же записывает свое время.
     - Твой коммуникатор изменил свое сдвинутое время, как только ты ушел с полянки, - заметила Влада. – Тут может быть то же самое. Я просто думала, что возможно какое-то влияние на его цепи, вот и проверяла. Но ничего нет. Пока проверяется, я пошла в бассейн. Ты остаешься тут?
     Я кивнул. Накануне мы пытались «поймать» сдвиг времени на коммуникаторе, вновь поместив его на полянку и укутав всевозможными датчиками. Но сам по себе он лежал там совершенно спокойно, и ничего не происходило. Время изменялось, когда его брал в руки я. У меня скреблась идея взять в руки разведчика, но Влада была категорически против.
     Девушка ушла, а мы с Пусем остались сидеть в гостевом кресле операторского зала. Оно было большим и уютным.
     - Вебсик, нужна помощь, - попросил я.
     Но наш «эксперт» не откликался. Последнее время он был всецело поглощен созданием своей новой «обители» из ячеек суперкомпьютера, которых ему натащили с Космосклада. Я уже говорил, что для них была расчищена порядочная площадка, и «под начало» Вебсика поступил десяток кибермонтажников. Эти паукообразные там теперь ползали круглосуточно. Собирать было сложно, поскольку космического вакуума и холода тут не было, и все ячейки были закрыты герметичными кожухами охлаждения, а лазерные линии связи заменяли световоды. Помимо всего прочего, Вебсик собирал ячейки в пространственной структуре, располагая их на разных уровнях. Вырисовывалось что-то вроде цветка из пирамидок. При восходе и заходе солнца это смотрелось просто волшебно. Среди гор распускался цветок. 
     - Пусь, помогай думать! – пощекотал я своего лохматого друга.
     Пес поднял свою мордашку и ткнулся холодным носом в сгиб руки. На днях его подросшее потомство задало своему папаше-«философу» такого трепака, что он, похоже, охладел к задачам его воспитания и стремился больше быть со мной. Джеку щенки еще «слушались». Двоих Слава и Марта уже пристроили, с нами оставалось четверо маленьких «оторв». Их прозвали «мушкетерами», дав им имена, созвучные легендарным героям старинного писателя, которым сейчас вечерами зачитывалась Влада.
     - Вебсик! – снова позвал я.
     На сей раз он откликнулся.
     - Вебсик, помоги понять причину сдвига времени в коммуникаторе, - попросил я.
     - Ты его сдвинул, - прозвучало в ответ.
     - Вебсик, не понимаю!...
     - Вы, люди, можете замедлять свое время. Сохранять детство в душе. Сохранять настрой и приходить к нему. Ваши мысли материальны. Это просто. Подумай сам.
     - Но я на полянке ничего не замедлял!
     - Ты подсознательно хотел, чтобы оно замедлилось. Излучил желание. Оно исполнилось.
     Больше ничего я от Вебсика добиться не смог. По нему выходило, что я еще и во всем виноват.
     Загудел мой коммуникатор.
     - Доктор Кивин? – спросил незнакомый мужской голос.
     - Да, это я.
     - Доктор Кивин, извините, что беспокоим. Это «Луна-10», администратор лунопорта.
     Меня зовут Томас Ри.
     - Очень приятно, чем могу служить?
     -Доктор Кивин, тут у нас  зафиксирована серия сигналов от только что открытого мемориала. Странно очень, там никаких передатчиков нет. Мы можем вам переслать запись?
     - Буду признателен, - тотчас ответил я.  - И, если будут повторы или новые, – тоже.
     - Обязательно, - пообещал Ри и отключился.
     - Пусь, срочно найди Владу, - попросил я песика. – и скорее идите с ней сюда.
     Когда встревоженная Влада с мокрыми волосами в сопровождении Пуся прибежала ко мне, то я уже имел в руках флешку с записью информации с Луны. 
     - Вот, посмотри, только что с «Луны-10»  передали. Сигналы идут от мемориала.
     Влада удивленно посмотрела на меня, взяла пластинку и вставила в ридер. На слух мы ничего не уловили, но Пусь забеспокоился.
     - Может, ультразвук? – спросил я.
     Влада задумалась, потом надела лежавший на консоли обруч и лицо ее прояснилось. Она сняла обруч и протянула мне. Когда я его надел, в голове зазвучала мыслеречь. Это было Владино обращение к родителям, произнесенное при открытии мемориала. Но как и кем оно там записалось? И как вообще с флешки запись шла в обруч и становилась мыслеречью? Я прослушал запись от начала до конца полностью. Обычно мыслеречь передается монотонно, приглушенно, без эмоциональной и тембровой окраски, а тут один и тот же текст звучал дважды, сперва мужским, а потом женским голосом. Женский был сильно похож на голос Влады. Наужели?..
     Я посмотрел на Владу и понял, что догадка верна. Она слышала голоса своих погибших родителей.
     Подтвердить, что это были именно они, мог только Слава, знавший их лично. Влада рассказала Марте о неожиданном сюрпризе с Луны, и они вдвоем попытались уточнить у Славы, помнит ли он голоса Смита и Эльзы. Тот ответил утвердительно, и ему дали прослушать эту запись. Реакция была странная. Слава встал и протянул руку в приветствии, словно видя перед собой погибших друзей. Запись уже кончилась, а он все стоял… Через несколько минут Слава повернулся ко мне. Я быстро нахлобучил на свою голову первый попавшийся под руку обруч, зная, что мыслеречь ждать не любит.
     «Они сохранены для Влады. Она их проявила», - передал мне Слава. 
     Когда-то, во учебы в историческом колледже, я прослушал спецкурс «История древних верований и магии», вот там было про «Крещенские гадания» и спиритические сеансы с блюдечком. Помню, как мы в общежитии потом «вызывали духов». За компанию я тоже спросил очередного духа, сколько лет мне до защиты докторской. Получил в ответ цифру, усомнился, что долговато, а ведь так оно и вышло… Вспомнилось мне это потому, что тот дух как бы тоже  «проявился» и «отвечал» на вопросы через «да» или «нет».
     Почему-то никто из нас, словно сговорившись, не поднимал тему возможности какого-либо дальнейшего контакта с погибшими родителями Влады. Сама она, казалось, не придала этому случаю особого значения и усердно продолжала помогать мне готовить эксперимент на вокзале в Соловье. С Луны больше никто не вызывал, Ростиславу Петровичу мы про «лунные голоса» рассказали. Он тоже отнесся к ним спокойно.  Один только Слава несколько раз пытался мне высказать какую-то мысль по поводу этого, но у него не получалось никак ее сформулировать. Я заметил, что он пытается понять, могут ли голоса быть чем-то опасны для Влады. Свою дочь он по-прежнему оберегал, как мог.
     16
     Прошло несколько недель. Помню, мы с Пусем сидели вечером на скамейке у дровницы и наблюдали, как его подросшее потомство носится с мячиком, наскакивая больше друг на друга, чем на сам мяч. Джеки не было видно. Влада и Марта зачем-то улетели в санаторий Космофлота и вот-вот должны были вернуться.  Днем я отвез с поездом в Соловей и оставил там в тупике на станции прицепной вагон с аппаратурой, которую мы настроили для эксперимента. Сам эксперимент планировали провести завтра.
     Пусь тронул меня лапой и поднял мордашку к небу. «Летят наши», - подумал я.
     - Ну, пошли встречать, что ли? – потрепал я своего маленького друга.
     Да, точно, они прилетели. Вместе с ними прибыл какой-то невысокий мужчина. Подойдя ближе, я заметил у него на груди космофлотовской куртки лунный жетон.
     Это оказался тот самый Томас Ри, который мне звонил. Пусь его запомнил по тому нашему визиту на Луну и поприветствовал, а у меня как-то знакомство не отложилось в памяти. Ну, поправимо, перезнакомились заново. Ри привез с собой видеокартину мемориала в подарок Владе. 
     Из короткого рассказа Ри, когда мы после ужина сидели с ним в креслах у камина в кабинете, я понял, что серии сигналов повторялись и были связаны с полнолуниями. Он получил мою информацию о том, что нам удалось тогда обнаружить, наладил автоматическую регистрацию новых серий и даже совершил вылазку к предполагаемому источнику сигналов. Ри оказался симпатичным парнем. Говорил он мало, умел слушать, было видно, что организатор неплохой. Да плохого администратором космопорта не поставят.
     - Я не знаю  замысла архитектора мемориала, - сообщил Ри, - но вся плита окружена по периметру цепочкой светоотражающих элементов пирамидальной формы. Некоторые из них мне показался странными: они чуть приподняты над остальными на подставке…
     - Шестиугольной формы основание и трехгранная пирамидка сверху? – быстро переспросил я.
     - А откуда вы знаете? Да, почти правильный шестиугольник-пирамидка внизу.
     - А какого цвета?
     - Все черное, и пирамидка, и подставка эта…
     - А почему вы думаете, что сигнал идет от них?
     Ри пожал плечами.
     - А необычно только оно. Я выходил в скафандре, все там просмотрел и во время передачи пеленг взял. Точность до миллиметра.
     - Спасибо, Томас… - Я посмотрел собеседнику в глаза. – А вы не пытались взять их  в руки?
     - Ну в перчатках скафандра это сложно сделать, - засмеялся он. – не тот размер. Они же совсем маленькие. 
     - Я писал вам, что Влада на церемонии была в обруче для мыслеречи. Есть тут у нас такая штука, помогает вот с ним беседовать, - я кивнул на развалившегося на коврике Пуся. – И с отцом Влады, который от контузии слух и речь потерял. Не исключено, что кристаллы этого обруча что-то зафиксировали на пирамидках, тем более что тогда полнолуние и было. А тембровая окраска голоса – голоса родителей могли у Влады в подсознании сохраниться, она же их слышала. Но пирамидки странные, согласен. Вы надолго на Землю?
     - Неделю по работе, потом отпуск хочу провести, - ответил Ри. – Родителей навестить надо, они у меня земляне. 
     И тут ко мне пришла идея. Если обруч и впрямь мог записать Владино обращение на пирамидке, которая находилась на поверхности Луны, то можно попробовать подготовить лечебный настрой,  сделать копию той пирамидки, поехать вновь на Луну самим или попросить записать настрой кого-нибудь из «лунян», а потом привезти пирамидку с записью на землю, надеть обручи нашим мальчикам и… Нет, в этом что-то есть.
     Ри видел, что меня что-то «посетило», и терпеливо дожидался.
     - Томас, - наконец сказал я. – Спасибо вам большое, не смею просить, но мне кажется, что  вы можете нам сильно помочь. У нас двое контуженных мальчиков. Состояние тяжелое. Есть идея попробовать записать и транслировать им в мозг лечебные настрои.
     - Записать на Луне на пирамидке? Или сделать ее копию и записать на ней? – быстро схватил идею Ри.
     - Записать на копии, но это должна быть совершенно точная копия…
     - Это искусственно выращенные кристаллы, - покачал головой Ри. – Или вообще дефектный кристалл со случайными свойствами. Без  исследования оригинала не понять.
     - Томас, вы сможете узнать, где заказали этот мемориал, и кто мог сделать кристаллы?
     - Думаю, что да, - кивнул он. 
     - У меня есть еще предположение, что кристалл мог измениться под воздействием внешней среды – космоса и действовать только в нем. Тогда земное его применение может стать невозможным. Но пробовать стоит. Ребят надо спасать.
     Мы еще немного поговорили, потом Томас улетел в санаторий, где остановился. Я  пересказал перед сном новости Владе. 
     - Скучать не будем, - улыбнулась она. – Что-то подобное и мне в голову приходило, но я не развивала эту тему. Технически изменить тембр речи можно,  тут больше вопрос в записи, в том, как она оказалась возможной. Думаю, что ты прав – подсознательно я помню их голоса, иначе сразу бы не признала. Но я проверила – одна и та же запись произносится разными голосами, это просто наложенная на мыслеречь имитация голосов. А передача может инициироваться космическими факторами, недаром же она идет только в полнолуние. Записать настрои стоит попробовать, но их должен создать Вебсик. 
     Влада зевнула и потянулась к столику за книгой. Последнее время она пристрастилась к бумажным изданиям, находя их более «духовными», чем электронные для ридера. Мой «заветный» шкаф был уже почти весь прочитан. Как понимаю, предстояло расширение книжной библиотеки, поскольку Влада и Марта облюбовали под нее на первом этаже дома комнатку и вынесли из нее все складированное оборудование. Конечно, современные книги печатают «по требованию» не на бумаге, переплеты из пластика, - ощущение не то. 
     - Не зачитывайся, - посоветовал я. – Завтра день тяжелый…
     17
     От платформы в Загорном к Соловью «дизель» уходил в десять утра. Мы с Владой специально не добирались по воздуху, чтобы ненароком не вызвать каких-либо возмущений окружающей среды. Вагон был пустой, только мы двое. Пуся оставили дома, несмотря на все его протесты.
     Задача была самая простая – поймать и зафиксировать сдвиг времени. И вынести любой «сдвинутый» предмет наружу. Обладая личным «хронотехником» в лице Влады и получив год назад изрядную порцию интеллектуального багажа по программе Института Времени, я, по идее, должен был все это проделать играючи. Но, чтобы делать, нужно знать «как» делать, а в этом как раз были сомнения.
     Пока Влада открывала наш стоявший в тупике вагон (воистину, раритетная теплушка, даже надписи «Главпродукт» на боках..), я обошел его кругом. Где близнецы такой откопали – не знаю. Как привезли, открыли - так там дух консервный стоит еще. Это ж времен детства моих родителей вагон. В мусоре на полу нашел даже обрывок накладной с сохранившимися словами «Адресат: изыскательная партия…». Заглянул в проем двери.
     Влада уже запускала комплекс оборудования. Оно было размещено по стенам на стеллажах, в центре стояло кресло для наблюдателя с экраном обзора и его пульт. Прямо у двери были сложены в кучку те предметы, которые я планировал отнести в центр мозаики в здании вокзала. Тут был предоставленный Ростиславом Петровичем старинный судовой хронометр, который уже некогда побывал в объятиях «Бермудского треугольника» и показал сдвиг времени (всего на пять минут отстал, но вошел в историю). Из лабораторий СБ прислали пару каких-то приборов в  блестящих серых футлярах. Было четыре датчика с простыми стрелочными компасами, которые я должен был там расставить по осям «север – восток – запад – юг» (другие для контроля возможного сдвига располагались вне здания вокзала). И был я сам, конечно. Помню, что в тот момент у меня возникло чувство братства с предметами той кучки.
     - У меня – готово, - сообщила Влада, протягивая мне приличный моток толстой веревки. На ней настояла она сама, считая, что это поможет, если что, меня вытащить. Я отнесся к веревке скептически, но спорить не стал.
     «Дизель» уже давно уехал дальше по маршруту, и мы с помощью лебедки перетащили вагон из тупика к платформе, поставив его прямо перед входом в здание вокзала. Входные двери я широко раскрыл и зафиксировал кусочками камня. Можно было идти.
     Я обвязался веревкой, взял в тканевый мешок приготовленные предметы и отправился вовнутрь. Там пыль уже скрыла все следы, оставленные в прошлый раз, и лежала на полу тонким слоем дыма. Я методично расставил свою ношу по заранее намеченным местам, проверил ориентацию датчиков и прошел к скамейке, из-под которой тогда видел образ пирамиды. Тут произошла некоторая заминка, но, наконец, я припал к полу щекой почти так же как в прошлый раз. Если смотреть прямо, то ничего заметно не было, но боковым зрением я увидел, как мозаика вдруг выросла вверх почти до потолка в полупрозрачную пирамиду. Есть! Теперь можно было идти самому.
     Я знал, что установленные камеры фиксируют каждое мое движение и Влада все видит. Не удержался – оказал ей большой палец и, быстро дойдя до середины зала, лег в центр мозаики головой на восток. Засек по своему коммуникатору время и запустил его таймер. Лежать я должен был час.
     У меня была идея за этот час попробовать сконцентрироваться на желании получить нечто лечебное для наших мальчишек, но, что именно это должно быть, я не знал и поэтому не был особенно уверен в успехе. Но попытка – не пытка, как раньше говорили. Сейчас уже и смысл слова «пытка» мало кто поймет… Я начал мысленно «подгребать» под себя пространство, представляя, что оно меня поднимает вверх к вершине пирамиды, и – очнулся от звона таймера и боли от веревки, которая меня куда-то тащила.
     Я не сразу сообразил, что час уже прошел, а тащит меня Влада, упираясь ногами в створку входной двери. Я помахал ей рукой и вскочил на ноги. Она со слезами бросилась мне на грудь.
     - Ну не надо так, Владик, ничего ж не случилось, - целовал и утешал ее я.
     - Да, - всхлипнула она, - таймер орет, а ты не двигаешься….
     - А я вроде заснул там, - признался я. – как – сам не знаю. И ничего не помню. Ты заметила чего-нибудь?
     Она кивнула.
     Датчики с компасами, которые я дополнительно проверил перед тем, как лечь, оказались сдвинуты относительно внешних на угол в 3 градуса. Механический хронометр, извлеченный из зоны эксперимента, отстал относительно эталона в вагоне на 30 секунд, что было в остальных – не знаю, их надо было доставить в лаборатории. Сигнал таймера от моего коммуникатора тоже прозвучал с опозданием. Влада уже вызвала коптер для отсылки результатов. 
     Я понимал, что полученные нами результаты являются аргументами за развертывание исследований этого феномена, поэтому тщательно проследил их фиксацию и отправку. Ион, который прилетел на этом коптере, получил полный рассказ от нас обоих «под запись» для Ростислава Петровича. Ион улетел, а я, сидя на кресле в теплушке, проходил экспресс-диагностику. Отклонений от нормы не было. 
     Нас с Владой забрал Зет на другой машине, прилетевшей следом. С Зетом прибыл Пусь, который забрался в коптер сам и оказал яростное сопротивление попыткам его выдворить. Всю дорогу он с Зетом «не разговаривал», но, увидев нас с Владой невредимыми, мгновенно сменил гнев на милость.  Характерно, что в здание вокзала он отказался входить наотрез.
     18
     Простая арифметика – за сутки время в мозаике на вокзале замедлялось на 12 минут. За год такое замедление составляло около трех суток. Мизер, конечно… Но, все-таки, есть! Это немного обнадеживало. Следующий шаг – замеры в ущелье на Великой тропе. Меня напрягало то, что результаты эксперимента, как ни верти, связаны с моей персоной. Повторные замеры, проведенные с участием Иона и Зета ничего не дали. Мозаика реагировала только на меня. Рвалась участвовать и Влада, но мы все дружно этому воспротивились, интуитивно чувствуя, что ее к сдвигу времени подпускать нельзя. А вот Слава…
     Слава нас всех однажды серьезно озадачил. За обедом или ужином (уже не помню точно) во время общей беседы он вдруг поднял руку, прося внимания. Слава в это время активно учился читать по губам и, наверное, что-то из того, о чем мы говорили, он понимал. Свою глухоту и онемение он переносил мужественно, не давая нам никаких поводов его жалеть. Во время беседы Слава смотрел то на одного, то на другого говорящего и, наконец, сам поднял руку, принял участие. Это могло только радовать. Смотрел он на Владу, это означало, что его мыслеречь будет адресована ей. Их диалог был недолгим. 
     - Папа просит найти в его дневнике записи про вокзал в Соловье, - сказала нам потом Влада. - Там было что-то важное. И записи про наш замок. Говорит, что я тогда совсем маленькой еще была. Старые записи.
     Марта кивнула.
     - Я знаю, о чем речь, - сказала она. – Его записи про стазис. Он тогда пытался сделать доклад на институтской конференции, но его не выпустили с ним. Черновики он послал в архив по общественным наукам, я помню, сама отправляла.
     - У меня там однокашник работал, можно попросить поискать, - ответил я. – Или через Вебсика.
     - Погодите, у меня еще не все, - остановила нас Влада. – папа считает, что мозаика на вокзале «управляется» из замка и есть еще одна – в нашем доме.
     - В холле вроде бы, - кивнул присутствовавший в тот день за столом Ион. – Я уже как-то говорил об этом. Вот поедем скоро с братом маму навестить и уточним у нее. Она должна помнить.
     - А Наташа не хочет к нам погостить приехать? А то и совсем в Загорный вернуться? Я бы ей наш дом в поселке отдала, - предложила Марта.
     - А что, идея, - оживился  Ион. – Стоит попробовать уговорить. Тем более, что она сама хотела вернуться после папы… Жилья ей много не надо, пару комнат, а остальное – под выставку папиных картин. Он же тут их создавал.
     - С картинами надо посмотреть, - вставил я, - может специальное здание для них построить. Это не проблема.  Либо в старой гостинице разместить – все равно она пустует.   
     Второй раз Слава озадачил меня в гостиной. Я, по обыкновению, стоял перед картиной с морем и размышлял. Тут мне особенно хорошо думалось. Вебсик все еще был занят своим обустройством и просил его пока особо «не спрашивать». Конструкция его «жилья» внешне была уже закончена, и работы переместились во внутрь. Ион привез ему коробку микромонтажников, совсем микроскопические паучки такие… Так вот, стою, углубившись в свои мысли, и вдруг кто-то трогает за локоть. Обернулся – Слава. Понял, что ему надо что-то мне передать, и надел обруч.
     «Пойдем на берег, поговорим там», - передал мне он.
     Прежд...

Ознакомительный отрывок 50% закончился